2

Одиннадцатилетний Дэнни уплетал своё любимое блюдо, запечённые до золотистой корочки куриные ножки. Делал он это каждый раз самозабвенно; Ребекка даже как-то подумала, что от поедания куриных ножек его не оторвал бы и слепящий ядерный гриб, растущий за широким окном кухни.

Семья Ллойдов ужинала за большим круглым столом, в центре которого стояла кастрюля с пюре, миска салата с тунцом и заварной чайник, испускавший через стеклянный носик столбик пара. В кухне повисла тишина, нарушаемая лишь редким позвякиванием готовящегося в холодильнике льда.

За окном сгустился вечер и Ребекка, перебирая в пюре вилкой (аппетит так и не пришёл), разглядывала своих родных в отражении стекла с проступающими сквозь него разноцветными квадратиками окон дома напротив. Мать с отцом молча ели, уставившись в свои тарелки. Роберту пару месяцев назад исполнилось сорок семь, волосы с явными признаками седины, что его ничуть не беспокоило, зато глаза не растеряли со временем цвета, они словно светились синим за овалами маленьких очков.

Сара, симпатичная женщина со светлыми волосами, собранными в хвост, выглядела она моложе своих сорока трёх, чему способствовали утренние пробежки.

Роберт и Сара располагались близко друг к другу, но в то же время чувствовалось, что находятся они друг от друга значительно дальше, нежели стулья, на которых сидели.

– Как дела у мамы Сьюзен? – спросила Сара, сделав глоток чая.

– Хорошо, – вскинула плечами Ребекка, она хотела рассказать, как та принесла какао, но слова остались где-то внутри. Ребекке показалось, начни она говорить про какао, следом обязательно расскажет и о вызванных им ассоциациях, связанных с взрослением.

Раньше (совсем недавно, с печалью подумала она) Ребекка поделилась бы этим со своими родителями; и она скучала по тем временам, когда вчетвером они сидели в гостиной, играли в настольные игры или просто смотрели телевизор, в шутку споря, какой канал выбрать, и общались на любые темы.

Но теперь родители, находясь в одной комнате, не могли полноценно разговаривать с ней или с Дэнни. Естественно, они продолжали справляться об их делах, о том, как провели день, о планах и тому подобное, но присутствовало во всём этом некая синтетичность. Словно побуждающим фактором для начала разговора служило лишь само его ожидание. Ребекка подозревала, – не хотела об этом думать, и всё же, – всё потому, что в тот момент, когда родители при своих детях играли в счастливую семью, Роберт и Сара ощущали нарастающее между друг другом напряжение.

Когда тарелки родителей опустели, Ребекка заметила, как они переглянулись, кивнув друг другу. Сейчас что-то будет, отстранённо подумала она, ей так же представилось, как Дэнни склоняется над бланком в кабинете адвоката, где галочка, поставленная его нетвёрдой рукой, решит, с кем из родителей он останется жить. Она внутренне напряглась, не замечая, как под столом сцепила руки на коленях.

– Дети, – торжественно проголосил отец, выдерживая паузу. – Мама вам хочет что-то сказать, – после чего театрально выбежал из кухни. Из-за высокого роста отца движение получилось одновременно неуклюжим и комичным.

Дэнни засмеялся, а Сара удостоила привычное всем выступление мужа стандартной в таких случаях фирменной улыбкой с закатом глаз, этакой смеси насмешки с усталостью, но Ребекка в этот раз заметила в лице матери что-то ещё, только не стала предавать значения (а может и не хотела), да и отец почти сразу вернулся.

Он опёрся руками на спинку своего стула.

– Как вы знаете, наш дом в Стортон Лейк вновь пустует, – заговорил Роберт уже без наигранности.

– На этот раз мы с вашим артистичным папой, – Сара улыбнулась мужу, затем посмотрела на детей. – Решили не торопиться с его сдачей и всем пожить какое-то время там.

Молчание.

– Сменить обстановку, – добавила она, легко вскинув плечами. – Тем более осенью там будет необычайно красиво, – она мечтательно улыбнулась.

– Уже на следующей неделе мы переезжаем, а пока, до вторника, – Роберт посмотрел на Ребекку, у которой брови полезли на лоб, на Дэнни, с округлившимися глазами над тарелкой с куриными косточками. – У вас есть время, чтобы привести все свои дела в порядок, – сообщил Ричард с серьёзным лицом.

