— Рассказал, — ответил за него Виттенгер, — но я могу и еще раз послушать.

— Так что же случилось?

Вэндж отошел от Зимина, подошел к Берху, с минуту разглядывал его лицо, бросил взгляд на показания медицинских приборов, затем повернулся к нам.

— Случилось, то, на что мы с Зиминым никак не могли рассчитывать. Вы, очевидно, знаете, что астронавты, которым предстоит провести долгое время в изоляции от остального мира, проходят специальную психологическую подготовку. Тоже самое касается всех тех, кто по роду своей работы вынужден постоянно подвергать свою жизнь опасности. Мы с Зиминым всю жизнь имели дело только с такими людьми. Получается как… Сначала ты веришь в собственную исключительность — до тех пор, пока твое окружение не начинает состоять из таких же как ты. Затем, постепенно, забываешь, что есть на свете и нормальные, обычные люди, такие как он, например, — Вэндж махнул в сторону Берха, — Карлики — это вам не Оркус. Их сюрпризы могут обойтись гораздо дороже, чем бифуркации пси-поля поля, или что там у вас на Оркусе происходит…

— Мы не с Оркуса, — уточнил Виттенгер.

— Не важно, это я так, для примера. Одним словом, Берх начал сходить с ума — депрессивный психоз, я думаю. Поначалу — вялотекущий, незаметный, но когда все вылилось наружу, мы были застигнуты врасплох. Как я уже сказал, астронавты привыкли думать, что люди из большого мира — такие же как они. Восемь дней назад Берх ворвался в кают-компанию, где мы с Зиминым тогда находились, и, размахивая бластером, заставил нас перейти в пятый модуль. Я бы никогда не подумал, что он станет стрелять. Да и какой нормальный человек откроет стрельбу внутри станции! Любое повреждение, не говоря уже о пожаре, может стать смертельным для экипажа. Инженеры предусмотрели любые катаклизмы, кроме откровенной стрельбы высокоэнергетическими импульсами. Так рассуждали мы с Зиминым. Поэтому, естественно, отказались ему подчиниться. Тогда он стал стрелять. Нет, не в нас, а мимо — он хотел показать, что намерения у него самые серьезные. В тот момент мы испугались больше не за себя, а за станцию. И нам пришлось подчиниться. Берх сам не ведал, что творит — разве к такому можно быть готовым? К тому же, я надеялся, что смогу управлять станцией из пятого блока. Но Берх смог взломать все уровни управления — даже те, к которым я сам не имел доступа. Взлом системы управления стал для нас еще большей неожиданностью, чем само его безумие. Безумный гений — это уже не просто опасно, это — страшно. Кстати, все забываю спросить, как сами-то вы проникли на станцию?

Вопрос был действительно хорошим и главное — очень точным. Не мог же я сказать, что получил необходимые инструкции от самого Берха.

Виттенгер нашелся первым:

— Полиция располагает всеми необходимыми для этого средствами.

Вот умница, думаю я, — чем тупее объяснение, тем оно убедительней. Виттенгер произнес свою сакраментальную фразу так основательно, что Вэндж даже не стал уточнять, что полковник имеет в виду под «всеми необходимыми средствами».

— Хм, странно… Но я рад, что наша полиция так хорошо подготовлена. Итак, мы с Зиминым оказались запертыми в пятом модуле, без каких либо шансов выбраться оттуда самостоятельно. Пищи у нас не было вовсе. Воды — абсолютный минимум — Берх контролировал ее подачу. Воздух — только тот, что уже был в модуле. Плюс — холод. Долго бы мы так не протянули.

— Берх как-нибудь объяснял, зачем он все это устроил? — поинтересовался я, — как вы общались, через интерком?

— Да, через интерком. То, как он мотивировал свои действия, вряд ли можно считать объяснением… — последовал ответ слишком формальный, чтобы быть правдивым. Я решил ему помочь:

— Я попробую сам угадать. Берх разгадал ваш фокус со Стормом, ведь в действительности, никакого астронавта Сторма на станции не было! Но Берху необходимо было ваше признание, и он решил выбить его из вас любой ценой. Я прав?

Зимин приподнял голову с подушки, издал какое-то неопределенное мычание и снова лег. Вэндж посмотрел на него с сожалением, затем ответил:

— Вы полагаете, что мы Сторма выдумали?

