***

Во время поступления Инна жила у Киры. Увидевшись после двухлетней разлуки они долго обнимались, кружились и смеялись, разглядывая друг друга. Кира здорово изменилась. Инна помнила ее худеньким подростком. Теперь Кира вытянулась в высокую и стройную девушку с выразительными глазами и каштановыми волосами до самого пояса. Она была очень хороша.

– Какая ты красивая! – искренне похвалили Инна.

– И ты красивая! – ответили ей Кира и Альбина Петровна в один голос.

– Я маленькая, – пожаловалась Инна на собственный рост. – Совсем не выросла.

– Миниатюрная, – уточнила Кира, – как куколка.

Они встали рядышком перед зеркалом в прихожей и рассматривали себя. В их внешности не было ничего общего, абсолютно разные типажи.

– У меня есть подружка, жуткая собачница, – сказала Кира. – Она всех людей сравнивает с собаками. Глядя на нас, она бы сказала, что я овчарка, а ты болонка.

Они прыснули от смеха:

– Похожи!

– Скажешь тоже, Кира! – возмутилась Альбина Петровна.

Квартира Зимовских понравилась Инне чрезвычайно. Она была лучше той, что они занимала в военном городке. Четыре комнаты в старинном доме, высокие потолки с лепниной и красивый паркет. В гостиной оказался настоящий камин, увидев который Инна ахнула.

– Он с меня ростом! – воскликнула она.

– Его не топят, как ты понимаешь, – пояснила Кира.

– Жаль, – сказала Инна, заглядывая внутрь этого чуда.

– Ничего не жаль, – вставила Альбина Петровна, – моя бабушка говорила, что было настоящей мукой выносить золу в ведрах каждый день. Еще и дрова носить.

– Наверное, – согласились девушки.

– С камином атмосфера совсем другая, – добавила Инна.

Она озиралась по сторонам и чувствовала: вот так она хочет жить. И когда-нибудь будет. Скоро. Ведь приехала в Москву именно за этим.

Родители Киры жили за городом, перебрались на лето на дачу. Альбина Петровна настояла на том, что за девочками на время экзаменов нужен уход и осталась в городе. Кире и Инне общество Альбины Петровны было в радость, она умела не напрягать и любила молодежь.

Подруги ездили поддерживать друг друга в сдаче экзаменов и переживали так, что обе похудели, несмотря на старания Альбины Петровны. А когда обе были приняты, то танцевали и прыгали, пока соседи снизу не пришли с жалобами.

Провожая Инну в Москву, папа сказал, что, если она поступит, он подарит ей путевку в Крым. А у вагона поезда добавил, что если не поступит, то эта поездка станет ей прощальным подарком перед трудовой жизнью. Инна заранее предупредила об этом Киру и та тоже купила себе путевку. Поэтому первые две недели августа девушки блаженствовали на море. Инна наконец-то увидела Ливадию и побывала на экскурсиях.

Мечты начали сбываться.

Инна поселилась в общежитии, потому что в конце августа вернулись родители Киры вместе с маленьким сынишкой, и было неудобно.

Соседкой по комнате оказалась тихая молчаливая барышня с другой кафедры, Инна не почувствовала желания с ней дружить и ограничилась вежливым соседством. Зато с Кирой виделась часто и каждый день созванивалась. Выходные поначалу они проводили вместе, много гуляли, Кира знакомила ее с Москвой. Они с Альбиной Петровной составили список мест, где должна побывать Инна. Поскольку это все были сплошь музеи, парки и кладбища, что Инну совершенно утомляло и наводило скуку, то после Кремля и Исторического музея Кира перестала мучить подругу и предложила просто гулять. Инна призналась, что ее интересуют магазины. ГУМ и ЦУМ очаровали и покорили ее с первого взгляда.

– Это мой мир, – восторженно шептала она Кире. – Я хочу одеваться здесь. Смотри, продавщицы меня как будто не замечают, это потому, что я бедно одета. Когда-нибудь все будет иначе!

– Конечно, будет, – улыбалась Кира.

ГУМ и ЦУМ стали для Инны храмами, в которые она в последующие годы ходила удостовериться, что есть в этом мире свет и счастье, и наполнялась силами, глядя на манекены в красивых нарядах. Именно здесь было средоточие всего прекрасного, здесь Инна обретала умиротворение и покой. Даже ничего не покупая, она оставалась довольна, словно получила благословение на борьбу за место под скупым московским солнцем.

