Я как завороженная двинулась вперед, а Кожемяка вырвал свою руку и попятился.

— Не пойду туда, — проговорил, остервенело замотав головой, — Хоть силой тащи, а ни на шаг приближусь!

Его слова заставили меня задуматься. Действительно, а я-то куда собралась? Если уж какое-то там перо способно сжечь человека на месте, то что говорить об огромной Книге, у которой весь внешний вид кричит — «Не подходи — убьет!»

— Боишься, Хранительница? — низкий гортанный голос испугал нас обоих. Никита со вскриком присел на корточки, зачем-то закрывая лысую голову, а я испуганно вздрогнула и попятилась. Со страху показалось, что с нами заговорила сама пещера. Перекатистый звук доносился со всех сторон, а ледяные стены мягко вибрировали.

— Кто Вы? — все-таки нашла в себе силы просипеть я.

Собеседник мне не ответил, вместо этого решив показаться на глаза. Низкие потолки, неожиданно, бесшумно поползли вверх, а очень высокий худощавый человек соткался из воздуха в паре шагов от трибуны с книгой. Это был мужчина лет пятидесяти с удивительной пушистой гривой огненно-рыжих волос. Он был одет в длинный плащ, который, как мне показалось сначала, горел настоящим огнем. Его подол стелился по полу на несколько метров назад и состоял из красочных длинных перьев вроде того, которое мы видели в коридоре. Руки незнакомец прятал в глубоких карманах на груди, и я бы ничуть не удивилась, окажись на их месте крылья.

— Вы кто?

Глупо, конечно. И ежу понятно, что это и есть Жар-Птица, только в человеческом обличии. Мужчина отвечать не стал, то ли мысли мои прочитал, то ли не счел нужным обращать внимание на всякие бессмысленные вопросы. Он вальяжно покачал головой и двинулся к постаменту с книгой. Плащ из перьев скрывал его ноги, а походка была такой плавной, что казалось, будто незнакомец плывет по воздуху.

Я ошибалась, у него все-таки были руки, а не крылья. Вот только короткие прямые пальцы заканчивались такими длинными и острыми ногтями, что даже самая заядлая поклонница кошачьего маникюра удавилась бы от зависти. Мужчина достал одну руку из плаща и когтем на указательном пальце постучал по твердой обложке. Та в ответ отозвалась пульсирующим светом и заискрилась сильнее, будто здороваясь с хозяином.

— Как жаль, что люди берут на себя так много, — задумчиво протянул Жар-Птица, ласково поглаживая книгу по корешку, — Знать, как устроен Мир и как его можно разрушить… Что же в этом есть созидательного? Власть затуманивает разум, а затуманенный разум способен на страшные вещи.

Я сглотнула. Мужчина своими высокопарными речами и внешним видом походил на вселенского злодея куда больше, чем Иван. Он продолжал странно улыбаться, а потом поднял взгляд на меня, и я почувствовала, как сердце от страха забилось чаще. Весь его огненный образ удивительно сильно контрастировал с голубыми глазами, блестящими под огненно-рыжими ресницами как две искрящиеся льдинки. Я поспешила отвернуться, чтобы скрыться от кусающегося ледяного взгляда.

Мужчина усмехнулся.

— Ты боишься меня. — он уже не спрашивал, а утверждал, — зря. Я просто Хранитель, как и ты.

— Я не Хранительница, — поспешила возразить, но Жар-Птица обдал меня таким взглядом, что стало ясно — Ворона Яги можно не ждать.

Вот и ответ на мучающий меня в течение уже долгого времени вопрос. Поздравляю, Лесницкая, ты — Хранительница. Вот только толку от тебя, как от козла молока. Даже Иван считал настолько никчемной, что не стал проверять на истинность, сразу определив в жертвы. Обидно, конечно, но справедливо.

— Почему Вы нас не убили?

Мужчина последний раз провел пальцами по Книге, убрал руку обратно во внутренний карман и печально усмехнулся:

— Разве я похож на бездушного убийцу?

Похож. Да еще как похож. По внешнему виду — истинный злодей.

— Нет, — соврала я.

Жар-Птица покачал головой:

— Глупые люди. Мне не нужны ничьи жертвы. Зачем мне чья-то кровь и плоть? Я не ел и не пил уже несколько тысяч лет.

— А откуда тогда взялась эта легенда?

