Розово-красный диск солнца медленно клонился к закату. Наблюдая за ним, Рада пыталась сконцентрироваться, но мысли постоянно мелькали, сменяя одна другую. В последнее время она стала рассеянной, как никогда.

– Рада, – Первосвященник стоял у нее за спиной. Родство с хищниками семейства кошачьих проявляло себя в полной мере: тихая поступь, вкрадчивый голос. Как часто он появлялся словно из ниоткуда, поражая ее своими способностями.

–Рада, – он терпеливо ждал ее реакции, как кошка перед броском. Она повернула голову и встретилась с ним взглядом.

– Прошу прощения, Мессир, – она склонила покорно голову. Я не слышала, как Вы вошли.

– Что с тобой? – и темп, и тембр голоса не изменились.

Длинные черные локоны ниспадали на ее плечи и струились по спине черной рекой. Рада унаследовала обаяние, и кротость своей матери, и при этом жажду справедливости отца. В ней словно постоянно боролись два человека. Вот и сейчас, желание спасти свой мир, спорило в ней с необходимостью находиться рядом с родным человеком. Теплый ветер обдувал ее разгоряченное лицо, развевал длинные локоны.

– Я не знаю, что мне делать?

– Успокойся, – Первосвященник сделал шаг ей навстречу. Суета в мыслях и поступках не дает в итоге желаемого результата. Отправляйся домой, попытайся расслабиться, заняться тем, что приносит тебе душевное спокойствие. Увидишь, решение придет само.

Рада удивленно посмотрела на него. У нее было ощущение, что Первосвященник читал ее мысли. Нет, не тот рой спутанной материи, который был сейчас в ее голове, а те мысли, которые являлись истиной для нее самой.

– Благодарю, Вас, – пожалуй, это единственно верное решение, которое на данный момент имело место быть.

Он одарил ее мягкой улыбкой. Казалось, свет струился из его глаз и уголков губ.

Рада выпрямилась, словно камень сняли с ее плеч, и спокойно пошла к выходу. Позже, она будет вспоминать эту улыбку и этот голос, когда у нее будут тяжелые времена.

***

– Капитан, – солдат вытянулся в струну, приветствуя ее, командование флотом просит Вас подняться на мостик.

–Вольно!– в подтянутой, одетой в военную форму женщине трудно было узнать, ту кроткую Раду, которая беседовала накануне с Первосвященником. Я сейчас приду, – голос стал мягче, но не потерял уверенности.

Командование флотом приняло решение о наступлении. Рада назначена командиром центрального звена нападающих. Сватка обещала стать одной из самых жестких за последние несколько месяцев. Силы повстанцев были на исходе, и флот принял решение задавить сопротивление. И сейчас в ней боролись жажда справедливости за спасение своего мира, и никому неведомое чувство нежной любви к одному из предводителей повстанцев. Рада пыталась уговорить повстанцев добровольно сложить оружие, перейти на сторону властей, но в ответ получала твердое «Нет». Даже сейчас, когда силы повстанческой армии были на исходе, когда предстоящая битва могла стать последней, оставшиеся в живых упрямцы продолжали отстаивать свои позиции.

Рада воспитывалась в духе своего времени и на его идеалах. С детства ей прививали любовь к родине, чувство патриотизма, те принципы, на которых системы стоят веками. И лишь когда Рада познакомилась с Мигелем, она стала задумываться, на самом ли деле так прочен ее мир и его слаженные устои?

Но сейчас она капитан, система ждет ее решительных действий, Рада не может подвести свое руководство, свою страну, свой мир.

Твердой уверенной походкой Рада проследовала на мостик. Вся команда в сборе. Ожидали только ее. Рада подошла к командному центру.

– Генерал, – отражение на экране монитора повернулось в ее сторону,– команда готова. Жду приказа о наступлении.

– Я всегда знал, что на Вас можно положиться капитан, начинайте атаку.

Все, что происходило дальше, Рада видела как будто со стороны: вспышки сета от залпов орудий корабля в космическом пространстве. Ответный огонь небольших кораблей повстанцев. Это была далеко не первая атака, в которой Рада принимала участие. Но впервые в сражении принимал участие дорогой ее сердцу человек. И этот человек был по другую сторону баррикад. С каменным выражением лица и отсутствующим взглядом Рада наблюдала, как таяли силы противника, слишком уж неравным выдался этот бой.

