— Это означает, — отвечал мужчина, — что с помощью ворот они решали задачу квадратуры круга.

— За пять тысяч лет до Пифагора! — восхитилась женщина.

Гордон Алистер ковырял камень перочинным ножом. Когда я его окликнул, он вздрогнул и спрятал нож. Похоже, я застал его на месте преступления.

— Ага, понятно: «Здесь был Гордон». Потом вон те типы, — и я показал на археологов с дальномером, — станут говорить всем, что адвокаты появились здесь за пять тысяч лет до основания Рима.

— Они будут недалеки от истины. — ответил Алистер, вернувшись к прежнему занятию. — Вторая древнейшая все-таки… Вообще-то я хотел найти что-нибудь на память.

В итоге он удовлетворился осколком величиною с большой палец.

— А ты себе присмотрел сувенир? — спросил он в надежде записать меня в соучастники.

— Я нашел нечто большее, чем сувенир.

— И что же?

— Еще одно доказательство единства пространства и времени.

— ?!

— Рядом с камнем, датируемым шестым тысячелетием до рождества Христова, я обнаружил Татьянину булавку, которую она месяц назад потеряла в нашей квартире на Фаоне. Она даже не заржавела.

— Расскажи о находке Рассвелу. Он объяснит ее с точки зрения современной космологии.

— Во всяком случае это повод расспросить его о гравитационных аномалиях.

Отыскав профессора Рассвела на прежнем месте, я поинтересовался, когда, по его мнению, друиды натащили сюда эти камни.

— Первое тысячелетие до новой эры, полагаю, — ответил он.

— Кое-кто считает, что шестое. В справедливости этой цифры вы убедитесь, если сосчитаете число камней, умножите это число на два, прибавите количество месяцев в году, разделите пополам и вычтите число камней.

— Их счастье, — осклабился Рассвел, — что им известны только четыре основных арифметических действия.

— Детская задачка, — бросил Алистер спустя пять минут.

Мы проторчали у друидов до полудня. Туман рассеялся, стало припекать. Охотники до древних сокровищ скинули куртки и во всю орудовали лопатами. Меж камней бродили роботы и всем мешали.

— Запретили же их сюда брать! — вознегодовал Рассвел и запустил в робота куском глины.

— Нам, пожалуй, пора, — намекнул ему Алистер. — Не надо нас провожать, доберемся сами, — добавил он, заметив, с какой тоскою профессор начал очищать с лопаты торф, поглядывая на свежевыкопанную яму. Если он сейчас уйдет, яму тут же займет какой-нибудь мародер.

— Поднимемся вместе, — предложил профессор. Археологическую лопату он воткнул в кучу выкопанной земли — как знак того, что он скоро вернется.

Я вскарабкался первым, подал профессору руку. Алистер подталкивал профессора сзади. Отмахнувшись от нас обоих, он вскарабкался сам.

— Приятно было познакомиться. — Рассвел протянул мне руку.

— Жаль, не успел расспросить вас о гравитационных аномалиях, — посетовал я, пожимая его сухую, крепкую ладонь. — Не могу взять в толк, чем они заинтересовали ДАГАР. Если, конечно, мисс Чэпмэн не ослышалась.

Рассвел отнял ладонь, отошел на три шага и устремил взгляд на запад.

— Видите ту гору? — спросил он, указав вытянутой ладонью на поросший черным лесом холм.

— Вы имеете в виду этот холм? — переспросил я и очертил пальцем контур указанной возвышенности.

— В древности, — будто не слыша меня, продолжал он, — местные жители называли ее Горой Аруса — Горой Того, Кто Ждет…

— Не обращайте внимания, профессор, — встрял Алистер. — Вы имели честь столкнуться с типичной фаонской гигантоманией. Когда однажды я сказал Федру, что глубочайшая на Земле Марианская впадина имеет глубину одиннадцать километров, Федр ответил, что на Фаоне одиннадцать километров — это мель… Да не толкайся ты!..

Расставив руки, Алистер собрался лететь обратно в котлован.

— Гордон, ты перебил меня, — сказал Рассвел не оборачиваясь и замолчал.

— Продолжайте, профессор, — попросил я. — Гордон больше не будет вам мешать.

