– Ну, наш дом самый дальний. Видимо о нём и забыли вовсе, – Роберт попытался пошутить, дабы отогнать собственное раздражение. Он и сам не восторгался потраченному времени на волочение в пробке, а тут ещё и с самого подъезда к их дому что-то не ладится.
Он не сомневался, Сара обязательно подметила состояние дороги, как и его решение самостоятельно перевезти вещи на следующий день, вместо того, чтобы сразу воспользовался услугами грузовой компании. Зачем кого-то привлекать, сказал он накануне вечером, если я могу всё перевезти следующим утром. Она с улыбкой согласилась, но он знал, что это каплей легло в её внутреннее озеро несогласия. Роберт не сомневался, за её улыбкой, на глубине, пролегали целые системы каналов противоречивых чувств.
Показались дубы, жёлтые осенние гиганты обозначали границу их участка. Минув их, машина остановилась.
Семье Ллойдов открылась дорожка, высыпанная белым камнем, обрамляли её густые островки карликовых кустов, чьи цветения давно увяли, вела она к ступеням открытой веранды. На ухоженной лужайке багровели опавшие листья разросшегося перед верандой дуба, с его толстой ветви, еле покачиваясь из стороны в сторону, свисали на полинявших верёвках качели.
Двухэтажный дом с широкой верандой, точно с открытки, белел своим безупречным фасадом на фоне хвойных деревьев, безмятежно высившихся позади многоуровневой крыши с трубой из красного кирпича. Саму крышу покрывала деревянная черепица.
Открытая веранда с парой плетёных кресел, точно говорила всем свои видом: «Испейте же здесь горячего чая, мы рады видеть всех, кто посетит этот уединённый уголок». В прямоугольниках огромных окон с открытыми ставнями отражались косые лучи заходящего солнца, сумевших всё же пробиться сквозь гигантские деревья, окруживших дом и пологую территорию вокруг него.
Позади дома каменная дорожка вела к одноэтажному белому сарайчику.
Аккуратный участок напоминал островок посреди дикого хвойного леса.
Но несмотря на весь казалось бы приветливый вид их владений, в машине повисло молчание. Нервозное и долгое молчание. Каждый, точно лишённый всякой воли, взирал на дом, не решаясь произвести ни звука, чувствуя, будто бы здание взирает на них в ответ своими тёмными окнами-глазами. Но при этом каждый, даже совсем ещё юный Дэнни, не познавший призмы притворства, сквозь которую взрослые высказывают свои мысли, не стремился озвучить свои ощущения, дабы не огорчить ими родных.
Роберт повернул ключ и мотор заглох, теперь лишь позвякивал остывавший глушитель. Ребекка услышала, как откуда-то долетел крик ворона, нагло вторгшийся в тишину салона.
– Вот мы и приехали, – подытожил Роберт, чувствуя необходимость переключиться на более весёлый лад, иначе плохое настроение к ночи перерастёт в тотальную депрессию. Как и разросшиеся деревья, подумал он, которые не дадут пробиться и лучику надежды на сегодняшний трах.
Ллойды вышли из машины, послышались звуки захлопывающихся дверей. Дэнни и Сара обошли автомобиль и встали у дорожки, всё ещё не решаясь ступить на неё, Сара приобняла сына за плечи.
– Не устал, дорогой? – произнесла она слишком уж весело, потрепав сына по волосам. По стремительно темнеющим волосам, становящихся такими же тёмными, как были у Роба, подумала Сара.
– Не-а, – отозвался он, смотря на дом.
Дэнни знал о существовании дома в Стортон Лейк. Родители несколько раз упоминали о нём в своих разговорах. Из этих же разговоров он знал, некие люди платят за их дом, чтобы жить в нём. Сестра, не вдаваясь в подробности, говорила, что провела в нём несколько летних каникул. Но этот дом ровным счётом ничего не значил для самого Дэнни, он представлялся ему чем-то далёким и абстрактным, как та же Замбези, о которой он вычитал в энциклопедии. И теперь, стоя перед этим домом, который он возжелал увидеть с новостью о переезде, Дэнни, не ведая причин, почувствовал себя опустошённым.
Роберт проследовал к багажнику, где уже стояла Ребекка. Она изобразила улыбку, чувствуя, что настроение отца на спаде. Она давно уяснила на собственном примере – настроение родителей всегда понятно их детям, как бы те не стремились его скрыть.