***

К концу семестра Инну закружила веселая студенческая жизнь, она до утра пропадала на дискотеках, в клубах, вечеринках и посиделках. Учеба у нее проходила вторым планом, не пропускала она только профильные предметы. Инна пыталась и Киру втянуть в свою компанию, но не смогла, Кира училась с увлечением, изучая даже не два языка, а три.

Уже на первом курсе Инна влюбилась в первый раз. Парень был хорош собой и бесконечно сексуален. Он пробудил в Инне чувственность и несколько месяцев у нее прошли в любовном угаре. Думалось, что это навсегда, однако его очарование внезапно сошло на нет. Инна перестала его желать и его поцелуи, и объятия вдруг стали скучны и даже в тягость. Если ее спрашивали, почему она рассталась с таким красавцем, Инна честно говорила, что ни почему, просто она его «наелась». Инна стала заглядываться на других и обнаружила, что привлекательных парней пруд пруди. Она заметалась, не зная, кого выбрать, потом здраво рассудила, что нет причин ограничивать себя. К концу третьего курса она переспала со всеми красавцами института, заскучала, задумалась и стала жаловаться Кире. Кира возводила глаза долу и недоумевала:

– Неужели со всеми?

Инна уточняла:

– Не со всеми, а со всеми красавцами! Это большая разница. Красавцев не так много, не пугайся.

– Жалуешься на что? Что закончились?

– Надо что-то менять, понимаешь?

– В смысле? Институт поменять?

– Здрасьте! – удивлялась Инна. – Ну, ты как скажешь! Причем тут институт? Подход надо менять.

– В смысле?!

– Три года убила на чистый секс, понимаешь?

– Почему убила? Тебе же нравилось.

– Нравилось. Но я уже насытилась. Это как шведский стол в ресторане: нахватаешь всего от жадности и ешь до отвала. Потом уже чистым продуктом наслаждаться хочется. Каким-то одним.

Кира понимающе кивнула, но пустила шпильку:

– Пока не надоест и захочется другого?

– Да что заморачиваться неизвестно о чем? Как будет, я не знаю. Надоест – поменяю, нет – останусь.

Они замолчали, думая о своем.

– Влюбиться мне надо. В москвича.

Кира рассмеялась:

– Ты как скажешь, Инн! Влюбиться по собственному желанию?

– Если человек подходящий, то почему бы и не влюбиться? У меня даже есть один на примете.

– Из бывших?

– Все бывшие – либо лимита, либо еще не наелись со шведского стола. Зачем мне такие? Нет уж. Я приметила одного мажорчика с третьего курса. Наблюдаю за ним уже месяц и не пойму, почему при полном параде и симпатичной рожице у него девушки нет? Он пару раз явно забивал стрелку с девчонками, но потом они его избегали. Как думаешь, в чем дело?

– Понятия не имею, – пожала плечами Кира.

– Вот и я не пойму. Надо проверить.

Мажорчика звали Никита. Высокий русый парень с медовым оттенком кожи, прозрачными глазами русалки и яркими пухлыми губами, которые хотелось поцеловать. Про подобных красавцев Инна обычно думала: «На хрена парню такие яркие краски? Мне бы и половины этой палитры хватило. Экономила бы на косметике».

При ближайшем рассмотрении Никита оказался милым парнем и Инне реально понравился: модно одетый, культурный, незлобивый, спокойный и улыбчивый. В чем его проблема Инна поняла довольно скоро: там у него все было весьма миниатюрно. Это как ни странно его совсем не смущало, а Инну, как, видимо, и всех остальных девушек, озадачило. Как у такого высокого, крепкого и красивого парня может быть такая подстава? Инна всерьез и долго думала, продолжать ли отношения. Плюсы были весомые: он жил в собственной квартире, подаренной родителями, и ежемесячно получал от них сумму, на которую вдвоем можно было существовать припеваючи. Никите неведома была жадность и расчетливость, поэтому свой кошелек он для Инны раскрыл с готовностью блаженного. И вообще, он как ласковый котенок моментально к ней приклеился и был очень мил. Никите явно хотелось иметь постоянную девушку. Минус тоже был серьезный: размер «мини». Ясно, что удовлетворения естественным способом не получить.