Я чувствовал себя живым мертвецом, бредущим в пустом сером мире. Я выпил крепкий кофе дома, купил кофе в автомате перед входом в метро, купил кофе у Патрика возле своего ларька, не поняв ни слова из того, что он мне сказал. Сходил за сигаретами, растворимым кофе и энергетиком. Закурил, спрятавшись за ларьком. Насыпал кофе в энергетический напиток, меня облило пеной, но я выпил горькое зелье бодрости. С рвотными позывами и сумасшедшим сердцебиением пришла какая-никакая бодрость. Я сел в рабочее кресло, и запах газет сегодня был мне отвратителен. И одинокий луч солнца бесил меня тем, что выбрал стекло именно моего ларька и резал мне своими бликами глаза, казалось, выжигая мозг. Мне ничего не хотелось делать, даже подвинуть стул, чтобы солнце не светило на меня, было лень. Я достал дневник, но буквы не вырисовывались, ручка выпадала из рук. Очередной раз отвлекаясь на покупателя, я увидел её.

Она шла, задрав нос в самообожании так высоко, что казалось, не может видеть, что у неё под ногами. Её неестественно белёсые волосы локонами, похожими на змей, ложились на плечи, спину и падали на грудь. Неестественно огромные ресницы были густо накрашены чёрной тушью. Большая, еле скрытая в глубоком декольте грудь подпрыгивала в такт отчеканенной перед зеркалом модельной походке. Неестественно выпирающие ягодицы вторили этому танцу. Кожа на открытых участках тела была коричневого цвета, и явно не загорелая, а выкрашенной для полноценности образа. Её огромные нечеловеческие губы ритмично напрягались и расслаблялись вслед за челюстями, пережёвывающими жвачку. Вот он, гротескный образ современной «хищницы».

Женщины испокон века пытались привлечь и угодить противоположному полу. Как бы и что они ни говорили. Что красиво одеваются и красятся для себя, чтоб чувствовать себя увереннее. Это всё далеко от правды. Всё дело всегда было в мужчинах. Всё для них. Для того, чтобы получить защиту и всестороннюю опеку.

В древности женщина с длинными ногами была желанной не из эстетических соображений, а потому что имела больше шансов убежать в случае опасности и потому с большей вероятностью могла принести потомство и вырастить его. Длинные ресницы лучше защищали глаза от пыли и дождя, что позволяло вовремя заметить опасность и спастись. Сегодня же женщины красят ресницы и носят высоченные каблуки, называя это красивым, забывая, что всё это лишь для того, чтобы показать мужчине, что они наилучшим образом подходят для продолжения рода. Каблуки, кроме удлинения ног, ещё и визуально увеличивают и подчёркивают бёдра, что дополнительно стимулирует мужской интерес, ведь округлая форма бёдер – залог успешных родов. В Древнем Китае женщины бинтовали ноги, тем самым уменьшая длину ступни, от чего таз испытывал постоянные нагрузки, бёдра и ягодицы отекали. Такие формы назывались мужчинами Китая «сладострастными». У женщин же такие операции с ногами вызывали гниение стоп, отмирание, проблемы с внутренними органами, не говоря уже о том, что они зачастую теряли возможность ходить.

Многие женщины готовы на всё ради выгодного защищённого брака и продолжения рода. Раньше это были порой достаточно грубые методы, такие как бинтование или корсет. Сейчас имплантаты и инъекции. При затягивании корсетов женщинам нередко ломали ребра, нарушали кровообращение во внутренних органах. Но это не для имитации худобы, а для подчёркивания груди и бёдер, для придания себе желанной формы песочных часов. При этом существовал ещё более радикальный метод приближения к этой форме – удаление нижней пары рёбер. Это часто приводило к занесению инфекции и смерти. Всё или ничего – удачный брак или смерть. Такое видение женской жизни бытовало с первых дней человечества и по сей день. Безусловно, далеко не все женщины так жаждут опеки, но такие и не издеваются над собой. По крайней мере, не так.

Даже красные оттенки помады и лака для ногтей выдают в женщине её желание быть покорённой. Красные оттенки лака на ногтях подсознательно говорят мужчине, что женщина здорова, о хорошем насыщении крови гемоглобином. А накрашенные красной помадой губы имитируют, кроме этого, возбуждение.