***

– Получил? – с нескрываемой радостью Молох отвесил брату затрещину. Будешь знать, как воровать мои лагаты!¹

Содор спокойно продолжал работать своим молоточком. Один из лучших сапожных дел мастер, если не самый лучший в деревне, а может и во всей округе.

– Я не брал твои лагаты, – не отрываясь от работы, проговорил Содор. Молох всегда поражался невозмутимости брата, что бы ни случилось, Содор оставался спокойным и рассудительным. Братья по характеру были полной противоположностью, но при этом их ссоры не тянулись долго. Содор погладил свою окладистую бороду, задумчиво посмотрел на подшитый сапог, повертел в руках, и довольный результатом, поставил его на пол.

Молох был еще совсем молодым гномом, и его борода только раздумывала появляться, тогда, как брат уже сейчас выглядел солидно.

– Ты бы нашел себе достойное занятие, – после некоторого молчания промолвил Содор, – уже как – никак второй век пошел.

– Я сам решу, когда мне начинать работать! Хватит меня поучать! – Молох отвернулся от брата и скорчил гримасу. Оставь меня в покое! – пробурчал он и пошел прочь. До чего же зануда его старший брат.

Молох шел по тропинке к лесу. Диск солнца клонился к закату, когда деревня за его спиной превратилась в маленькую точку. В сердцах Молох не заметил, что ушел уже слишком далеко. Он уже немного остыл, и хотел было повернуть назад, встречать ночь в лесу ему не хотелось, как вдруг перед ним небо озарилось вспышкой, стало светло как днем, а потом Молох увидел, как на него падает небо. Гном упал на землю и закрыл голову руками.

***

Пространство Земли прорезали огни корабля, машина вошла в верхние слои атмосферы и продолжала стремительно снижаться.

– Экстренная посадка! – голос Мигеля был спокоен и тверд одновременно. – Ларри, выберете место подальше от населенных пунктов и начинайте посадку.

Штурман беглым взглядом посмотрел на карту на мониторе бортового компьютера, определил координаты для посадки корабля и начал снижение по запланированной траектории.

«Шторм» был единственным кораблем, выжившим в схватке с Имперским флотом. Мигель отдавал себе отчет, что сам идет на самоубийство и толкает на это свою команду. Но другого выхода он не видел. Борец за свободу и справедливость, он не мог терпеть засилье системы, в которой жил. Слишком высока была цена за свободу, но он должен был рискнуть. Пройдет время, он и его команда накопят силы, и попытка отстоять права повторится.

***

За окном темнело, и Содор зажег огни лампы. От природы дотошный до мелочей своей работы гном задумал довести начатое дело до конца сегодня. Когда огонь в лампе разгорелся, и комната осветилась теплым светом, Содор принялся за работу. Дом, в котором они жили с братом, достался им от родителей: небольшое, но уютное жилище мало чем отличалось от соседних в деревне строений. Под низким сводчатым потолком, как паук в паутине, распласталась лампа, которая сейчас и служила гному источником света. Небольшие окна, располагались строго в направлении частей света. Простая мебель, изготовленная преимущественно отцом Содора и уютные элементы декора, доставшиеся от матери делали дом не только пригодными для жилья, но и навевали воспоминания о детстве. С тех пор, как родители отправились в иной мир, братья старались ничего не менять в доме, чтобы сохранить ту атмосферу добра, которую создавали годами их родители. Вмешательство со стороны братьев наступало, только когда что-то выходило из строя или требовало починки. Вот и сейчас Содор сидя за работой, никак не мог понять, отчего его брат никак не возьмется за ум: все в их семействе были трудолюбивыми, у всех было дело по душе. Что же тогда не так с Молохом? Когда этот упрямец возьмется за ум, ведь и он Содор не вечен. Придет и его время уходить. Как же хочется, образумить брата, находясь в этом мире. И кстати, где его носит. Содор отвлекся от работы и посмотрел в окно. Скоро уже ночь, а брата все еще не было. Неужели он решил ночевать в лесу?