— Алиса. — уже рычу, потому что моё возбуждение достигает пика, даже говорить уже с ней не хочется. Войти в неё до упора, почувствовать теплоту ее тела, судорожное содрогание. Вся моя, созданная принимать меня. Притягиваю ее лицо, впиваюсь в ее губы.

Чувствую себя изголодавшимся зверем, которому дали кусок сырого мяса, и не удаётся нормально поесть, потому что захлебывается собственной же слюной в нетерпении.

Мониша стонет прямо мне в губы. Какая из неё женщина Спайка, она моя. Только моя.

— Лукаааа… — она то льнет, то пытается отодвинуться, борется сама с собой. Глупая девочка.

— Лука, Саид пришёл. — Амина, как обычно, не кстати. Мониша решительно поджимает губы, пытается прикусить мне язык, пинает под колено. — У него что-то срочное.

Солоноватый вкус крови разбавляет сухость во рту. Не чувствую боли, только бесконечную злость и усталость, и толику облегчения — цыплёнок снова под моим крылом.

С силой сжимаю ее лицо ладонями.

— Дура ты, Алиса! Вернусь и жопу тебе надеру, ей-богу! Нет у меня ничего с Аминой!

Выпускаю малышку, отпихиваю шкаф, опрокидывая его на пол, тот с шумом валится на пол. Мониша запрыгивает с ногами на кровать с испугом глядя на меня. Я выхожу из ее комнаты и упираюсь взглядом в рыжую, та смотрит на меня спокойно, точно довольна.

— Амина, сгинь с глаз моих, не удержусь — уебу!

На ходу, скидываю проклятые линзы из глаз. Внизу меня ждёт Саид, к которому я уже привык и даже проникся к нему симпатией. Достойный уважения человек.

Тот сидит в кресле, закинув ногу на ногу, лицо у него дерзко ухмыляющееся. Точно уже про все прослышал. Напоминает мне Майлза, человек пытающий воззвать меня к совести и разуму.

— Саид. — здороваюсь с ним и сразу иду к бару, нужно напиться. Веду себя как идиот, мало того, что никак не получается поговорить с Монишей, еще и дел по горло, все надо наладить.

— Лука, уже наслышан про поимки воинственной женщины Спайка, как она заставила тебя лезть на балкон. И уже слышал грохот… Тебя можно поздравить с воссоединением с твоей Дьяволицей?

— Мне нужно назвать причины, почему десятки специально обученных военных не могут найти и защитить девчонку ростом метр шестьдесят? А также рассказать мне, где она была последний месяц? — протягиваю ему стакан с виски и усаживаюсь напротив. — Нахер Вы все мне нужны, если у меня жена прячется по фурам, убегая от Спайка?

Саид опускает глаза, делая глоток янтарной жидкости, знает за собой вину.

— Я был уверен, что она у Спайка. Никто не видел, чтобы она покидала его дом.

— Поэтому ты не искал ее больше нигде. А вот люди Оливера ее ищут…

— Я поэтому и пришёл… Спайк уже знает, где Алиса. Он звонил Шамилю и просил его передать ему «ЕГО ЖЕНЩИНУ», иначе он придёт сам за ней. Как ты понимаешь, Шамиль пригласил его в гости и попросил рискнуть — попробовать забрать… Так что, завтра — после завтра он будет здесь.

— Ласково просимо… — усмехнулся я, покручивая бокал. Если Алиса вне доступа щупалец всех этих отбросов, можно не скрываться. Пусть приезжает, посмотрю на его рожу. — Ты узнал все остальное?

— Да. — Саид подал мне толстую папку и диски. — Здесь записи всех разговоров Рамазана, Майлза и Алана, которые удалось получить. Захар слишком осторожен, по нему ничего. В папке все схемы твоих основных конкурентов.

Я взял папку, не открывая, посмотрю содержимое позже, когда буду один.

— Майлз в Москве сейчас?

— Да. Он недавно сына Чернышева отмудохал, так вот Чернышев старший объявил вознаграждение за его бошку. Разворачивается целая война.

Потираю переносицу. Покой мне только снится, пора возвращаться.

Оливер Спайк.

У судьбы отвратительное чувство юмора.

Алиса Гроссерия. Мелкая сучка. Смотришь — ничего особенного, смотришь еще раз — и оторваться не можешь. Это надменное лицо с огромными глазами. И дышит как, грудь так и ходит туда-сюда. Хочется тискать до синяков.

