Чемодан оказался незапертым. Сверху лежал большой конверт. В нем был сложенный вчетверо лист бумаги.

«Дорогие друзья! От имени венского комитета сторонников мира…» Ага, приветственное письмо конгрессу, которое ему предстоит прочитать.

Корнер пробежал текст глазами. Что ж, прочитать такое письмо не составит особого труда. Хуже будет, если его попросят выступить и рассказать, как он собирал подписи. Но ничего, он и с этим справится. В крайнем случае, сошлется на головную боль или еще что-нибудь и откажется выступать. Так даже лучше. Увлекаться игрой не стоит, иначе у полковника Мерфи может сорваться вторая часть плана.

В чемодане были еще книги, смена белья, несколько пар носков, блокноты. В углу лежала коробочка с набором для бритья. «Побриться, что ли?» — подумал Корнер, проведя рукой по подбородку…

Когда он, уже тщательно выбритый, вернулся в купе, поезд проезжал по пригороду венгерской столицы.

Позади осталась гора Геллерт. На ее вершине в золотых лучах восходящего солнца светилась фигура женщины с пальмовой ветвью в руках — символ вечной благодарности венгерского народа своей освободительнице — Советской Армии.

Впереди блеснула водная гладь Дуная. Поезд загрохотал по мосту.

Через десяток минут экспресс, шипя и отдуваясь, медленно въезжал под свод будапештского вокзала «Келети».

Корнер высунулся в окно. Несмотря на ранний час, на перроне было много народу. Играл оркестр. Стояли улыбающиеся девушки с цветами в руках, пионеры… Венгерская столица торжественно встречала посланцев мира из других стран.

Корнер подхватил чемодан, плащ и вышел на перрон, У дверей соседнего вагона шел митинг. Темнокожий мужчина в спортивном костюме, стоя на подножке, что-то страстно говорил на французском языке.

— Скажите, — Корнер тронул за плечо стоявшего поблизости седоволосого венгра, — не знаете ли, куда должны обращаться гости конгресса?

Венгр обернулся. У него было живое, совсем еще нестарое лицо.

— Вы на конгресс? — спросил он тоже по-немецки.

— Да, — ответил Корнер. — Я из Вены. Меня зовут Макс Гупперт.

Мужчина широко улыбнулся.

— Шандор Надь, — представился он, — уполномоченный будапештского комитета сторонников мира.

Они обменялись рукопожатиями.

— Мы вас искали в пятом вагоне. Там ехали французы, швейцарцы, алжирец… Он как раз выступает.

— Ай-яй-яй! — воскликнул Корнер. — Рядом, оказывается, были такие ребята, а я в своем вагоне помирал с тоски. Какая досада!

Надь подхватил Корнера под руку.

— Пойдемте, дорогой друг, вам тоже придется сказать что-нибудь.

— Нет, нет! — бурно запротестовал Корнер. — Я совершенно не готов…

Но было уже поздно. Надь, поднявшись на подножку вагона, громко сказал:

— Друзья! Разрешите вам представить нашего австрийского гостя Макса Гупперта. Вы все, наверное, слышали эту фамилию. Макс Гупперт собрал в американском секторе Вены три тысячи подписей под Стокгольмским воззванием. Сейчас он скажет нам несколько слов.

Встречающие тесным кольцом обступили Корнера…

Иностранных гостей конгресса поселили в гостинице «Континенталь», на тихой улице Дохань, неподалеку от центра города. Корнер получил отдельный номер.

— Походите по городу, посмотрите на наш Будапешт, — посоветовал, прощаясь, Надь. — Поговорите с людьми, это, пожалуй, будет самое интересное. Вы раньше не бывали в Венгрии?

— Нет, не доводилось, — солгал Корнер.

— Тогда посоветую вам прежде всего осмотреть наш парламент, затем площадь Героев… Знаете что, я пришлю вам прекрасного гида из союза молодежи. Он вас ознакомит со всеми достопримечательностями Будапешта.

Это никак не входило в планы Корнера.

— Нет, нет! Я лучше сам, — запротестовал он. — В одиночку, по-моему, набираешься больше впечатлений.

— Смотрите, вам видней…

Шандор Надь сообщил, что конгресс начинается завтра в десять утра. От гостиницы к зданию, где будет происходить конгресс, пойдет специальный автобус.

— А теперь ложитесь отдыхать. Пожелаю вам спокойной ночи. Или вернее доброго утра, — поправился Надь, взглянув на часы. — Уже четверть шестого.

