Время меняет приоритеты, а поэтому и на людей начинаешь смотреть по-другому. Те, кто в молодости были фаворитами, отходили на второй план, а те, которые были в тени, наоборот, становились востребованными. Хлебнув семейной жизни с разбитными парнями, многие женщины обратили взоры на мужчин спокойных, трудолюбивых, которые не выкинут фортель, не побьют по пьянке и не пропьют получку. Им нужна была стабильность в семье. Поэтому в его жизни начали появляться другие женщины, но не было любви. Где-то в глубине души он чувствовал, что все они строят на нём свои планы. Да, они были порядочные, правильные, но чувствовалось, что все они хотят лишь устроить свою жизнь. Да и не понимали они его. Постепенно и неприязнь к жене стала угасать. Эти прощелыги почуяли потепление и потихоньку стали наведываться к нему. Вроде как попросят посидеть с ребёнком, или помочь выбрать вещи. Потом стали приходить постирать, убраться. И как-то так не заметно переселились навсегда. Ничего не просили, и ничего не требовали. Встречали горячим ужином. Постепенно он оттаял, простил и смирился. И всё потекло по-прежнему. Из старых привычек у Лили осталась только привычка курить, всё остальное куда-то исчезло. Она даже устроилась на работу. В общем, всё, как у людей, и он даже проникся к ней симпатией. Медленно и осторожно возвращалось чувство привязанности.

Всё постепенно стало налаживаться, но тут грянула «перестройка». Сначала страна боролась с пьянством и алкоголизмом, а потом всё пошло кувырком. В раз исчезли вклады, потом пошла чехарда с ценами, потом начало лихорадить производство. Деньги успевали обесцениться раньше, чем их получали в кассе. По привычке он продолжал работать, осознавая, что, в конце концов, это станет бесполезным. Одна за другой закрывались великие стройки, и как грибы после дождя появлялись базары. Страну охватила безумная страсть к наживе. Продавали всё и вся. Откуда брались деньги, до сих пор остаётся загадкой, но люди избавлялись от них, сметая с прилавков всё подряд.