— Людям свойственно сочинять небылицы и верить в них. Зачастую самые главные страхи — придуманы человеком только для того, чтобы ему было чего бояться.

Я удивленно переглянулась с Кожемякой и осторожно поинтересовалась:

— Зачем вы тогда нас забрали?

— От скуки.

— Значит, вы выпустите нас?

Надежда ожила и затрепетала в душе, но тут же снова покрылась коркой льда и развалилась на мелкие кусочки под ёмким и хлестким:

— Нет.

Ответ прозвучал чрезмерно громко. Я испуганно отшатнулась, а ледяные своды затряслись. На наших глазах пещера принялась меняться. Стены росли над нашими головами, тяжелые ледяные капли с высокого потолка нависали все ниже, будто изнутри на них давила толща воды. Пол, который до этого был ровным и покрытым тонким слоем льда и инея, забугрился, будто совсем недавно под ногами протекала бурная полноводная река, и одним взмахом палочки чудной волшебник заморозил ее.

Я неожиданно даже для себя разозлилась, распознав в действиях сказочного человека-птицы показушность. Взгляд мужчины победоносно блестел, когда он наблюдал за всхлипывающим от страха Кожемякой и сжавшейся мной. Он вальяжно прохаживался у стены, будто хищник за прутьями решетки в зоопарке примеряющийся к шее тыкающих в него пальцем посетителей.

Раздражение накатило волной, смывающей страх, и я прыгнула вперед, быстрее, чем осознала, что делаю. Не успевший опомниться Жар-Птица тоже дернулся, но я уже сжимала в дрожащих руках тяжелый книжный том. Мной управляли отчаяние и выплеснувшийся на его фоне адреналин, и на это раз я даже не подумала, что прикосновение к сказочной реликвии может повлечь за собой смертельные последствия. К счастью, биться магией или током Книга не стала. Вспыхнула голубым светом и погасла под ошарашенным взглядом Жар-Птицы и Кожемяки.

— Что ты делаешь?! — взревел хозяин пещеры. — Положи немедля!

От гнева плащ на нем загорелся, а я, чувствуя, как дрожат ноги, выставила свое условие:

— Отпустите нас! Иначе… Иначе я ее порву!

Я понятия не имела, что именно ударило в мою бедовую голову и с какой целью я держала в дрожащих руках книгу, способную разрушить целый Мир. Пять минут назад я была уверена, что одно только прикосновение к ней превратит меня в пепел, а сейчас с глупой смелостью угрожала её уничтожением.

— Глупая девчонка! — схватился за волосы рыжеволосый мужчина, — что ты задумала?

А ничего я не задумала. Просто страшно остаться внутри льдины навсегда из-за скучающего дяди, умеющего оборачиваться огненной птицей размером с дом. Страшно, что мои друзья могут погибнуть из-за смазливого блондина с манией величия. Страшно, что я принесла им столько проблем и, находясь всего в шаге от причины всех злодеяний Ивана, не могу ничем помочь.

— Я просто хочу, чтобы мои друзья остались живы! — вскинула голову, надеясь, что Жар-Птица не видит, как у меня дрожат колени, — Отпустите меня! И помогите нам! Неужели Вам не важно, что какой-то безумец собирается разрушить ваш Мир?! Вы же его Хранитель!

— Именно потому, что важно, я не взмахну и крылом! — мужчина был разгневан, но постарался совладать с собой. Огонь на плаще потух, и одежда снова заискрилась спокойным тусклым светом, — Никто не попадет сюда без моего ведома. Никто не прочтет Книги, и не сможет разрушить Лес!

— Но они все погибнут! — отчаянно воскликнула я, — Нечисть Ивана разорвет людей на части, а они же пытаются защитить то же, что и Вы!

Мужчина лишь презрительно скривил губы:

— Какое мне дело до человеческой глупости? Один умрет — другой родится, зачем мне беспокоится об их жизнях?

Я задохнулась от возмущения. Да это же самое настоящее злодейство! Важен мир во всем Мире, и плевать какой ценой люди будут его добиваться? А не с этого ли начинали все известные истории тираны, которые принесли Земле столько крови и боли, прикрываясь «великой общей целью»?

Мужчина на мою злость будто и внимания не обращал. Теперь он не стоял на месте, а снова прохаживался вдоль ледяной стены. Зрительный контакт он прерывать не спешил, из-за чего сложилось жуткое впечатление, будто он меня гипнотизирует.