– Здрасьте! Я вот за Ромкой решила зайти, вместе чтобы в школу идти, – хрипло доложила Катюха, глядя на камешек, который перекатывала носком своей туфли.

– Я сейчас, Катенька! – с готовностью метнулась Татьяна Ивановна. – Я сейчас позову его, скажу, что ты пришла!

Ромка вышел далеко не сразу. Катька так и не смогла посмотреть ему в глаза, до обморока боялась увидеть в них сама не знала, что. Она молча взяла его за руку, в другую руку сунула свой портфель, и они пошли. Как ни странно, в школе никто над ними не смеялся и вообще ничего им не говорил, все как чувствовали необычность ситуации, тем более, что Катька с Ромкой так весь день друг на друга и не смотрели, и не сказали ни слова, хотя и просидели все перемены за партой, держась за руки.

Волосы у них отросли быстро, к концу года она уже пользовалась заколками, но ни разу они не сказали и слова об этом случае.

– Катюш, эта странная надпись, которую Ромочка попросил набить, «Помни меня!» – это ведь для тебя?

Катерина обернулась к Татьяне Ивановне, кивнула.

– Я так и подумала, когда Валера сказал.

– В последнем классе, когда все чаще шли разговоры о будущем, кто куда уедет, да кем станет, Ромка все печалился, что никем не станет и ничего великого не сделает. Очень боялся, что не останется от него ничего, никакой памяти. Говорил, что боится уйти незамеченным, забытым, как будто его и не было. Меня уверял, что я буду звездой, я и сама в этом была уверена, – чуть усмехнулась Катерина. – Вот тогда он и начал твердить, чтобы я в своей звездной жизни помнила его, не забывала. И когда мы прощались – он же меня к поезду ходил провожать, – все твердил: «Ты только помни меня! Помни, что я тоже был у тебя!»

Татьяна Ивановна в своей манере прикрыла губы ладошкой, закачала головой, и глаза ее наполнились слезами.

– Только зря он думал, что ничего великого не сделает! – уверенно заявила Катерина. – Он сделал! Он хотел прекратить алкоголизм в своем роду, говорил, что очистит кровь и дети его не будут знать этого зла. И очистил! Большие поступки разные, Татьяна Ивановна. Лечь на гранату, или водить евреев по пустыне, или управлять государством – это одно, а есть еще тихие подвиги, правда, Татьяна Ивановна? Когда люди побеждают себя, свои пороки, смиренно платят за чужие грехи. Это подвиги души перед собой, своим родом, своими потомками. В этом смысле Ромка настоящий герой, с самого детства герой! Он понимал свой путь, свой выбор, в этом не было спонтанности. Он очистил путь для Женьки, понимаете? – она обернулась к Татьяне Ивановне, потом снова к фото: – Я помню, помню тебя! – Катерина ткнула пальцем в Ромку на фото. – Разве тебя забудешь, героюку такого? А стоя на твоих плечах прославится Женька, правда, Татьяна Ивановна? Мне кажется, нам уже сейчас надо привыкать к этому имени: Евгений Ипатов!

– Жером! Жером Ипатов! – поправила Татьяна Ивановна. Катерина обернулась в недоумении. – Да, Женечка соединил свое имя и Ромочки, получилось Жером. Так и подписывает свои работы, посмотри сзади!

Катерина ошалело посмотрела на рисунок.

– Гы! – вырвалось из ее груди. – Гы-гы-гы! – она схватилась за живот и согнулась пополам, Татьяна Ивановна не сразу поняла, что она смеется. Катерина выпрямлялась, всплескивала руками, закрывала лицо, снова сгибалась – смех выкатывался из нее новой и новой волной. Глядя на нее, рассмеялась и Татьяна Ивановна, они долго хохотали, вытирая выступавшие слезы, сквозь смех по очереди выговаривая: Жером! – и снова заходились от хохота.

– Ай, да Женька, ай, да красавчик! Жером Ипатов! – еле успокоилась обессилившая от смеха Катерина. – Видимо, так тому и быть, Татьяна Ивановна, бабушка великого русского художника Жерома Ипатова! Дай бог! Я уверена, так и будет! Нет, не забудется Ромка – Женька не даст забыть! И пусть только мы знаем о Ромкином тихом подвиге, главное, чтобы там знали! – она показала рукой вверх.

– Там-то знают, – кивнула Татьяна Ивановна, – это мы тут не всегда ценим то, что надо, а там все по местам расставится.

– Нет везения, есть чья-то заслуга в роду, которая другим выливается в везение. Я так себе это понимаю, – философски подытожила Катерина, подтвердив мысль решительным взмахом руки, потом вздохнула: – Выучим Женьку, не переживайте, пусть в Питер поступать приезжает, я не оставлю его на произвол судьбы.