Не возвращаясь к тому, что уже сказано, профессор продолжил рассказ о гравитационных аномалиях:

— Двигаясь дальше на запад вы достигнете побережья пролива, именуемого теперь проливом Святого Георга. Две с лишним тысячи лет назад, ранним апрельским утром от берега отчалила лодка с восемью гребцами. Под покровом тумана лодка устремилась к острову, которого нет ни на одной карте. Девятый член команды прижимал к груди мешочек из синей кожи, в котором лежал единственный желудь. На пустынном острове, вдали от людских глаз, из этого желудя должен был вырасти Дуб-Хранитель, последняя надежда древнего племени, их спасение от нашествия чужеземцев. О чужеземцах же было предсказано, что вырубят они священные деревья и разрушат храмы, и не будет от них спасения ни на земле, ни на море, но ничего не было сказано о спасении на небе. Девяносто девять лет отводилось на исполнение пророчества — время достаточное, чтобы ветви Дуба набрали силу, необходимую, чтобы выдержать Новый Белый Храм — укрытие для избранных. Спустя время, потомки тех девяти, преследуемые чужеземцами, повторили путь к острову. С ужасом они увидели, что ветви Хранителя взметнулись столь высоко, что пробили небесный свод, оставив на нем незаживающие раны. Путь назад был им отрезан. Опустив головы, они ждали кары, ибо ни одному смертному не позволяется проникать по ту сторону небесных огней. Они ждали кары, но надеялись на спасение…

Рассвел замолчал на самом интересном месте — я испереживался за избранных.

— Дождались? — не выдержав, спросил я.

— Неизвестно. Одни говорят, что избранные взошли по ветвям на небо, другие — что небесный огонь, вышедший из небесных ран, испепелил их на месте.

Рядом снова возник Гордон Алистер.

— Ты понял? Гравитационные аномалии — это дыры в небе, проделанные ветвями Дуба-Хранителя. Находка для ДАГАРа.

— Ах вон оно что… Значит, Дубом… Теперь понял.

— Пойдем, — Алистер потащил меня прочь от профессора, но я чувствовал, что Рассвел хочет меня о чем-то попросить. Он смущенно заглядывал мне в глаза.

— Погоди… Профессор, о том спасателе, Алексееве…

— Да-да, — тут же ожил профессор. — У вас найдется время поговорить с ним?

— Не могу обещать, что сделаю это в ближайшее время. Но когда (тут мне следовало сказать «но если») снова буду на Фаоне, обязательно поговорю.

— Спросите, почему он мне не ответил.

— Конечно спрошу.

Мы вторично попрощались — несколько теплее, чем в первый раз. Обратная дорога шла в гору, но мы с Алистером уложились в полчаса. Зайдя в дом, оставленный профессором открытым, адвокат сменил сапоги на туфли, а я — мокрые носки на сухие. Затем мы направились к флаеру.

К пятнице Алистер уломал меня переехать из гостиницы на окраине в его квартиру с окнами на Холланд-Парк. «Чертовски дорого, но положение обязывает», — объяснил адвокат, с удовольствием демонстрируя недавно приобретенной жилье. После возвращения от Рассвела я сказал, что больше никуда не пойду — в том числе и на вечеринку «в тесном адвокатском кругу, не считая дам». Алистер отправился туда один, а я провел субботний вечер перед телевизором.

Приказ от Шефа бросать всё и мчаться на Хармас пришел в воскресенье рано утром. Как приятно чувствовать себя незаменимым! Намыливая голову под душем, я вдруг понял, что теперь не смогу помочь Алистеру с делом мисс Чэпмэн. А я ему обещал. К пустым обещаниям я порою прибегаю — например, когда Шеф отдает приказ типа «иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Нынешний его приказ звучал абсолютно конкретно. Во время бритья я подумал, что все билеты до Терминала Земли на ближайшую неделю, наверное, уже раскуплены. Опять-таки, никто не гарантировал, что погода в Дарфуре будет летной. Еще я мог бы сломать шею и очутиться в больнице. Врачи запретят мне переписываться с начальством. Ну и последний вариант, полный форс-мажор: меня окрутили, женили и отправили в свадебной путешествие по Сектору Улисса. Пассивный залог необходим для большего правдоподобия.