Вася снова дернула головой, а я медленно поднялась на подгибающиеся ноги. Вот же они люди нехорошие. А я тут что, по их мнению, не умираю?
— Дайте мне глоточек, — получилось жалобно и так тихо, что услышал только Кикимор. Видимо, симпатия, которую Кикимор проявлял ко мне с утра, еще не прошла, потому что, пока Иван что-то доказывал Василисе, дедуля тяжело вздохнул, но все-таки протянул мне флягу.
— Один глоточек, — прошептал он.
Я согласна закивала и фактически вырвала из корявых рук посудину. Крышка открылась с легким хлопком, и я тут же присосалась к горлышку, где-то на границы сознания отмечая громкий крик Ивана:
— Не-е-ет!
Вода была невероятно вкусной. Словно ее только что собрали из чистейших прохладных источников. Она едва заметно пахла травами, а от каждого глоточка по телу разливалась блаженная нега. Я никогда не пила ничего подобного. Кто-то вырвал у меня из рук флягу, и я разочарованно застонала.
— Что ты творишь, глупец? — взревел Иван, встряхивая флакон и понимая, что там осталось совсем немного. — Что ты наделал?!
Ну и зачем так кричать? Подумаешь, дал попить бедной девушке. Где это запреще…
Я подняла глаза, чтобы высказать Ивану все, что накопилась внутри, но, внезапно, обомлела. Сердце забилось, будто сумасшедшее, кровь прилила к ушам, а в животе тугим комком свернулось щемящее чувство.
— Боже, — пробормотала, во все глаза разглядывая Самого Прекрасного Мужчину на Земле.
— Руслана, — обеспокоенно позвала меня Василиса, но я только отмахнулась от назойливой девушки. Глупая. Её любит такой Мужчина, а она нос воротит.
— Ванечка, — пробормотала, делая шаг вперед и поднимая руку. Светлых волнистых волос хотелось коснуться так сильно, что кончики пальцев неприятно закололо. — Ваня…
— О, Боги, — простонал Иван, отшатываясь от меня. — Ты, — снова взревел, разворачиваясь к испуганному Кикимору, — демоново отродье! Бесполезная деревяшка!
Дедуля испуганно икнул и будто бы уменьшился в размерах. Иван рассвирепел и замахнулся рукой с зажатой в ней флягой. От удара по лицу Кикимора спасло чудо и собственная вёрткость, удивительная для его возраста.
— Хозяин, — пропищал он севшим от ужаса голосом.
Иван ничего не ответил. Развернулся и кинулся к своему огромному коню.
— Ваня, — бросилась я за ним, путаясь в собственных ногах, которые почему-то стали ватными, — Ваня, куда же ты! А я?!
Я залюбовалась, как любимый запрыгнул в седло. Грациозный. Статный. Мечта всей жизни. Боже, сердце сейчас сойдет с ума!
— Руслана, что с тобой?! — кто-то схватил меня за руку и постарался удержать, но я только зло отмахнулась. Знала, что это была Василиса, и чувство бешеной ревности начало кусать внутренности. Иван уже пришпорил своего коня, и тот с места пустился в галоп.
Ладно, он точно в замок вернется. Никуда не денется.
— Отцепись, — зло огрызнулась я, вырывая руку из захвата. В глазах Василисы плескался ужас, и это еще сильнее меня разозлило. — Только попробуй навредить Ивану! Если узнаю — останешься без косы!
***
— Ну и что это значит? — Максим присел на корточки и руками раздвинул стелящуюся по земле траву. Закорючки на земле, которые, по заверению Горыныча, оставила здесь Руслана, разобрать было невозможно. Корявые буквы мало того, что были расположены задом наперед, так еще и в слова складываться никак не желали. На другом языке что ли она писала?
Хранитель попытался прочитать еще раз, потерпел поражение, и раздраженно закрыл глаза.
— Откуда у этого человека растут руки? — процедил он сквозь зубы. Прошедшие пара ночей были очень трудными. Максим постоянно винил себя, что не смог уберечь девушку, и строил догадки, что Иван мог с ней сделать. Догадки были одна хуже другой, и Хранитель был взвинчен настолько, что к нему боялся подходить даже Илья.
Кощей присел рядом с другом, но тоже ничего не смог понять. Максим устало взъерошил волосы и потер переносицу.
— Что еще сказал Горыныч?