А еще благородство ее драное, верность. Хочется чтобы рядом с тобой такая женщина была, преданная и послушная. И почему такая Луке досталась? Он же гуманоид, ему не доступно ничего человеческое, без эмоций всегда. У нас в армии была теория о его создании — мол он результат военного эксперимента, создан для войны.

Шамиль выбесил, с чего-то вдруг поверил в себя, решился против меня пойти, не похоже на него. Нет у него мощности мне противостоять.

— Говорят, у Шомика новый верный пес появился, на всю голову отбитый. — докладывает Сумо, мой охранник, здоровый и толстый, но силы в нем, как в сумаисте, отсюда и прозвище. — Мурад какой-то, никто о нем до этого ничего не слышал. Перегасил всех кто против Шамиля до этого был. Пацаны его Монахом прозвали. За месяц ни разу не выказал пристрастий, не пьёт и не курит, бабами не интересуется, с мужиками дружбы не водит. Не человек — кремень. Никто не знает, что у него в голове.

— Был один такой, да гниет уже. Готовь самолёт на завтра, заберём Алису. Если этот Монах тронет ее — кожу сдеру с него. Поспрашивай о нем побольше, кто он. Не бывает такого, чтобы ничего не знал, не родился же он месяц назад?

Лука.

Золотистые волосы разметались хаотично по кровати, образуя душистое покрывало. Мониша лежит на боку, поджав ноги и прижимая к груди руки, в совсем неудобной позе. Отключилась от усталости. Ласково провожу рукой по его голове.

Сердце сжимается, как же так? Почему эта грязь прилипла к моему лучику? Я не уберёг ее, не смог защитить, моя вина.

Чёрная дыра внутри меня растёт. Зря Оливер сюда едет, на этот раз я не остановлюсь, не разойдусь по-хорошему. Ибо никому нельзя посягать на моё.

Алиса открывает сонные глаза, смотрит на меня.

— Мы искали тебя. — шепчет она. — Почему ты не пришёл сразу же, как освободился?

— Сначала я думал, что ты в Бостоне, а потом было слишком опасно. Они могли убить тебя назло мне.

— Они так и так хотели убить меня…

— Они хотели заполучить тебя. — поправляю я. — Если бы хотели твоей смерти — действовали бы жёстче.

— Смерть не пугает меня.

— Дура ты. — ложусь рядом, подтягиваю костлявое тельце. — Спи, завтра поговорим.

Алиса.

Руки Луки сжимают, прижимая к себе прочно. Нет ни одного шанса уйти от него, вырваться из этих оков, держит насмерть. Дьявола рука с татуировкой мирно покоится на моем бедре. Как же я скучала по нему.

Вчера он сказал, что у него не было ничего с рыжей потаскухой. Вряд ли он врал, я верю своему мужу. Но почему он не отправил ни одной весточки, ни сказал ни словечка — что он жив, чтобы не искали его, ни испытывали судьбу. Каждый из нас стал балансировать на крою пропасти, сорвёшься и все — на тот свет. Судя по этому дому, Лука тут ни в чем не нуждался. Еще эта Амина, кто она и зачем она здесь?

Немая обида опутывает меня, не отпускает. Я рисковала собой, не спала и искала его, а он прятался тут, оправдываясь тем, что было опасно. Видок у Дьявола странный, но не болезненный. Формы он не потерял, даже, по-моему, стал крупнее. Пока сидел здесь, наверное, тренировался еще.

Страшно смотреть на него, испепеляет меня взглядом, заглядывает в самую душу, играет со мной. Мысли мои считывает, как будто на лбу у меня строка бежит.

— Выспалась? — вздрагиваю от его хриплого голоса. До сих не могу поверить, что он рядом, а не просто в моей голове. Лука смотрит на меня своими холодными голубыми глазами, уже снял линзы.

Его рука нежно скользит вверх, задирая пестрое платье, обнажая мои ноги. Дыхание Луки учащается и моё вместе с ним. Как давно меня не ласкали его внимательные руки, вездесущие и ненасытные. Он выписывает на моем теле узоры, как будто выводит свою подпись на мне, чтобы все знали кто я и чья я.

Прикусываю губу, сдерживаю стон, с силой жмурюсь. Его свежее дыхание с примесью запаха виски и сигарет щекочет мне шею. Стоит мне только подумать об этом, как губы Дьявола впиваются в мою кожу, клеймя меня, напоминая что я его до остатка.