Изменить жизнь помог случай. Однажды, возвращаясь, домой, он встретил своего одноклассника. Он не видел его со времён окончания школы. Взяли пива и сели в сквере. Вспомнили былое, расспросили друг друга о настоящем. Приятель предложил ему заняться коммерцией. Даже пообещал помочь взять ссуду. Было страшно брать в долг сумму, составляющую его годовую зарплату, но он рискнул. Двое суток на верхней полке – и они прибыли в Москву. В Лужниках кипела непривычная жизнь, но друг его чувствовал себя здесь, как рыба в воде. Они пошли по рядам, вооружившись большими клетчатыми сумками. Он доверился другу и лишь дублировал его выбор, кладя в свои сумки то же, что тот клал в свои. Как они ехали назад, лучше не вспоминать. Вагон напоминал плотно утрамбованный склад, где между вещами были втиснуты и люди. Первый выход на рынок вызвал неприятное чувство стыда, но постепенно оно стало проходить. И он уже смело предлагал свой товар. Дела пошли, иной раз он зарабатывал за день больше, чем за месяц на работе, а долг его гас вместе с обесцениванием денег. Тюки, вагоны, базары стали привычной средой обитания. Но эйфория не могла продолжаться долго. В стране буйным цветом рос бандитизм, а человеческая жизнь обесценивалась. Появились рэкетиры, дань, «счётчики». Бритоголовые мерзавцы постепенно становились героями нашего времени. Однажды они в очередной раз возвращались из Москвы. Поезд шёл по степям Казахстана, когда его стала догонять группа всадников. «Вот, чингачгуки!» – подумал он тогда с ухмылкой, наблюдая за ними. Но поезд вдруг начал сбавлять ход и остановился на каком-то разъезде. А «чингачгуки» с визгом и руганью ворвались в вагоны. Вооружённые обрезами и ружьями, они, стрельнув для острастки вверх, начали выбрасывать баулы в выбитое окно. Грабители методично выворачивали карманы пассажиров, забирая все ценности. Двое пассажиров попытались оказать сопротивление. У них оказался обрез. Началась стрельба. Одного ранили в ногу. Бандитам такой поворот событий был не по душе, и они ретировались. Поезд снова начал движение. Раненому парню наложили жгут и промыли рану. Через полчаса появилась милиция. Начали допрашивать свидетелей. Паренька ссадили на ближайшей станции, а его товарищ отправился с баулами дальше. Ему как-то удалось замять дело с обрезом. А они с другом продолжили путь уже налегке, без баулов и без денег. Потом он снова начал «подниматься», даже Лиля встала на рынке, почуяв прибыльность лоточной торговли. Он подвозил, она продавала, вроде всё шло хорошо. Но быстрые деньги быстро развращают, и эта чаша не миновала их семью. Лиля вновь начала прикладываться к бутылке, появились друзья-подруги. Вновь возобновились вечеринки. И бизнес начал давать сбои. Снова начались скандалы, которые переросли бы в разрыв, если бы не изменившаяся обстановка в стране. Кроме разнуздавшейся преступности, активизировались националисты, террористы и прочая шваль. Шёл передел власти и собственности. По существу, официально дискриминации, конечно, не было, но в повседневной жизни это проявлялось повсеместно. Конечно, можно было сделать вид, что всё спокойно и продолжать жить, робко отстаивая свои права. Но кто гарантировал вам то, что в один прекрасный день вам не проломят голову, не убьют детей, не сожгут жилище? Они продали всё и поехали на историческую родину. Денег хватило только на то, чтобы купить домик в деревне. Это была небольшая хибара с печным отоплением и удобствами на улице. Началась новая, доселе не очень знакомая жизнь, точнее – борьба за выживание. Работы не было, колхозы стремительно разорялись, а имущество разворовывалось. Пьянство было поголовным, и он, не склонный к ней, стал изгоем в этом обществе. Однако он продолжал искать и, в конце концов, нашёл работу водителя. Хозяин занимался коммерцией, и часто ездил в Москву. Заработок был мизерным, но сводить концы с концами было можно, так и перезимовали. Постепенно жизнь начала приобретать какую-то устойчивость. Он перешёл на другую работу, на железную дорогу. И заработок был больше и вроде бы дома. Поддержку давал огород. Постепенно собрал небольшую сумму и вновь взялся за торговлю. Но как только начали появляться деньги, стали появляться и потребности. Лиля вдруг начала требовать то одно, то другое, то третье, растранжиривая не очень богатые запасы. Кроме того, возобновились выпивки. И чем больше он стремился повысить материальный достаток, тем загульнее становилась жена. После очередной попойки начинался скандал. Она обвиняла его в том, что он неудачник, и всю жизнь ей испортил. Появились какие-то подозрительные друзья. В конце концов, скандалы утратили своё действие, и женщина пустилась в загул. Был развод, делёж имущества, и снова он остался "у разбитого корыта", почти без денег и без жилья. Зато был свободен. Свободен и волен, распоряжаться своей судьбой. Сняв небольшой домик, он начал жить один, как это ни покажется странным на первый взгляд, но он не мог найти себе спутницу жизни. Резко менялись нравственные приоритеты. Теперь человек оценивался лишь кошельком или силой, всё остальные его качества в расчет не брались. Алчность стала движущей силой общества. Эта алчность очень сильно воздействовала на женский пол. Нет, конечно, они не вымогали денег, но возник какой-то материальный барьер, планка, по которой оценивался объект вожделения, и эта планка оставляла ему женщин простых, даже слишком простых, чтобы питать к ним какие-то сильные чувства. Все хотели разбогатеть на халяву, правда, хитрые и коварные знали, как это делать, а глупые и ленивые надеялись, что кто-то им эти деньги заработает. Он же не принимал душой ни хитрость и коварство, ни стремление к халяве, честный же труд не приносил большого достатка. Поэтому он отбросил мысли о женитьбе и занялся трудом.

10.

Вспоминая свою жизнь, старик задавал себе вопрос: "А когда же я жил счастливо?" И не мог найти ответа. Вся жизнь его заключалась лишь в добыче денег, которых никогда не хватало. Он не испытывал радости от работы, от семьи, не имел единомышленников и настоящих друзей. Это была пустая возня. Какое-то тупое зарабатывание денег, которые тут же куда-то уходили. Присматриваясь к событиям в стране, он всё более и более убеждался, что путь этот опасен и кончится печально. Человечество уже давно перешагнуло грань, когда оно боролось за существование. Трудно вспомнить, когда мы перешли грань разумной достаточности потребления. Труд начал утрачивать практический смысл, реальную нужность, а стал способом «делания денег». Деньги стали единственным богом, которому поклонялись. Количество труда, который непосредственно необходим для обеспечения жизнедеятельности, резко сокращалось, а труд, удовлетворяющий всевозможные страсти, неуклонно разрастался. Огромный выбор продукции, по-существу, не нужной, но соблазнительной, принуждал искать средства на её приобретение и содержание. Потребитель, обретя имущество, постепенно начинал работать на него. Он работал, чтобы оплатить стоянку любимого авто, его ремонт и заправку, содержание дома, той дорогой престижной техники, которую он притащил в своё жилище. И стоило ему остановиться, как денег переставало хватать на что-либо из этого имущества. Страх потерять нажитое гнал его вновь и вновь зарабатывать деньги. Человек потерял радость жизни, превратившись в робота, работающего на чётко обозначенные социальные приоритеты. Человечество постепенно превращалось в раба собственных вещей. Чем больше становилось имущества, и чем дороже оно было, тем больше средств требовалось на его содержание. И люди всеми способами искали средства, чтобы приобрести и содержать эти машины, телевизоры, телефоны, интернеты… Бесконечный и бессмысленный бег за соблазнительной морковкой, которую, словно перед ослиной мордой, сами себе и подвесили.