— Убежать, видать, они пытались, — растеряно почесал голову Илья. — Да только не вышло у них. Поймал Иван. Горыныч говорит, разглядела его Руслана в облаках, вот и начала что-то на земле чертить.
Все трое снова задумчиво замолчали. Тяжелые тучи плыли с востока и своими кучерявыми лапами обнимали большую часть небосвода. Ветер протяжно завывал, приближалась гроза.
— Вот криворукая, — их молчание нарушил звонкий голос Колобка. Выпечка подскочила к ним и теперь с сомнением рассматривала выведенные на земле каракули, — ну, если писать в школе не научили, нарисовала бы что-нибудь.
Максим грозно взглянул на кругляш, и тот буркнув извинения, поспешил ускакать обратно. Под горячую руку Хранителя Колобок попадать не спешил.
— Не понимаю я, — устало протянул Максим, вставая на ноги и раздраженно мотая головой. — Нет у Русланы дара Хранительницы. Я уверен в том, что нет. Зачем она Ивану?
— Как ты можешь быть уверен? — недоверчиво переспросил Кощей. — Может, все же ошибаешься? Сколь я не думал, а другой причины не могу найти. Ну зачем ему Руслана еще понадобилась?
Хранитель упрямо замотал головой.
— Нет, я уверен. И Иван — не дурак, тоже прекрасно все понимает. Тут другое что-то…
Бессмертный пожал плечами, но спорить с другом не стал.
— Надо понять, что она здесь написала, — тяжело вздохнул Кощей, снова вглядываясь в размашистые закорючки на земле. — Дождь пойдет и все смоется.
— Бесполезно, — покачал головой Хранитель, — тут даже она сама не разберется.
Бессмертный устало вздохнул. Ну, по крайней мере, они узнали две важные вещи. Первая — обе девушки еще живы, вторая — Василиса пока не находится под приворотными чарами. Горыныч уверял, что она бежала своими ногами, а значит Иван еще не успел опоить девушку зельем.
***
— Русланочка, остановись пожалуйста. — Вася дернула меня за руку, когда я в очередной раз чуть не снесла головой деревянный косяк. — Руслана!
— Отцепись от меня, — рявкнула на девушку, — что пристала?! Ивана я ищу!
Василиса что-то забормотала себе под нос, но не отстала. Я же уже который раз завернула за угол с книгами. За целый день удалось выяснить, что именно там находилась опочивальня Ивана, вот только самого Царевича я застать так и не смогла. Поэтому и носилась весь день по замку в надежде его перехватить. Запирать нас с Василисой снова не стали, заявив, что сбежать мы все равно не сможем. Да, а кто ж пытается? Как можно сбежать от своей собственной судьбы, которая чудесным образом оказалась в руках? Да никак. Я Ивана добиваться намерена. А Вася мне сейчас только мешает.
— Да как же не поймешь ты, — стенала девушка, бродя за мной по пятам. — Колдовство это, и только. Не любишь ты Ивана! Подумай хорошенечко, прислушайся к сердцу да разуму! Разве ж можно за секунду полюбить?! Да и еще такое чудовище!
Слова Василисы ужасно раздражали. Мой разум был ясным как никогда, а сердце сжималось от боли и тоски по любимому, которого я со вчерашнего дня не видела. Много чего Ивану сказать хотелось: и в любви своей заверить, и прощения попросить за то, что убежать от него хотела и подставить. Мне ночью сегодня наша свадьба снилась. Только её Максим, почему-то расстроить собирался, и все говорил, что я за него замуж пойти должна. Проснулась, проклиная Хранителя на чем свет стоит. Правда, соседу я была благодарна за то, что он привел меня в этот Лес и позволил встретить свою судьбу. И пусть я сначала не понимала собственного счастья, зато теперь ценю как сокровище.
Я снова вырвалась из рук Василисы и по деревянной лестнице устремилась на первый этаж. На нижней ступеньке тихонько стоял Кикимор, задумавшись о чем-то своем.
— Где Иван?! — невежливо рявкнула на ухо дедушке.
Тот подпрыгнул на месте и ошалело захлопал глазами.
— Так почем же я знаю? — крякнул он, — Хозяин со мной со вчерашнего вечера ни словечком не перемолвился.
И столько грусти в скрипучем голосе.
— И правильно, что не перемолвился, — безжалостно припечатала я расстроенного дедушку, — Как ты посмел ослушаться его приказа?! Как посмел слово поперек молвить?
