— А сколько ждать? — настаивал медик.

Иначе говоря, сколько времени займет восстановление транспортировки. Час? два? три? Я дал Зейдлицу и компании полных четыре часа.

— Так долго… — с тоскою вымолвила старушка.

— Отдыхайте, — сказал я. — И набирайтесь сил.

Галеафы разбрелись по углам. Историчка положила голову на колени философу. Медик заигрывал с сексапильной девицей. Инженер смотрел в потолок и поругивал современных строителей. Старушка тихо рассматривала снимки внуков и правнуков. Она поманила меня пальцем. Я подумал, что она собирается показать мне правнуков. Подошел и присел возле нее.

— Спасибо вам за цветы, — прошептала старушка, глядя мне в глаза доверчивым и благодарным взором. — Это было так трогательно с вашей стороны.

Я взял из ее рук снимок с какой-то темноволосой девушкой. О каких цветах она, черт побери, толкует?

— Да ну что вы, — пробормотал я, — это так, ерунда. А это кто?

— Внучка. Заканчивает колледж.

Вспомнил. Но в тот день на ней был не сиреневый парик, а платиновый. На Терминале Хармаса старушка получила от меня букет мимоз вместо стюардессы Анны.

— Впервые капитан корабля подарил мне цветы, — продолжала она. — Наверное, вы уже тогда знали, кто я.

— Конечно знал.

Нет, так сыграть невозможно. Она действительно принимает меня за Харригана. Повезло. А что остальные? Философ и историчка встретились мне на Земле. С инженером я обсудил неисправности Канала перед транспортировкой. Кастен, скорее всего, следил за мной на Ундине. Девица и медик…

Я посмотрел на новообразовавшуюся парочку. Медик девицу о чем-то расспрашивал, девица смущенно отводила глаза. Я напряг память. Бесполезное занятие: при моей общительности нельзя было гарантировать, что я их никогда не встречал.

Я покинул старушку под тем предлогом, что мне необходимо допросить шпиона.

Услышав меня, Кастен застонал. Я плотно прикрыл дверь и включил фонарь.

— Твое счастье, что у тебя нет насморка.

Он прогудел что-то грозное. Я ответил, что собираюсь отодрать уголок пластыря, но если он только попробует говорить громче, чем я — сейчас, я снова применю бластер — ствол или рукоятку — в зависимости от того, насколько он меня разозлит.

Кастен с пониманием покивал.

— Чего вы добиваетесь? — прошипел он, получив относительную свободу слова.

— Хочу стать галеафом. Когда и где произойдет Передача?

— Если вы здесь, то должны знать.

— Мне нужен точный ответ. Вы планировали взять один из местных кораблей или Передача произойдет непосредственно на Терминале?

Помолчав, он сказал:

— Предлагаю вам достойную сделку.

— Я слушаю. Но запомни, с убийц я беру дороже, чем… — я кивнул в сторону двери.

— Что сделано, то сделано, — сказал он. — Я убил Милна, Стахова и Мак-Магга в силу необходимости. Больше не будет убийств, это я вам обещаю. Передача произойдет до того, как ваши люди восстановят транспортировку. Дайте нам закончить начатое, затем делайте, что хотите.

— Как я могу быть уверен, что ты не причинишь никому вреда?

— Вы вооружены — это раз. Мои руки вы можете оставить связанными. Свяжите руки и остальным, если боитесь. В принципе, вы можете связать всех нас и по рукам и по ногам, но тогда вам самому придется перенести нас туда, куда я укажу.

— Следовательно, — сказал я. — Это произойдет на Терминале?

— Да, здесь на Терминале.

— Мартину вы сказали, что это будет посвящение.

— Он так понял. Вас уж точно никто ни во что не посвятит. Мы передадим наше знание тому, кто нас послал. И это все.

— Кому именно?

— Ему.

— Черт, я уже понял, что он мужского пола. Конкретно, как он заберет у вас ваше знание?

Кастен криво усмехнулся.

— Если вам известно, что у Него есть пол, то вы знаете о нем больше, чем мы.

— Не ерничай, я еще не дал согласия. Выкладывай, что вы о Нем знаете?

— Мы — орудие Его познания, избранное, чтобы стать частью своего создателя. Вам этого не понять.

