С огромной скоростью ее тащило по дну, кидая на валуны и мгновенно засыпая песком и щебнем. Она едва успевала глотнуть воздух, пытаясь выплыть на поверхность. Течение подхватывало ее, бросая из стороны в сторону, и снова затягивало под воду. Она совершенно выбилась из сил, пока добралась до мелководья, и иногда, пока ее кидало на камни, ей даже казалось, что кто-то держит ее над водой, помогая всплыть на поверхность и направляя к берегу, но испуг в тот момент был слишком велик, чтобы ухватить эту мысль.

Наконец, она оказалась на прибрежной косе, встала на ноги, едва удержавшись на ногах. Выползла на насыпь, уткнувшись носом в землю. Разорванная штанина болталась лохмотьями, от рубахи была оторвана передняя часть, но она каким-то чудом осталась целой, когти медведицы оставили кровоточащие, но не опасные царапины на ноге.

Вставать не хотелось, и она уже пожалела, что не позволила себя убить.

Зачем и куда она идет? Почему слушает Дьявола, который все время называет ее мучителей Любимыми Помазанниками? Он был не лучше и не хуже своей нечисти. Именно такой конец он ей уготовил. Все они были мазаны одним миром, а она цеплялась за каждого, кто мог бы стать ей хоть какой-то опорой.

Жить не хотелось…

Придя в себя, Манька насилу выбралась по крутому склону. Ее обессилившее тело то и дело соскальзывало по сырой насыпи, а когда оказалась вверху, обнаружила, что находится далеко от того места, где упала в реку.

И в изумлении застыла, сообразив, что река тащила ее против течения. Теперь Безымянная Река текла как положено, в сторону моря-океана…

Манька тут же забыла про медведицу, уставившись на воду в полнейшем недоумении.

Выходит, и вправду она смотрела на реку как-то не так, и шла с Дьяволом против течения, когда думала, что по течению, а когда год назад думала, что идет против течения, шла по течению?

Никогда прежде, не слыхала она о таком чуде. Но как такое возможно?!

Немного времени спустя, осознав, что она все еще живая и жизнь продолжается, Манька заставила себя подняться, нарвала кровохлебку, размяла, приложив к ранам, перевязала их разорванной на лоскуты рубахой. Думать она могла и на ходу, а ноги пора было уносить, медведица могла вернуться, главное успеть забрать вещи. И испугалась еще раз, заметив двух медвежат, которые весело катались по поляне возле костра, таская пустую коробку из-под сахара, как раз в том месте, где стоял хохочущий Дьявол.

Она с минуту смотрела на происходящее.

Вот, значит, как. Ей стало вдвойне обидно. Дьявол знал, что сахар она берегла, позволяя себе лишь лизнуть сахарок языком, чтобы запить чаем. Он как будто специально издевался над нею, унижая перед всем миром и добавляя проблем.

Не сказав ему ни слова, она быстро собрала котомку, затушила костер и взвалила на себя железо. Медведица была не одна, и от этого становилась еще опасней.

Не глядя на Дьявола, побрела, отыскивая переправу. От разных людей она слышала, что медведи обычно имеют свою территорию, которую охраняют, и где один медведь, там другой, только в пяти-шести километрах, особенно, если у медведицы медвежата, которых она берегла от других медведей. Вряд ли медведица потянет малышню в такую реку, где они могли погибнуть, поэтому самое безопасное место сейчас на другом берегу. Нерест прошел давно, медведи должны были уйти от реки, и, если уйти от этой медведицы, других можно не бояться.

Она заторопилась: медведице не составит труда отыскать выводок по запаху, а если она в это время опять окажется рядом, беды уж точно не миновать. Но перебраться на другой берег оказалось непросто: река в этом месте словно взбесилась, испещренная порогами, ямами и водоворотами, да и берег был слишком крут для спуска. Дьявол, то ли чувствуя себя виновным, то ли радуясь, что сумел лишить ее последней радости, держался поодаль. Он, как всегда, пытался изобразить из себя сконфуженного человека, который чувствует себя виноватым, хлопал на себе комаров, которые тучами вились в воздухе, не убив ни одного.

Искоса за ним наблюдая, Манька пожалела, что не достала его, когда выплеснула чай в его сторону.

Чтоб он подавился!