Силиконовые монстры страдают на хирургических столах ради того, чтобы быть желанными. А кроме того, быть как можно ближе к классу лакшери. И никто почти не понимает этого слова, переводя его как роскошь. Жаждут они не роскоши, покорившись мужчине. Жаждут они похоти и блуда. Luxuria – один из смертных грехов в христианстве. В современном мире этот грех стал ещё страшней. Женщины и мужчины с наслаждением погружаются в блуд. Красятся, загорают, меняют своё тело в угоду моде, чтобы как можно дороже продать себя. Блуд сливается с алчностью. В случае успеха и достижения роскошной жизни к ним прирастает гордыня и честолюбие. А когда хищного грешника постигает неудача, его алчность и блуд срастаются с завистью. И все эти падшие люди страдают. Горят в аду собственных грехов. Они уже не люди и не животные. Животные не доходят до разврата в той степени, что человек. Человеку же можно называться человеком и существом высшим, если все стремления его направлены на преодоление себя, на создание сверхсебя.

Падшие же в блуде и закутанные, цепью скованные друг за другом грехи уже не могут думать ни о чём, кроме удовлетворения своих плотских утех, и постоянно жаждут нового греха. Больше оваций, больше страсти, больше золота. Как же мне отвратительны эти вечно текущие куда-то потоки биомассы.

Силиконовые женщины, жалующиеся на мужчин, не ценящих их душу. Женоподобные мужчины, на километры отравляющие всё самолюбованием. Мода на моральное и физическое уродство в каждом этом человеке цветёт и пахнет.

Неужели моя жизнь пройдёт в этом вечном негодовании и бессильном отторжении общества? Я вышел снова покурить, чтобы отвлечься от поглотивших меня мыслей. Выкурив две сигареты подряд, я закашлялся и выкинул пачку. Так можно и пристраститься к этой пагубной привычке.

Лучше всего в дни душевной слабости мне помогали простые монотонные дела. На рабочем месте это была бухгалтерия и уборка. Перекладывать с места на место стопки журналов и газет не имело большого смысла, как и вытирать пыль. Но это успокаивало.

По дороге домой решил устроить себе небольшой пир. Не веря в собственное предположение, думал, что это может помочь справиться с кошмарами. В кулинарии я абсолютный профан и потому купил в магазине уже готовый салат из свежих овощей, пасту с двумя разными соусами и бутылку апельсинового сока. На мой взгляд, это был почти эталон здорового ужина, несмотря на то, что уже много десятилетий все овощи и фрукты шли в продажу напичканными всевозможными химикатами.

Наевшись до отвала призрачно полезной едой, я, настраивая себя исключительно на положительные мысли, расслабился на кровати. И вскоре, уставший и сытый, уснул.

Гул плавно нарастал и перешёл в голоса. Голоса в унисон повторяли одно и то же. Я чувствовал движение вокруг, но не видел ничего. От этого становилось ещё страшнее. Тьма сна была ледяной, но в моих лёгких будто горело пламя, а шею стягивала петля. Плоть моих невидимых во тьме стоп рвалась с треском, будто её выдирали. От этой боли я очнулся в поту в своей квартире посреди ночи и больше не смог заставить себя даже прилечь на кровать. Сидел в состоянии прострации, уставившись в экран телевизора до самого утра. И ничего не чувствовал. Ни страха, ни злости, ни жалости к себе. У меня не было на это сил.

Я не помню дороги на работу. Моё тело выполняло ежедневные действия на автопилоте. Не знаю, завтракал ли я. Не знаю, закрыл ли входную дверь. Ночевал ли я дома вообще или всё это время был в протёртом рабочем кресле?

Проваливаясь на работе в сон, видел пульсирующую зацикленную картину. Я шатаясь пытался поднять голову, чтоб увидеть своё лицо в зеркале, и, когда мне это удавалось, из моего отражения на меня бросался я сам. Вместо лица у отражения был череп в лохмотьях гнилой плоти с широко открытым ртом и червями из глазниц и носа. Я чувствовал, что схожу с ума. Надо было что-то делать. Я начал рыться в журналах, надеясь найти статьи о борьбе с бессонницей или кошмарами.