Ах, папа, как же я любила и понимала тебя!

  На поминках вдова говорила о том, что их семейная жизнь была безупречной. За столом сидела её подруга, Маргарита Валериевна.

  Какое счастье иметь отца и как страшно его потерять!

  Позвонила Андрею Александровичу, попросила прийти в закрытый дворик, рыдала, и он утешал меня.

  Перед выпускным классом мама советовала готовиться в технический институт на специальность, связанную с медицинскими приборами, папа занимался ими, но её советы или нравоучения мне не подходили.

  Я записалась на подготовительные занятия в филиал московского ВУЗа на специальность "дизайн".

  Наш преподаватель пригласил в Москву поступать в университет трёх девочек с курсов, я попала в их число.

  Сначала предстояло пройти ритуал: постельную сцену с мэтром, которому - шестьдесят.

  Я, разумеется, согласилась. Ничего пред рассудительного или страшного не вижу в том, что моё упругое тело трогал старик, крупный специалист в дизайне, это всё равно, что прикоснуться к святым мощам или будто они ко мне прикоснулись. Радуюсь, что он не оказался геем, тогда нас не зачислили бы на "бюджет".

  Размышлениями этими поделилась с Андреем Александровичем.

  В столице жизнь не дешёвая, а папы нет. Со второго курса я подрабатывала в дизайнерских фирмах. Домой не стремилась: с мамой скучно, а учитель мой женился вторично.

  Сколько бы не старалась во время учёбы и после неё, зарплата не могла удовлетворить мои амбиции.

  Тогда я сменила рабочую одежду: потрёпанные джинсы, обтягивающую блузу и пиджак, на "прикид" из бутиков, подходящий для встреч с богатым мужчиной, который обеспечит меня.

  Два с лишним года искала кандидатов в интернете.

  Если не заниматься этим вплотную, трудно вообразить, сколько в "сети" придурков.

  Наконец, нашла. Муж мой, бизнесмен, старше меня на двенадцать лет, у нас двое детей и дом в европейской стране. Он считает, что "делать бабки" нужно в России, а жить - в Европе. В работе он жёсткий, грубый, по телефону ругается по-русски, по-английски и матом.

  Я рада, когда в промежутках между работой и разъездами, он заглядывает домой, как, впрочем, и тому, что уезжает. Он дорожит нашим браком, ему удобно, что я нравлюсь друзьям и партнёрам, что у меня нет проблем с языками, могу смягчить его хамство, разбираюсь в книгах или произведениях искусства, о которых они упоминают.

  Между нами негласный договор: он зарабатывает, на мне - семья. Он полагает, что жена не будет заводить романы на стороне, я его не разочаровываю, нет вокруг человека, которым могла бы увлечься.

  Супруг же возвращается из России потрёпанный и не чистый. В зависимости от "тяжести" вины или опасности приключений, я получаю в подарок бриллиантовое кольцо, браслет, серьги, колье или диадему.

  Мальчиков наших он любит, и это главное, я не нуждаюсь в сильных чувствах этой "деловой колбасы", его привязанность была бы обременительной.

  В нашем браке нет ничего таинственного или очаровывающего, как и во всей окружающей жизни.

  Ежегодно, в дни Рождества, я с сыновьями навещаю маму.

  Прошлым летом Санёк разместил в соцсетях пост, собирал деньги на операцию учительнице физики, у которой был любимчиком, не хватало четырёх тысяч евро, я послала эту сумму.

  Когда зимой появилась в Питере, двухметровый красивый мужчина Санёк пришёл поблагодарить меня, церемонно поцеловал руку и пригласил в ресторан на встречу с фанатами бывшего кружка любителей города, оказалось, что они собираются, почти, каждый год.

  Отдельный зал, большой круглый стол, одиннадцать человек. Андрей Александрович - мужчина среднего роста, худенький, в очках, светлые волосы поредели, появились залысины, глаза, как прежде, сверкают и смеются за стёклами очков, любимый преподаватель. Лица остальных обращены к нему.

  "В Петербурге мы сойдёмся снова, словно солнце мы похоронили в нём...".

  Прав Мандельштам насчёт декабрьского Питера, но нам было светло вместе.

  Говорили долго, только одной встречи на людях для меня недостаточно.

  Я пригласила педагога продолжить беседу наедине в квартире, купленной когда-то папой, муж использовал её для деловых встреч в Петербурге, а, возможно, не только деловых.

  Второй раз в жизни "нарывалась" на отказ, но Андрей Александрович согласился.

  Открыла дверь, он, едва, успел расстегнуть пальто. Стояли на пороге, обнявшись.

  - Теперь я не кажусь вам слишком маленькой? - спросила я.

  - А я тебе - стареньким? - печально пошутил он.

  Отключили телефоны. Ночь, день, ночь. Волшебство не может длиться долго.

  О чём думаю в другой, комфортной для жизни, стране? О Питере, Саньке, постаревших, но мало изменившихся, ребятах из кружка, радующихся каждой новой выставке или экспозиции.

  Мне хотелось большего, чем имеют они, я это получила.

  Через десяток лет брака узнала, насколько нежен может быть мужчина с женщиной, которая ему, действительно, дорога.

  Представляю его, профессора, в аудитории со сверкающими от внутреннего огня глазами, увлекающего и увлекающегося.

  Страх сжимает сердце от мысли, сколько студенток вокруг.