Дэнни разразился криком на всю кухню: «У-р-р-р-р-а!». Сара, не подавая вида, изучала реакцию дочери, она была счастлива, что её дочь в переходный возраст не превратилась в бунтарку, и выросла в благоразумную молодую девушку, но и передалось Ребекке что-то от неё самой, то, что может как помочь в жизни, так и помешать, – привычка высказывать собственное мнение, даже если оно противоречило авторитетному.

– Дорогая, а ты что скажешь? – спросила Сара, склонив голову набок.

– Ну, что я могу сказать, – не скрывая улыбки Ребекка. – Тем более, если вы уже приняли решение. Но вообще, это даже… занятно, – подобрала слово. Она подумала, что может посветить больше времени чтению книг (в университете она училась на факультете журналистики). Да и смена обстановки ей не повредит.

3

Ребекке снился кошмар. Она вновь стояла у парка, только на этот раз никуда не уходила, хоть и желала оказаться в любом другом месте всем сердцем. Она смотрела на бездвижные деревья, ярко освещённые в первом ряду и со сгустившейся чернотой позади. Ребекка ждала, когда вновь увидит силуэт мальчика, но он не появлялся.

А затем почувствовала, как кто-то приближается. Оттуда, из-за деревьев, ясно поняла она. Ребекка услышала шаги, и не сразу поняла, что уже не спит, и теперь, полулёжа, уперевшись в матрас ладонями, смотрит на дверь своей комнаты.

В предрассветном сумраке вперемешку со светом уличных фонарей, прорывавшемся сквозь шторы, Ребекка увидела, что дверь в её комнату приоткрыта, и в узкой полоске проёма чернеет чей-то силуэт.

Лицо бросило в жар. Глаза в темноте едва могли зацепиться за какой-либо чёткий контур, и ей вроде бы показалось, что фигура сгорбилась, потому как не могла стоять в коридоре в полный рост и не упираться при этом в потолок.

Волна страха накрыла её, точно электрический разряд, пущенный через всё тело, сердце бешено забилось, она застыла над подушкой, не обращая внимания на то, как руки дрожат от напряжения, а мышцы отзываются болью. Ребекка ждала, когда абстрактные образы теней словно пазлы, наконец сложатся в её сознании, и увиденное обернётся чем-то привычным, совершенно безобидным. Но этого не происходило.

В доли секунд в голове вихрем пронеслось: Это папа? Но почему он просто стоит и смотрит? Нет, это не он…

– Кто это? – Она не узнала свой голос, прозвучавший откуда-то издалека, такой испуганный и тихий. – Кто это? – повторила едва ли громче, голос дрожал, во рту пересохло.

Молниеносным движением Ребекка перевернулась на другую сторону кровати, к тумбочке, включила настольную лампу и также быстро повернулась обратно к двери.

Теперь, в мягком свете лампы, Ребекка видела закрытую дверь, она с облегчением рухнула на кровать, опустив голову на всё ещё тёплую подушку, закрыла глаза и глубоко вздохнула. Затем посмотрела на часы, покоившиеся рядом с ноутбуком на её столе, зелёные цифры показывали 4:49.

В сознании промелькнули мысли о Максе, её бывшем парне, с кем они расстались друзьями, всплыли остатки забывшегося сна (какие-то деревья), почему-то вспомнилась укоряющая улыбка матери, с которой та посмотрела на отца, и Ребекка Ллойд уснула, на этот раз без снов.

Ллойды приезжают в дом

1

Всю дорогу (растянувшуюся на полтора часа из-за ужасной пробки на шоссе, образовавшейся в результате нелепой аварии пассажирского автобуса и грузовика, из-за чего всё движение транспорта практически встало) Ребекка слушала музыку через наушники на своём телефоне, параллельно переписываясь с Сьюз. С тенью лёгкого раздражения она кидала молчаливые взгляды на Дэнни, в моменты наивысшей его активности, коих более чем хватало – мальчик попеременно (и безустанно) возился с игрушками, набившими его зелёный рюкзачок с яркой нашивкой, изображавшей Росомаху из «Людей-Икс»; этот же рюкзак разделял заднее сидение вместительного «Лексуса» на обособленные зоны между Ребеккой и Дэнни.