— Да, вы его именно выдумали. Такого человека просто нет в природе. Вы сочинили биографию, взяли первый попавшийся снимок не проверив, когда он был сделан. Сама идея была прекрасной, но исполнение — никуда негодное. Ботинки — и те оставили не там, где надо. Думаю, все начиналось так. После гибели предшественника Сторма вы с Зиминым остались вдвоем. И решили, что третий вам не нужен…

— Ты на что намекаешь? — покосился Виттенгер.

— Совсем не то, что вы подумали… Итак, чтобы и впредь оставаться на станции только вдвоем, вы с Зиминым придумываете некого астронавта по имени Грег Сторм и берете его к себе на станцию третьим членом экипажа. ВАКоП в то время вел переговоры с АККО по поводу передачи станции, и им было не до экипажа. Нужно участь, что Плером-11 — далеко не единственная станция, готовившаяся к передаче в частные руки, поэтому в ВАКоПе царила жуткая неразбериха, и вам удалось без труда протащить кандидатуру человека, которого никто никогда не видел. Прибытие комиссии из АККО было для вас почти как вспышка сверхновой. Сторма нужно срочно куда-то девать. Вам, Вэндж, сорок пять лет и я уверен, СКЖ записывала именно вас, а вы, в свою очередь, выдали эту запись за запись путешествия Сторма к Улыбке Явао. Мол, тот пошел и свалился. Но для полного правдоподобия вам следовало бы самому свалится в каньон. Чтобы не идти на такую жертву, вы доходите лишь до края Улыбки, а потом его взрываете. Тем самым, выходит так, будто СКЖ потеряла Сторма не у каньона а НАД ним. Взрыв получился не слишком удачным. Вы рассчитывали немного расширить каньон, но в реальности лишь обвалили небольшой кусок его края. Подделка записи прошла удачнее — вам удалось ее стереть начиная с того момента, когда вы оказались у самого обрыва.

Я притормозил, чтобы перевести дыхание. Вэндж сразу же этим воспользовался:

— Скажите, как, по-вашему, мы собирались объяснить тот факт, что на дне Улыбки не найдут тела Сторма? И что нам мешало повторить взрыв и получить более правдоподобную картину?

— По поводу тела… Спасатели использовали двух биороботов, но не только не достали тела Сторма — они и одного из биороботов не смогли извлечь со дна разлома. Поэтому, по большому счету, никто и не удивился тому, что спасатели сработали впустую. Что же касается взрыва, я могу лишь предполагать, почему вы не взорвали Улыбку еще раз. Как вам такая версия: для того, чтобы обвал выглядел как естественный, взрывать следовало вдоль какой-либо трещины, уже существующей. После первого неудачного взрыва, другой, запасной трещины поблизости не оказалось. И вы оставили все как есть. Спасатели не нашли ничего подозрительного, и если бы не настырность АККО и сообразительность Берха, то Сторма до скончания века считали бы пропавшим без вести — у астронавтов такое происходит сплошь и рядом.

— Так они что, стромовскую зарплату собирались поделить, что ли! — воскликнул изумленный Виттенгер.

— Не думаю. Причины должны быть более глубокие. И господин Вэндж нам сейчас о них расскажет.

Взгляд у Вэнджа потускнел. Зимин привстал с постели и смотрел на меня как на приведение.

— Что я могу сказать… да, примерно так все и было, — в голосе командира станции звучала какая-то обреченность. Я спросил:

— В таком случае, объясните, зачем вам понадобилось выдумывать себе третьего астронавта?

— Дурацкая шутка, розыгрыш, если угодно… После смерти Ральфа (так звали «предшественника» Сторма), нас осталось двое. Мы не хотели ничего менять… Старый хозяин от станции отказался, а новый… — кто знает, кого бы он прислал. Времени на то, чтобы найти Ральфу достойную замену, у нас не было. И мы выдумали Сторма. Кто ж знал, что все так обернется…

Вэндж изо всех сил изображал раскаяние.

— Мне, видимо, снова придется вам помочь, — возразил я, — а лирику свою вы приберегите для комиссии из АККО — она будет решать, что делать с вами дальше. Вэндж, вы действительно отвыкли от общения с людьми, как вы говорите, из «большого мира». А они не так глупы, как вы думаете. Берх расшифровал ваши записи. Вижу, вы побледнели…Вам нехорошо?