У двери он обернулся.

— Да, еще одно… Вам нужно будет сдать паспорт портье, — для регистрации… Впрочем, давайте, я сам передам.

Он взял паспорт, еще раз пожелал Корнеру хорошо выспаться и вышел из комнаты.

Корнер облегченно вздохнул. Слава богу, ему не надо будет лично сдавать паспорт. Правда, сходство между ним и тем, другим, на фотокарточке, несомненно, большое — даже пограничник не усомнился. Но все же, если внимательно присматриваться, можно обнаружить кое-какие различия.

Заперев дверь, он обождал несколько минут, напряженно вслушиваясь в тишину. Нет, Шандор Надь не шел обратно. Значит, паспорт уже передан портье. Все в порядке.

Корнер опустил шторы, разделся и лег в мягкую постель. Засыпая, он подумал о том, что еще сегодня нужно будет связаться с «Адвокатом» и передать ему портсигар.

Спал Корнер очень неспокойно. Он то и дело пробуждался и засыпал вновь. Наконец, он окончательно проснулся и посмотрел на часы. Было уже два часа дня.

Наскоро закусив в кафе, которое помещалось тут же, в фойе гостиницы, Корнер вышел на улицу. Через минуту он был в центре города.

Агент американской разведки ветеринарный врач Карой Мереи, зашифрованный под кличкой «Адвокат», работал в одном из центральных учреждений министерства сельского хозяйства. Корнер знал номер телефона Мереи, знал также адрес дома, в котором тот проживал. Поразмыслив, он решил, что лучше всего позвонить Мереи и договориться о встрече.

Ничего, однако, не получилось. Он несколько раз звонил, и каждый раз ему отвечал женский голос. Не оставалось ничего другого, как посетить Мереи на квартире. Но и здесь Корнера постигла неудача. В Буде, на улице Алдаш, как раз у нужного ему дома, собралось много молодых людей. Вероятно, рядом помещался молодежный клуб. Корнер не рискнул заходить в подъезд.

В надежде, что молодежь здесь долго стоять не будет, Корнер битых два часа расхаживал по соседним улицам. Однако ничего не получилось. Молодые люди и не думали уходить. Кто-то принес аккордеон. Раздались веселые песни…

Поздним вечером, уставший, голодный, а главное донельзя раздосадованный неудачей, Корнер вернулся в гостиницу. Портье, пожилой лысый мужчина с добродушным лицом, подал ему ключ от комнаты.

— Макс Гупперт? — спросил он.

— Да.

— Вот ваш паспорт, — сказал портье.

— Ладно, — небрежно бросил Корнер. И, сунув документ в карман, заговорщически подмигнул портье:

— Послушайте, старина, хотел бы я попробовать вашего знаменитого напитка. Как он называется? Кажется, палинка… Вот двадцать форинтов — хватит? Прошу, скажите, пусть пришлют в номер.

— Хорошо… Я скажу…

Портье сдержал обещание. Едва Корнер успел зайти в номер, как в дверь постучали. Вошла хорошенькая черноглазая официантка из гостиничного кафе, которую Корнер приметил еще во время завтрака. В ее руках был поднос.

— Вы заказывали? — спросила она по-немецки.

— Да, да. Поставьте на столик.

Девушка сняла с подноса бутылку. Рядом она положила сдачу.

— Мелочь можете взять себе, красавица, — милостиво разрешил Корнер. Он так и впился взглядом в точеные ножки девушки.

Та вся вспыхнула.

— Спасибо, но у нас это не принято…

Она замялась, не зная, как назвать иностранного гостя — товарищ, гражданин или господин. Затем быстро повернулась и вышла из комнаты.

Корнер недоуменно посмотрел ей вслед. Чтобы официантка отказывалась от таких щедрых чаевых?..

Корнер, вспомнил, как в сорок седьмом году в шикарнейшем ночном баре Будапешта «Эмке Грилль», где обычно кутили иностранцы и богатые венгры, он на виду у всего зала обнял и поцеловал молоденькую златокудрую венгерку, обслуживавшую столик. Никого не удивил и не возмутил его поступок, разве только Шервуд, знакомый офицер из американской части контрольной комиссии, сидевший рядом с Корнером, заржал несколько громче обычного. Да и, собственно, что тут могло вызвать удивление? Всё было в порядке вещей. Со стародавних времен официантки в Венгрии считались «девушками для всех». Чем больше чаевые, тем больше можно было позволить себе в обращении с ними.