– Так ты переоденешься в свой «дорожный» комплект? – будто между делом спрашивает меня мачеха.

Мне даже оправдываться не хочется.

– Нет, мне и так удобно, – выдавливаю я подобие улыбки.

– Алиса, ты невообразимо упрямая.

– Знаю.

Безразлично пожав плечами, утыкаюсь носом в иллюминатор.

– Ты когда-нибудь действительно пожалеешь, – покосившись на спящего папу, шепчет Таша. – Ты только представь, у тебя костюм, за который многие девушки продали бы душу дьяволу, а ты предпочитаешь ему поношенные джинсы.

– Какая разница, сколько лет моим кедам, если я гуляю в них по Парижу? – с иронией вспоминаю я фразочку из Интернета.

Мачеха открывает рот, чтобы ответить чем-то емким и метким из цикла: «Неблагодарная, мы ж тебе все, а ты нам ничего, еще и огрызаешься», но тут пилот объявляет о посадке и папа просыпается.

Таша дальновидна и не очень любит рьяно ругаться со мной в присутствии отца. То ли она понимает степень тяжести его чувства вины, то ли четко разделяет свою любовную и воспитательную функции, то ли просто не хочет портить настроение всей семье.

– Выспался, дорогой? – чмокает она папу в щеку и тут же отточенным движением смывает с его щеки след, оставленный блеском для губ.

Столица Франции встречает нас холодным дождем, и я радуюсь, что оставила дома Наташин «дорожный» комплект: с оголенной спиной я бы ужасно замерзла. Марго, эффектная брюнетка с синими глазами, самолично приехала за нами в аэропорт. За три года она кардинально изменилась: похудела, отрастила волосы и надула губы. В общем, как и все модные дамы из их тусовки, капитально потратилась на искусственную красоту. Я замечаю новую родинку на ее щеке – Маргарита освоила и французский макияж. Пускай слегка неумело: родинка напоминает придавленную муху, но на Марго это не смотрится вульгарно.

Подруга семьи с наигранным восхищением разглядывает костюм мачехи, папину новую рубашку и, слегка брезгливо, мои дырявые джинсы. Меня ее приподнятые нарисованные брови оставляют равнодушной. Наташу – нет. Она виновато кивает, мол «боремся, как можем, но падчерица все же нам попалась упрямая».

Марго деловито обменивается с Наташей, папой и мной двумя поцелуями (в воздух в районе щек). Это вроде как приветствие по-французски, и я с иронией понимаю, что скоро в нашей сибирской глубинке мы будем здороваться исключительно в этом стиле. Мачеха обожает подражать своей модной подруге.

– Как долетели? – слегка вздутые губы Марго растягиваются в, скажем честно, не очень естественной улыбке, обнажая невероятно белые зубы (они, наверное, в темноте пугающе светятся).

– Кормили просто отвратительно, – жалуется Наташа.

Пожимаю плечами: так и не отведала самолетной кухни (желудок предательски дрожал от воздушных ям и турбулентности). Папа что-то бормочет про заложенные уши.

Марго решительно возглавляет нашу группу и проводит к подземной парковке, где гордо стоит ее последний «мерседес». Мы стандартно ахаем, хваля чудную зарубежную машину (папа подавляет зевок), и наконец выезжаем в отель. Мало того, что долгий перелет утомил всю семью, так еще и по дороге Маргарита без остановки болтает о последних приготовлениях к свадьбе. И если Наташе это действительно интересно, то мы с папой отмалчиваемся.

Я до сих пор не представляю, как Марго и Таша могут жить так далеко друг от друга. Конечно, они разговаривают по телефону. И по скайпу. Иногда по пять-шесть часов в день. Или по семь-восемь (особенно в последнее время). Но даже в этих условиях им не хватает общения.

Они очень похожи: Наташа уехала от родителей и брата, как только ей исполнилось восемнадцать и звонила им только в дни рождения и на Новый год. Маргарита рано потеряла родителей, а с сестрой не общалась и вовсе из-за того, что они не поделили наследство и на всю жизнь сохранили невысказанную обиду друг на друга. Ташу в детстве нещадно били и вообще недолюбливали, как нежданного ребенка. Марго была совсем одна, сестра ее обделила, лишила кровных денег и своей любви.