— Перечитал бы ты сам, для начала, инструкцию. Честно говоря, я вашей компании не доверяю. А вашему верховному боссу — тем паче. Начнем, пожалуй, с чистосердечного признания. — Я включил комлог на запись. — Давай, все о Милне и Мак-Магге. Харриган мертв, и ты его не подведешь.

— Ах вот почему вы тут за главного… Вы убили Харригана и присвоили его имя. Понятно… — он отвернулся к стене.

— Харригана убил Дин Мартин. Я транспортировался вместо него. Кстати, как ты отличал, кого транспортируешь?

— Харриган должен был обеспечить, чтобы первые семь пассажиров были Наблюдателями.

— Значит, он был Первым Наблюдателем?

— Первый Наблюдатель мертв, вам это известно. Мы оба разделили его миссию.

— Как вы друг друга нашли?

— Нас нашел Первый. Он знал нас всех.

— Каким образом, если он стал наблюдателем до вас?

— Вы не поняли, — снова усмехнулся Кастен. — Первый наблюдатель был послан последним. О нас он знал от Него. Он был послан, чтобы собрать всех нас и привести сюда. Хвала Ему, Первый успел сообщить Харригану место и время Передачи до того, как вы его убили.

Теперь я действительно понял. И мне некогда было убеждать его, что Гриффитс подорвался сам.

— Ладно, вернемся к убийству Милна. — Я поднес комлог к его губам. — Валяй, кайся, только тихо.

Кастен заговорил:

— Милн работал на этом Терминале, пока шло строительство. Как представитель профсоюза строителей, он следил за соблюдением санитарных норм. Фильтрация воздуха, индивидуальные кислородные аппараты, продукты питания, средства гигиены — в общем, следил за всем, что касается условий труда. Что он таскает с собой пробирку с Паком-ХС, о котором он писал диссертацию, я не знал. Зато я уже знал, что Передача состоится на Терминале сорок-одиннадцать. К тому моменту Первый Наблюдатель нашел только меня и Харригана, но он успел сказать нам, как найти остальных. Нам с Харриганом предстояло привести их на Терминал в назначенный день. Тогда же, около двух лет назад, была отправлена экспедиция к Торквиллу — это звезда местная, если знаете… (я кивнул) Милн увязался с ними — не помню под каким предлогом. Пробирки с вирусом он захватил с собой. Когда Милн вернулся, шли технические испытания Терминала. Они прошли неудачно. Меня отослали строить «Телемак». Милн к тому времени всем порядком надоел; чтобы корректным образом от него избавиться, ему предложили поработать врачом на «Телемаке». Только на «Телемаке» я узнал, что Милн хранит несколько пробирок с вирусом, и что они были с ним во время экспедиции к Торквиллу. Я не придал этому значения, пока однажды не взглянул на одну из пробирок. У самого ее горлышка выгравирована заводская маркировка. При беглом взгляде буквы не разобрать. Каким-то чудом я заметил, что надпись сделана задом наперед и все буквы повернуты зеркально… И я догадался, что эта пробирка целиком побывала в ростке алеф-измерения. Милн, разумеется, не заметил, что она изменилась. Среди медицинской посуды я нашел похожую пробирку и перелил жидкость с вирусной культурой. Несколько капель я пролил на стол. Рядом бегала Коко, она стала обнюхивать капли. Наверное, тогда она и заразилась. В тот момент я не подумал, что с вирусом Пака тоже могли произойти изменения. Я мало знал о вирусах, и я не знал, насколько опасен Пак-ХС, поэтому на всякий случай ввел себе иммунномодуляторы, поскольку они, по общему мнению, помогают против любого известного вируса. К Коко я больше не прикасался. Через три дня заболел Бриккер. Он любил играть с Коко. Пока Милн не дал мне взглянуть в микроскоп, я не подозревал, что заражение вызвано вирусом Пака с противоположной ориентацией… Да, за неделю до этого Стахов за обедом рассказывал об алеф-измерении, о гипотезе Рассвела и вообще — о свойствах четвертого измерения. Поэтому, увидев в микроскоп измененный вирус, Милн догадался в чем дело. Он не оставил мне выбора. Вирус мог навести след на Терминал сорок-одиннадцать, этого нельзя было допустить…

— Погоди, — перебил я, — почему именно сорок-одиннадцатый?