– Почему меня не берут в охотники?

Князец посмотрел на него самодовольными глазками и расплылся в улыбке.

– Придет еще твое время, – отвечал он, вертя в пальцах приличных размеров кость с исходящими паром мясом и жиром.

– Для других время давно пришло.

– Послушай, ты! – Ака Ака пошевелился, глаза его сверкнули. – Никогда не говори со мной так! У меня много хороших охотников, понимаешь? Подожди.

– Тогда я сам пойду и буду охотиться.

– Кто запретит это луорветану? – перемазанные жиром губы князца растянулись в ухмылке.

– Я пойду и буду охотиться, сколько захочу и где захочу. Я покажу…

– Да? – сказал Ака Ака все с тем же самодовольным видом.

И он махнул костью, давая понять, что разговор окончен. Руоль выскочил ни с чем, кипя от обиды.

…Спустя некоторое время, в луну Оту, четвертую в году и последнюю луну тепла Руоль гулял с Нёр по берегу реки Ороху. Нёр говорила о грядущей луне Тиэкэн и об одноименной большой охоте на уликов. Руоля разговоры об охоте заставляли мрачнеть. Вдруг он сказал:

– Нёр, я, наверное, скоро уйду.

– Куда? – не поняв, она с улыбкой посмотрела на него, но тут же улыбка угасла. – Куда? – повторила она уже с тревогой.

Руоль пожал плечами, отвернулся, бросил в прозрачную воду подобранный камешек.

– Не знаю. Меня никто не снаряжает на охоту, никто не помогает, не хочет, чтобы я привозил богатую добычу. Здесь это никому не нужно. Значит, я уйду, буду сам по себе. Стану охотиться. Хотя бы для Тынюра и Чуру. Для Тыкеля. Да. Это будет правильно. А еще… где-то у меня есть младшая сестренка… Может быть…

Нёр захлопала длинными ресницами.

– Хочешь уйти? Совсем- совсем уйти?

– Да. Я могу жить… сам. Они увидят, что я могу. Нёр, ты сомневаешься?

– Но Руоль…

– Я даже с Высокими стану торговать. Сам! Я знаю, что им нужно. Научусь добывать хорошие шкуры. Вот увидишь.

– Руоль, я знаю, – голос Нёр стал слабым, дрожащим, как трепещущий язычок пламени. – Но зачем тебе уходить? Тебе нехорошо здесь, с… с нами?

Руоль не знал, что ответить. Пока ему плохо представлялось, как это он бросит все и уйдет, останется один- без друзей, без привычной жизни… без Нёр. Он задумался.

Внезапно лицо Нёр озарилось.

– Руоль! – воскликнула она звенящим от найденного решения голосом. – Я поговорю с отцом! Он разрешит. Конечно же, он разрешит!

Руоль помолчал, как бы обдумывая, хмуро глядя куда-то за реку. Потом покачал головой.

– Не нужно, Нёр.

– Но почему?

– Не хочу, чтобы ты просила за меня. Не хочу. Обещай, что не будешь.

Он посмотрел на нее и увидел, как в ее больших красивых глазах дрожат слезы. Тогда Руоль подумал: как я уйду?..

Шло время; Руоль все медлил со своим уходом. Становился старше, и даже Саин уже меньше доставал его. Может быть, старший брат и сам повзрослел наконец-то. Или попросту он считал уже недостойным для себя вообще замечать какого-то там пастуха. Ведь Саин стал важным, скакал по море с целым отрядом калутов, а Руоль не знал, как называть своего брата. На охотников ни он, ни его отряд не походили, но часто возвращались с богатой охотничьей добычей.

В целом отношения двух братьев не стали теплее. Но именно Саин помог Руолю понять однажды, что именно он чувствует к Нёр.

Саин боялся Аки Аки и потому никогда не цеплялся к Нёр, как к другим. Но как-то раз после удачного похода он перебрал каыса. Руоль и Нёр были вдвоем, сидели в одном из любимых мест за становищем, болтали и весело смеялись. Внезапно показался Саин, глаза которого были красны, мутны и разъезжались как тонкие ноги новорожденного туюта.

– Нёр! – закричал он, приближаясь. Его крепкие короткие ноги заплетались, как и его язык, и тоже напрашивались на сравнение с новорожденным олья или со смертельно раненым сэнжоем. – Красавица Нёр! Все говорят о твоей красоте. Почему ты сидишь здесь с этим… с этим вот… вот с этим? Разве это прилично? Тебе уже нельзя… а… понимаешь? Ты уже достаточно… ух… выросла.