Они встретились в университете на факультете экономики и права. Маргарита тогда уже была мамой и замужем, но, разочаровавшись в семейном быту, искала новых приключений. Таша только познавала жизнь, и подруга заняла место заботливой мамаши с мудрыми советами. Две по сути одиночки с похожими мечтами. С одинаковыми проблемами. И цели в жизни у них были схожи: достичь определенного статуса и рассказать об этом окружающему миру любыми доступными способами: будь то «шмотки», украшения, поездки, машины… Когда социальные сети стали повсеместным приложением к повседневной жизни, обе подруги взорвали Интернет многочисленными фотографиями своих материальных успехов.

– Нет, вы представляете? Я замуж выхожу! – вырывает меня из мыслей крик Маргариты, полный неподдельного энтузиазма. – Вот что значит судьба! От нее не убежишь!

Ловлю папин грустный взгляд. Наверное, впервые за пять лет мы понимаем друг друга без слов. Миллионный, юбилейный, утомительный пересказ того, как подруга семьи познакомилась со своим женихом Полем, начинается с предыстории.

– У меня така-а-а-ая была депрессия… Кристиан меня бросил. Ушел к другой. Мне жить не хотелось! Какие же все мужики одинаковые… Просто козлы! – она вдруг виновато замолкает и бросает осторожный взгляд на папу. – В смысле… э-э-э… я не это имела в виду… прости, Саш…

– Я так и подумал, – иронично заявляет отец.

Наша семья в курсе отношений Маргариты со всеми ее французскими поклонниками. Я даже не пытаюсь разыграть интерес к бурным речевым потокам, вытекающим из ярко накрашенного рта. Папа колупается в своем мобильном, притворяясь, что проверяет рабочий e-mail. Только я знаю, что в роуминге у него не работает Интернет (он на него жаловался еще с прошлой поездки в Европу).

– Да, Ритусь, тебе ужасно не повезло с Кристианом, – усиленно кивает Наташа.

В зеркале заднего вида я вижу, как ее подруга морщится от столь нелюбимой версии своего имени. Она всегда просила называть ее Марго.

– Ох, Таша, только вспомни, как мне было плохо, – продолжает она тем временем, картинно закатывая глаза.

Еще бы. Об этом помнит вся наша семья. Мачеха тогда на телефоне и в скайпе проводила больше времени, чем с нами. Что там говорить, перед тем как связаться с подругой, она со всеми прощалась, давала нам с папой указания и закрывалась в комнате часов на восемь, полноправно занимая компьютер или телефон и периодически совершая набеги на холодильник. И не дай Бог в эти часы ее побеспокоить. Разбитое сердце Марго в нашем доме было важнее, чем ремонт (неслыханно!), передача «Давай поженимся» (невероятно!) и даже распродажи в любимых бутиках (совершенно невозможно!).

Я помню, как готовилась к экзаменам и писала годовую проектную работу по экономике у Ленки дома или в интернет-кафе. В нашей квартире даже по ночам компьютер был прочно оккупирован Наташей.

– И однажды, когда мне было просто невыносимо плохо, я тебе позвонила, а мне ответила Алиса, – продолжает Марго, и в ее голосе появляются триумфальные нотки (я бы даже сказала – маниакальные).

В тот день Наташа смылась на распродажу (ей позвонили из ее любимого бутика и сделали предложение, от которого она так и не смогла отказаться). Я, получив доступ в Интернет из своего собственного дома, писала одновременно два реферата и скачивала образцы сочинений. Зазвонил скайп, и внезапно экран компьютера высветил отвратительный рекламный баннер. Комп, очевидно, как и я, не ожидавший такого поворота событий, завис. Давно нужно было обновить антивирус, но Таша никого не подпускала к домашнему ПК. Я в ужасе пыталась его реанимировать, понимая, что по своей умопомрачительной глупости не сохраняла документы. А терять их совсем не хотелось. Скайп умолк, но затренькал телефон. Марго непростительно сильно хотела общения.

– О, Алиса, я так тебе благодарна, – лепечет она сейчас, подмигивая мне своим невыразимо сильно накрашенным глазом (я и не знала, что в Париже модно делать кривые стрелки на веках). – Ты мне просто жизнь спасла! Ведь это ты мне посоветовала уехать в отпуск на Кубу.