Всегда был такой чистенький, аккуратненький, аж противно. И не только в одежде. Ведь чуть не убил ее. И не было такой силы, чтобы призвать его к ответу. «Ну почему, почему они так легко могут распоряжаться судьбами людей?» – думала она горестно, испытывая к Дьяволу почти ненависть. Иллюзий у нее не осталось: не ее страдания, а ее смерть должен был он засвидетельствовать, как будто в мире для нечисти не было ничего важнее.

Из-за своих переживаний она не сразу заметила, что медвежата увязались за нею. Брошенные в их сторону камни их не напугали: исследовав булыжники, нагнали и на некотором расстоянии снова потрусили за нею, принюхиваясь к котомке. От места, где она видела медведицу в последний раз, она уже ушла на приличное расстояние, и ее начинало беспокоить, что мать их не зовет. Бояться встречи с медведицей Манька перестала, знала, кинется в реку раньше, чем страшный зверь успеет к ней приступить, но все же встречаться еще раз не хотелось. Стоило вспомнить мохнатую морду, огромную пасть, клыки, длинные твердые когтищи, внутри все холодело.

Она остановилась, не зная, что делать дальше. Медвежатам без матери было не выжить. Здесь слишком часто появлялись люди. Если пошли за ней, пойдут за другими. Утонуть медведица не могла, медведи слишком хорошо плавают.

Она пошла медленно, подумывая вернуться.

И вдруг увидела над водой морду…

Медведица отнесло чуть дальше, чем ее. Она барахталась на одном месте и тихо ревела, ухватившись за валун, скрытый под водой, очерченный струящимся потоком. И она захлебывалась – вода заливала ее, окатывая волнами, черный нос выставлялся уже изредка.

Мгновение Манька пыталась оценить ситуацию.

Медведица тонула. Рыбацкая сеть опутала тело, и часть ее висела с морды зверя, а над водой то и дело показывались буйки. Из последних сил она пыталась протолкнуть морду сквозь шелковые нити, чтобы поднять себя над водой и набрать воздуха. Выглядела медведица испуганной, и было заметно, что она устала.

Не раздумывая, Манька бросила котомку, вытащила нож. Вспомнив, как быстро река тащит свою жертву, пробежала расстояние, чтобы успеть доплыть до медведицы, пока ее тащит по течению, скатилась по откосу и кинулась в воду.

Заметив ее, медведица забилась в сети сильнее. Манька с ужасом вспомнила, что именно так утопающие убивали своих спасителей, утягивая на дно, но успокаивать зверя не было времени и вряд ли зверь способен был ее понять, а отступать уже было поздно.

Нырнула глубже, заплывая со спины.

И промахнулась, бурный поток оттащил в сторону быстрее, чем она успела ухватиться за сеть, не позволив приблизиться к утопающей. Но она все же успела разрезать сеть в двух местах, и медведица чуть-чуть приподнялась над водой. И неожиданно, то ли поняв, что человек хочет ее спасти, то ли выдохлась совсем, то ли и вправду Дьявол умел что-то объяснить зверю, стала смирной, только кряхтела, обхватив валун лапами и царапая его когтями.

Выбравшись на мелководье, Манька снова вернулась. На этот раз бурный поток вынес ее прямо на медведицу, и она успела схватиться за ее грубую длинную шерсть, упершись ногами в валун. Нащупала сеть, вынув нож изо рта, и резким движением разрезала в нескольких местах. Зверь не шевелился, пока она держала его за шерсть, а почувствовав свободу, ушел под воду и вынырнул почти рядом, сразу же развернувшись и поплыв к медвежатам, которые скатились за нею и нерешительно топтались на прибрежной полосе.

Манька из последних сил поплыла к другому берегу, понимая, что зверюга спасибо не скажет. До противоположного берега было метров сто пятьдесят.

Все пожитки: спички, топор, сухая одежда – остались там, где она их бросила, кроме ножа, который она умудрилась не потерять. Наконец, дрожа от холода и запоздалого страха, который пришел с осознанием только что совершенного безумства и пережитой опасности, она выбралась на берег, села на нагретый солнцем камень, дожидаясь, когда медведица уйдет. Тело покрылось гусиной кожей, зубы отбивали чечетку, по телу стекала ледяная вода.