– Тебе надо было дать мне порулить, не так бы устал, – сказала она.
– Успеешь накататься, как починят твою машину, – ответил он, подмигнув ей.
– Как здесь тихо, я и забыла даже, – меланхолично произнесла она, оглядываясь по сторонам.
– Это точно, – Роберт тоже осмотрелся. Тишина будто бы обволакивала всё вокруг. – Идеальное место, чтобы включать твоих любимых «Рамоунз».
– Пап, я их слушала в детстве, – закатила глаза Ребекка, улыбнувшись, она почувствовала, как напряжение спадает.
– Именно за хороший вкус к музыке мы тебя и решили оставить.
Увидев, как просияли глаза дочери, в груди Роберта потеплело. В этот момент он позабыл о затянувшейся из-за пробки поездке, бутылке вина, которой хотел соблазнить жену, о масштабном проекте, за который он никак не мог толком взяться и надеялся, что здесь, в Стортон Лейк, отреставрированном доме своего отца по собственному проекту, он всё же сдвинет дело с мёртвой точки, – всё сошлось на улыбке дочери и ямочках на её веснушчатых щеках.
Открыл багажник и взял одну из коробок, Ребекка следом взяла другую, со своими вещами. Подошла Сара, держа руки в карманах спортивной куртки, она улыбнулась мужу и извлекла из багажника несколько пакетов с едой.
Ребекка шла по дорожке за родителями, наблюдала, как те вместе смеются над чем-то. Они поднялись на крыльцо по трём деревянным ступеням, отозвавшихся скрипом, Роберт перенёс оставшиеся коробки на веранду, составив вдоль стены у сетчатой двери.
Сара подошла к резным деревянным перилам веранды, оперлась на край руками, любуясь открывшимся видом. Роберт подошёл сзади и приобнял за талию.
– Как тебе здесь? – тихо спросил он.
– Я и забыла, как тут красиво, – ответила она, переведя взгляд с деревьев на глаза Роберта. С возрастом он не утратил своей привлекательности, подумала она и вдруг ощутила желание поцеловать его, такое внезапное, что оно обескураживало. – Мне нравится. А тебе?
– Знаешь, я боялся, что это глупая затея, но… – замялся он, заметив улыбку на лице Сары.
– Но здесь всё кажется не таким и глупым, – закончила за него фразу она.
– Да, – потрясённо согласился он.
Ребекка перевела взгляд со спин родителей, и заметила пёстрый рюкзачок брата, лежавший на одном из плетёных кресел, придвинутых к дощатому столу.
– А где Дэнни? – спросила она тоном, словно интересовалась погодой на вечер.
Роберт с Сарой, настороженно наклонили головы, как если бы от них одновременно ускользнул один и тот же приятный сон. Роберт посмотрел на автомобиль, в ветровом стекле которого отражались кроны деревьев, окинул взором кромку леса, обступавшую участок ровной дугой. Он буквально вздрогнул, заметив, как явственно мерк свет за этой самой линией.
– Дэнни? – Позвала Сара нарочито спокойным тоном, но в нём сквозила тревога. Затем ещё раз, громче: – Дэнни?
Роберт без слов сбежал по ступеням крыльца и вышел вперёд, к дубу с повисшими на нём качелями. Он оглянулся по сторонам, нахмурившись, будто не понимал, что вдруг пошло не так.
Ребекка почувствовала, как по спине поползли мурашки страха. Нет, ужаса. Почему-то она вдруг ощутила панику, ни с того ни с сего утопившую в себе её сознание целиком, как в конечном счёте тёмная гладь озера поглощает вдруг и внезапно плоский камушек, брошенный «лягушкой» по поверхности. Эта степень страха являла собой совершенно новое ощущение и по силе, и по интенсивности. Она скрестила на груди руки (по сути обняла себя, дабы хоть как-то успокоить) и невольно начала переминаться с ноги на ногу.
Роберт большими шагами пересёк лужайку и двинулся вдоль восточного фасада, где на стене выступала кольцом выцветшая на солнце баскетбольная корзина, прямо над вытоптанным участком земли. Он обошёл дом, и волна облегчения накрыла его с головой, охладив, и тем самым дав понять, насколько он перепугался.
