- Тебя никто не просил отправляться со мной в космическое путешествие! Оставался бы на Земле и паразитировал на другом простаке вроде меня. Но нет, тебе подавай приключения! - он на секунду замолчал и тут же продолжил: - Чего ты добиваешься?! Моей смерти от эмоционального истощения?

      В этот момент землянин затих дольше обычного, будто бы прислушиваясь к словам невидимого собеседника, понимая, что для большей убедительности реальное общение должно выглядеть как диалог двух разумных существ. Затем, после возникшей паузы он продолжил, но уже не столь истерично и с примирительными интонациями в голосе:

      - Хорошо, я постараюсь продержаться ещё пару дней! Но на больший срок не рассчитывай. Вот тогда и решай - голодать, или присосаться кому-нибудь другому. Поверь, когда охранники обнаружат здесь мёртвого землянина, мне будет уже всё равно, чьими эмоциями ты питаешься!

      Вновь выждав паузу, он ещё более мягко произнёс:

      - Постарайся, ведь когда-то мы с тобой неплохо ладили...

      На этой оптимистической ноте пленник закончил первую часть своего выступления, решив, что теперь станет регулярно общаться со своим Эго. Несмотря на всю простоту замысла, устроенный землянином спектакль бил сразу по двум целям. Во-первых, при удачном стечении обстоятельств он способствовал дестабилизации обстановки на борту наргианского патруля. Во-вторых, даже если никто из команды корабля не слышал вопли пленника, Леон чувствовал большое облегчение от того, что, создав себе интересного собеседника, нашёл достаточно эффективный способ борьбы с приступами скуки.

      На следующий день, сразу после обеда спектакль повторился. Теперь землянин уже не кричал на всё помещение и не бился в истерике, а вёл достаточно оживлённый разговор с незримым собеседником о его несчастных соплеменниках. Леон так вжился в образ, что короткими, но ёмкими фразами рассказал целую историю о несуществующем войске, по странному капризу судьбы оказавшемся на чужом корабле. В процессе общения со своим Эго, ничего не утверждая наверняка, он предположил несколько сценариев дальнейшего развития событий, один страшнее другого. Наконец, дав полную волю своей бурной фантазии, расписав при этом в самых мрачных тонах своё ближайшее будущее, и то, что случится со всеми, кто находится в непосредственной близости от него, землянин решил, что сегодняшнее общение с симбиотом пора завершать:

      - Что я могу поделать? - воскликнул он, разведя руками. - Команда корабля не виновата, что их эмоции отвратительны на вкус, но ведь я не обязан заботиться о всех Эго, находящихся на борту! Будь эгоистичным и заботься только о себе, ведь это так свойственно вашей расе!

      Человек замолчал, и некоторое время изображал внимательного слушателя. Затем обречённо подытожил:

      - Возможно, поговорив с кем-нибудь из команды корабля, я бы мог попытаться что-то изменить, но это невозможно, ведь речь идёт о тайне целой планеты, а доверить её первому встречному... - театральным жестом всплеснув руками, он добавил: - Я заперт в этом курятнике и никто даже не догадывается, насколько опасно моё бездействие! Предотвратить катастрофу невозможно - корабль обречён...

      Как и в предыдущие дни пребывания на борту патрульного корабля Леон старался не поддаваться унынию, регулярно делая различные физические упражнения для того, чтобы сохранить элементарный мышечный тонус, а когда это надоедало, развлекал себя размышлениями на различные темы. Но почему-то именно сегодня он надеялся увидеть реакцию противника на разыгранный им спектакль. Землянину крайне не доставало общения, и последние дни это его особенно тяготило.

      Вероятность того, что кто-либо из команды слышал его вопли, была достаточно велика, ведь если исходить из элементарного здравого смысла, у узника обязательно должен быть охранник. Во всяком случае, в приключенческих фильмах, которые он смотрел на Земле, тюремщики довольно часто выступали в роли активных участников действия. Леон понимал, что сейчас немного другая ситуация - в команде небольшого патрульного корабля вряд ли есть кто-то свободный от несения повседневной службы. С другой стороны, чем отличается караульный, охраняющий пленника, от обычного тюремщика? Принципиально - ничем!

      Время плавно утекало - минуты складывались в часы, но ничего не происходило. Как и прежде, наступит время обеда, приоткроется дверь, в образовавшуюся щель просунется рука с подносом, и опять одиночество. Надежда на то, что сегодня произойдут хоть какие-нибудь более или менее значительные изменения, пока ещё не покинула окончательно, но таяла с каждой минутой. Прошло ещё два часа, или может три, когда запорный механизм издал характерный скрип. Дверь приоткрылась. Землянин сидел на кровати, с полным безразличием на лице наблюдая, как ему подадут еду и опять оставят в одиночестве.

      Но на этот раз всё происходило несколько иначе: крадущейся походкой в помещение вошёл посетитель, внешне мало отличимый от обычного человека, в мундире, по некоторым признакам, самого младшего воинского звания, и прямо с порога мимикой лица показал, чтобы землянин не пытался с ним заговорить. Поставив на пол поднос с двумя мисками и освободив руки, он уже более понятными жестами указал на стену в трёх местах, давая понять, что там расположены устройства для прослушивания. Проведя весь этот загадочный ритуал, посетитель попятился к выходу и напоследок изобразил руками некое послание, которое Леон перевёл таким образом: "Как только появится возможность, я вернусь и всё объясню более понятным языком". Возможно, что землянин ошибся в трактовке столь странного поведения посетителя, но то, что это первая явная реакция хозяев на разыгранный им спектакль, землянин не сомневался.

<p>

* * *</p>

      Четвёртые сутки пребывания на корабле противника заканчивались, и Леону уже начало казаться, что недавний тайный визит ему приснился. Не было посетителя, который отчаянно изображал лицом, а потом руками некие тайные послания, и всё увиденное землянином не более чем галлюцинация от долгого сидения в одиночестве. Возможно, он вздремнул, а потом, находясь в состоянии пограничном между сном и явью, принял видения за реальные события. Что-то подобное мелькнуло в сознании Командора, и он усмехнулся от последовавших затем мыслей, далеко не оптимистичных:

      "Одиночество сильно вредит рассудку, - подумал он со странной улыбкой на лице, - наверное, не просто так отъявленных негодяев держат в камерах-одиночках. Любой самый извращённый и изобретательный ум, способный обмануть и запутать кого угодно, обычно бессилен перед собой, знающим самые тайные закоулки своей души. Ложь - хорошее лекарство для внешнего применения, но обмануть себя невозможно..."