***

В среду днем Катерина покачивалась в кресле на веранде и чувствовала удовлетворение: отдала все долги, возникшие в последнее время – и с отцом общалась каждый день, чего при его жизни никогда не было, и могилу Ромы сделали очень красиво, они все вместе сидели на ней, поминали его. Катерина улыбнулась: они с Татьяной Ивановной иногда переглядывались друг с другом и сдерживались от смеха, потому что деловитый Женька-Жером был неподражаем в своей детской непосредственности. Этот мальчик покорил ее окончательно и бесповоротно: она уловила в нем истинное мужское начало, какое было и в Ромке. В его взгляде, движениях и суждениях уже явно проглядывала та внутренняя сила, которая шла от безусловного принятия сына отцом, от любви бабушки, от уважения крестного, от понимания своего пути. Скоро все это проявится в виде истинного мужского авторитета. Женька будет ого-го каким мужчиной! Общими усилиями они вырастят из него человека, со своей стороны Катерина тоже поможет. У него душа интеллигента, как красиво он ел сахарные плюшки! Неспешно, откусывая маленькими кусочками, показывая бабушке, что очень вкусно. Прелесть, а не мальчик!

При воспоминании о плюшках у Катерины заурчало в животе. Она встала с кресла, потянулась, как-то по-собачьи встряхнулась всем телом, окончательно сбрасывая минувшее, чувствуя только настоящее и стремление в       будущее, посмотрела на часы: скоро придет мама. Катерина зашлепала босыми ногами к холодильнику. В пику воспоминаний о сладком ей захотелось чего-нибудь ядреного, чтобы прямо с чесноком. На верхней полке холодильника увидела свежую курицу и загорелась приготовить штрули. Она нашла сотейник, лук, морковь, чеснок, яйцо, муку, надела фартук и принялась стряпать. Скоро аромат варящейся домашней курицы и луковой поджарки заставил ее воодушевленно припевать. Она сбегала в огород и сорвала несколько веточек укропа и петрушки – все для вкуса и аромата. Не сразу отыскала лавровый лист. Еще через полчасика сосредоточенно выложила поверх готовых кусков курицы рулетики с поджаркой, зеленью и чесноком. На получившуюся красоту самодовольно взирала через стеклянную крышку. От зрелища оторвалась, чтобы убрать со стола и помыть посуду.

– Привет, Катюш! – улыбнулась мама. – Штрули, что ли, готовишь?

– Штрули!

– Надо же! Я думала, ты такое уже не ешь.

– Чего это?

– Ну, моды ваши всякие…

– Покушать, мам, это вне моды!

– Ммм, выглядит и пахнет обалденно!

– Садись, накладываю!

– Мне сметанки дай, я их со сметаной люблю. А что, ты себе там готовила?

– Редко. Зато как настряпаю, как угощу всех, все в отпаде! Знай наших!

– И Андрею этому своему готовила?

– Андрею нет. Я тогда вольно жила, о хозяйстве не думала. Это за границей пришло, потянуло вдруг к дому да на домашнее.

– Поэтому и не женился, что не готовила! Зачем мужику в доме бесталанная жена?

– Может быть, может быть, – не стала спорить Катерина. – Вкусно?

– Очень вкусно! Молодец, доча.

– Я вот тут, знаешь, чего надумала, мам?

– Чего?

– Когда заведу семью, готовить сама буду, а убираться пару раз в неделю пусть помощница приходит.

– Ой, чужой человек в доме, зачем оно нужно?

– Ты противница всего нового! Как не хотела стиральную машину-автомат! Ой, она белье кошмарит по два часа, порошка сколько жрет! А теперь как рада! Тысячелетиями люди имели слуг и ничего! Найду такую женщину, чтобы доверие возникло. Квартира же огромная, сто шестьдесят квадратов, пока уберешь, устанешь, как лошадь на пашне. А загнанных лошадей пристреливают, мам. Зачем я зарабатываю, если не устраивать себе комфорт? У меня в Америке была домработница, очень удобно, всегда чисто, постирано, поглажено, обувь начищена. Это же все время, мам, а где его взять? Понимаешь, я хочу троих детей, хочу все же немного и петь, не плотно, нет, так, в репертуарном театре, потом, когда голос сойдет, в наставники пойду, мне кажется, у меня получится. Я, когда других слышу, прямо чувствую, что им нужно подправить, и как это сделать. Почему-то, в отношении профессии, дела жизни, так сказать, у меня всегда было четкое ощущение, что делать и как оно будет. В остальном вот сомнения только. Хотя, если подумать, и в остальном сомнений нет, просто не все от моей воли зависит. Ой, что-то я с мысли сбилась! А, ну да! Хочу, чтобы чистота и порядок дома были, чтобы глаз за детьми был, уход, внимание. Может, няньку найму, хоть только на прогулки.