Санда включила маленький бортовой радиопередатчик, поднесла микрофон к губам и сказала:

- Привет, Красавчик, ты меня слышишь?

Она надеялась, что ее брат обязательно отзовется на кличку Красавчик. Эта кличка всегда его раздражала.

Хуан, как и все Макнамары Кристобаля, был более красив, чем это прилично было мужчине, из-за чего он всегда сильно переживал. Однажды в детстве, как была уверена его сестра, он затеял драку намеренно, чтобы ему сломали нос, но пластическая операция вернула ему его прежний вид, и он стал даже лучше, чем прежде.

Сердитый голос ее брата затрещал в громкоговорителе приемника:

- Не пытайся выходить со мной на связь! - рявкнул он. - Нас могут засечь радиопеленгатором!

- Кто?

- Я не знаю! - огрызнулся брат.

Сейчас они шли вдоль узкой полоски воды, лежавшей далеко внизу, в джунглях. Она становилась все шире и шире, превращаясь в крупную реку, сверкающую на солнце. Горячие потоки воздуха размывали горизонт, но Санде начинало казаться, что она уже различает далеко впереди море. Она справилась по карте. Они должны были уже давно достигнуть побережья, и поэтому нечеткая разница цветов на горизонте непременно должна быть морем. Она подумала было о том, что надо бы включить передатчик и спросить брата действительно ли это море, когда его голос загремел у нее в наушниках внезапно и неистово:

- Назад, Санда! Быстро!

Голос его срывался от волнения.

- Что случилось?! - закричала Санда, прежде чем поняла, что ее передатчик не включен. Она включила его и стала с нетерпением ждать, пока нагреются лампы и он заработает. Все это время она смотрела вперед, на аэроплан брата. Ее глаза расширились от ужаса.

- Хуан! - закричала она. - О Хуан! Что происходит?

Она не получила никакого ответа, ничего, кроме того, что видели ее глаза.

Это было ужасно и загадочно. Аэроплан брата падал, медленно кувыркаясь и переворачиваясь. Из-за большого расстояния его падение казалось замедленным, но в действительности он падал с огромной скоростью.

Когда аэроплан еще падал, в небе появился черный кинжал. Девушка смотрела на кинжал не отрываясь, видела, как он появляется в небе, но тем не менее она не могла понять, откуда он взялся. Минуту назад его не было и вот он есть. Кинжал висел в перегретом тропическом воздухе, рядом с падающим аэропланом.

Длиной он был, возможно, футов двести, рукоять примерно с четверть его длины. Весь кинжал был глубокого, агатового черного цвета. Он поблек и исчез раньше, чем аэроплан девушки достиг того места, где он был.

Санда была уверена, что она не сводила глаз с аэроплана брата, пока он падал. Она прикусила язык и вскрикнула, когда увидела, что аэроплан вышел из штопора и ударился об воду поплавками, как это и должно быть при нормальной посадке. Всплеск, вода забурлила и заблестела на солнце, как оловянная пластина. Аэроплан подскочил, вновь ударился о воду и снова подпрыгнул. Его скорость падала до ста, восьмидесяти, шестидесяти, сорока миль в час. И вот он с ходу ударился в песчаную косу. Она была достаточно крута, и аэроплан, зарывшись поплавками в песок, перевернулся. Он лежал, словно мертвая птица, поплавками вверх.

Губы Санды беззвучно шевелились. Она выжала штурвал до упора, посылая свой аэроплан в крутое пике. Вся превратившись в комок нервов, она с трудом сумела выровнять аэроплан и посадить его на реку.

Длинный шлейф брызг оставался позади. Катящиеся волны выплескивались на берег, оседая пеной среди корней мангровых деревьев. Тот факт, что мангровые деревья были на берегу, говорил ей о том, что поблизости есть море, так как это дерево растет в соленой воде. Странно, что в такой момент она думает о каких-то мангровых деревьях, решила она.

Ее аэроплан выскочил на песчаную косу, и она выпрыгнула из него. Вокруг все было тихо. Она оглядела песок. Человеческих следов не было видно. Она побежала к аэроплану брата и заглянула внутрь. Аэроплан был пуст.