Он подошел вплотную и уставился на нее мутным взглядом.

– Ты стала красавицей, Нёр. Нёр, ты стала… – взгляд его уткнулся в Руоля, выступившего вперед. – Убирайся прочь, выродок. Нёр, посиди лучше со мной. Давай… вместе…

Он попытался то ли притянуть ее к себе и обнять, то ли схватить за руку и увести, но Нёр закричала, отскочила и чуть не упала. Но быстро взяла себя в руки.

– Уходи отсюда, Саин. Иди проспись.

– Чего это? Не хочу.

– Иди, или я все расскажу отцу.

– Ох- ох, – пьяно засмеялся Саин. – Да я сам ему расскажу. Посмотришь. Ака Ака отдаст тебя мне. Он меня уважает и только рад будет. Лучшего жениха тебе не найдется.

И тогда Руоль ударил. Саин чуть ли не кувыркнулся в воздухе, упал на спину и остался недвижим.

– Пойдем отсюда, – сказал Руоль, взяв Нёр за руку.

Он весь дрожал от душившей его ярости, но, когда посмотрел в ее глаза… все словно замерло вокруг. На долгий миг. Замерло его собственное сердце. А потом все вновь ожило, но стало другим.

А вскоре Руоль осознал и то, что больше не в силах оставаться у Аки Аки. И не из-за Саина даже, который, протрезвев, вел себя до странности тихо. Осталось также неизвестным, говорил ли он с Акой Акой по поводу Нёр. В конце концов, он был тем, кто питается от очага князца и, по всей видимости, ему не хотелось, чтобы сейчас или в будущем возникли какие-нибудь проблемы с Акой Акой. Похоже, что Саин рассудил, что лучше всего будет попросту подождать.

Руоль же меньше всего любил ждать. И именно это ожидание сделало невыносимой его жизнь в становище. Он вдруг понял, что ожидание может быть вечным.

Но одно, и самое главное, стремление его сердца все-таки было здесь. И он не мог взять и уйти просто так, бросить ее.

Как-то он вновь заговорил с Нёр о своем уходе.

– Руоль, – отозвалась она, гладя его по плечу, – мне казалось, ты уже давно перестал думать об этом.

Он грустно улыбнулся.

– Как я могу перестать?

– Но неужели ты и теперь хочешь уйти?

– Хочу, Нёр, – ответил он. – С тобой. Ты пойдешь со мной?

Она испуганно посмотрела на него.

– Как же… ведь отец… он никогда не разрешит.

Руоль улыбнулся.

– А мы не станем спрашивать. Я тебя украду.

Ему показалось, она сейчас заплачет.

– Нёр… – голос его дрогнул. – Тебе не хочется этого?

Нёр молча смотрела на него. Он криво усмехнулся, опуская голову.

– Я понимаю. Здесь у тебя все…

Краска хлынула к щекам Нёр.

– Не говори так! Я очень хочу быть с тобой. Но я не могу… без позволения.

– Понятно, – сказал Руоль, повернулся и пошел прочь.

– Руоль!

Он остановился; Нёр подбежала к нему.

– Давай просить отца. Он поймет. Поймет, я уверена.

– Поймет? – брови Руоля поползли вверх. – Поймет? Ака Ака?

– Он мой отец. Он не сможет мне отказать.

Тут Руоль засмеялся. У него внутри все переворачивалось. Обида… злость… боль. Он никак не мог остановиться.

– Почему ты смеешься?

– О, он твой отец и он тебя любит. Но ты его плохо знаешь. Сказать тебе, что он сделает?

– А ты, значит, боишься?

– Я не боюсь! Хорошо же, я прямо сейчас пойду к нему.

– Вместе пойдем, Руоль. Будем умолять. Он поймет, вот увидишь.

– Умолять не будем. Я прямо скажу ему все.

И Руоль пошел к Аке Аке. Князец смеялся долго и громко. Потом он сказал:

– Хо- хо, Руоль! Ну и насмешил!

В этот момент в юрту вбежала Нёр, вся в слезах, и упала перед отцом на колени. Ака Ака нахмурился.

– Отец, я умру! – закричала Нёр.

Князец нахмурился еще больше. Стал мрачнее самого ненастного дня, темнее холодной зимней ночи.

– Слушай меня, парень, – сказал он. – Я приютил тебя как родного, и так-то ты мне отвечаешь? Когда я надумаю отдавать дочь, я, как в старину, устрою большое состязание. Нёр достойна этого. Она не кто-нибудь, а моя дочь. Лучшие женихи со всей моры соберутся. Просто так никому не отдам.