"Он жив!" - подумала она. Дикая радость охватила ее. Она поискала вокруг следы, но ничего не нашла.

Сначала ей было трудно в это поверить. Она недоумевала. Но должны быть следы! Она еще немного постояла, смотря на песок, пока наконец не убедилась, что не было никаких следов, ведущих от аэроплана. Но никто не мог выйти из аэроплана, не оставив следов!

Она вынула из кармана маленький автоматический пистолет. Ничего не было видно. Ничего не было слышно. Только джунгли и их звуки.

У аэроплана не было заметных повреждений. Если его перевернуть и спустить на воду, он бы еще мог летать. Дверь кабины была заперта, заметила она, но открылась легко.

Санда проникла в аэроплан. Когда она вышла из него, то была озадачена еще больше.

Внутри аэроплана не было абсолютно ничего необычного. Даже зажигание никто не трогал. Не было ни пятен крови, ни следов насилия. В то время, когда она находилась в кабине, она подумала было о чем-то вроде автопилота, но, осмотрев все, она не нашла ничего подобного. Санда достаточно в этом разбиралась, чтобы быть уверенной, что аэроплан не имеет автопилота. Она стала на кромку косы и позвала:

- Хуан! - И еще громче: - Хуан, Хуан!

Санда кричала все громче, пока не охрипла от напряжения. Она спугнула несколько тропических птиц, но следов ее брата не было. Ей сделалось страшно, и она побежала к аэроплану. Он крепко засел в песке, и ей пришлось немало потрудиться, вычерпывая песок из-под поплавков, а затем и толкая машину до тех пор, пока она не оказалась на воде.

В реке плавало несколько аллигаторов, и она задела одного из них, взлетая.

Старая оборванка вошла в Ривьера-Тауэрз-отель, расположенный в начале Парк-авеню. Она была одета в дешевые истрепанные лохмотья, на ее лице была вуаль. Она направилась прямо к одному из служащих, сидевшему за столом в богато обставленном холле. Нет ничего более банального, чем клерк в Ривьера-Тауэрзотеле.

- Сожалею, но мест нет; - сказал он.

- Сомневаюсь, - сказала женщина. - Вам приходилось со мной встречаться раньше, мистер Ризетти. Я обычно останавливаюсь здесь. Я Санда Макнамара, дочь президента республики Кристобаль Гатуна Макнамары.

Последнее она добавила больше для эффекта, нежели из-за того, что считала, что это необходимо. Клерк некоторое время заикался,- глотал слюну и наконец промямлил:

- Но... но...

- Инкогнито, - объяснила Санда. Клерк вспомнил, что в Кристобале идет война, - он читал газеты.

- О да, да, конечно. Инкогнито. Я понимаю.

Санду проводили в ее номер. Клерк улыбнулся, потер руки и подошел к телефону. Он подрабатывал тем, что был осведомителем у самых наглых и бессовестных репортеров города. И через два часа нью-йоркская бульварная газета уже вышла под заголовком: "Семья президента Кристобаля бежит из страны. Дочь Макнамара в Нью-Йорке".

Это едва ли можно было назвать правдой, но это читали.

Когда эта информация выплеснулась на улицу, Док, Оранг и Шпиг уже прибыли в Отель Ривьера. Они поднялись в номер Санды.

- Я очень рада тому, что вы пришли, - сказала им девушка.

Оранг, вновь обретя дар речи и во все глаза смотря на Санду, проговорил:

- Я тоже.

Санда направила посыльных по магазинам пятьдесят седьмой улицы, где обычно покупала платья, и заказала наряды. Если не считать усталости, заметной по глазам и уголкам губ, то она совсем не походила на девушку, которой пришлось пролететь несколько тысяч миль из Южной Америки с риском для собственной жизни. Она сообщила о себе по телефону, и именно это объясняет, почему Док с друзьями незамедлительно прибыли сюда.

- Я боюсь, - сказала она, - что вы мне не поверите, в особенности тому, что случилось с моим братом.

Ее гости так и просидели все время затаив дыхание, пока она не закончила свой рассказ о том, что случилось с доном Хуаном Макнамарой в небе над джунглями.