Безоговорочно.

Особенно наша семья. Она была безумна от горя и беспокойства, пока наших детей не было, но она держала их вместе, потому что знала, что она мне нужна. Нужна она. Она мне нужна. Она стала такой же незаменимой для меня, как воздух.

Я помню своё время с CJ, и никогда не было такого. Конечно, нет. Я была в состоянии уйти. Я знаю, без сомнения, я никогда не смогу отвернуться от Харпер. Я никогда не верила в вечность.

До настоящего времени.

Я подхожу к Харпер и обнимаю её, прижимая щеку к её груди, чувствуя биение её сердца на моей коже.

— Я люблю тебя, — прошептала я, пытаясь высказать свои чувства вслух.

Руки Харпер тёплые на моей спине, нагревают мою кожу сквозь тонкий хлопок моей ночной рубашки. Её прикосновение нежное.

— И я люблю тебя. — Её рука скользит по моим волосам, и она откидывает мою голову назад, чтобы она могла поцеловать меня в губы.

— Как они?

Она смотрит на спящего Коллина.

— Отлично.

Я тихо смеюсь над её оценкой.

— Конечно, они твои.

Её руки сжались вокруг меня.

— Точно. — Я вознаграждена ослепительной улыбкой.

Я пропустила это на прошлой неделе.

— Ты хочешь вернуться в кровать? — Я подозреваю, что знаю её ответ.

— Я бы предпочла остаться здесь. Не так ли?

В ответ я притащила её к креслу-качалке и толкнула в неё. Я скользнула на её колени, обхватив её шею руками.

— Я хочу остаться прямо здесь.

— Это может быть организовано. — Она целует кончик моего носа. — Как насчёт остальной части нашей жизни?

Я смеюсь.

— Ты читаешь мои мысли.

*

Я лежу на спине, Коллин сидит на моих ногах, болтаясь над моим телом. Его рот широко открыт, и он радостно пускает слюни на меня. Я делаю несколько отжимов ног, двигая его вверх и вниз, и он смеётся.

— Ты такой хороший мальчик, — я восхваляю его, рада, что он не испуган и не капризен.

Кам думает, что я разговариваю с ним, и он отталкивается от своей собачьей кровати. Он вешает свою большую морду на моё лицо и начинает пускать слюни на меня. Когда он наклоняется ко мне, я замечаю, что нам нужно отвести его к собачьему дантисту и справиться с этим зловонным дыханием.

— Подтверждаю получение! Иди садись, Кам.

Всегда послушный, он наклоняется и начинает усердно облизывать моё лицо. Его грубый язык щекочет, когда он царапает мою кожу. Так как мои руки держатся за руки Коллина, я не могу отмахнуться от него. Ах, радость материнства и владение собакой.

— А-а-а-а, — произносит Коллин.

— Нужна рука, Таблоид? — Голос Келси полон хорошего настроения.

Я смотрю на прихожую и вижу её там со свежезаваренной Бреннан на руках.

— Моя спасительница! Думаешь, ты сможешь убрать свою собаку от меня?

— О, я, вероятно, могу, — дразнит меня моя жена, не двигаясь с места. — Какое волшебное слово?

Я подумываю дразнить в ответ, но язык Кама чуть не скользит мне в рот.

Сквозь зубы я отвечаю:

— Пожалуйста. — Это самый жалкий крик о помощи, который я когда-либо слышала.

— Кам, будь милым, — говорит Келс сквозь смех. — Будь хорошим мальчиком; иди ложись.

Он хныкает, явно не желая покидать свой человеческий леденец. Однако он хорошо обучен и подчиняется своей хозяйке.

— Спасибо, дорогая. Я учила Коллина летать, и Кам решил принять участие.

— Поскольку у Коллина нет крыльев, я рада, что Кам присматривает за ним. — Две мои девушки садятся рядом со мной, Бреннан радостно уселась на колени своей матери. Келс дёргает подбородком моего счастливого сына. — Не могла бы ты получить его оттуда, пожалуйста?

Я делаю последний отжим ногами, выявляя счастливые булькающие струи и свежий поток слюней, а затем поднимаю его.

— Тебе понравилось, не так ли, сынок?

— А-а-а-а, — отвечает Коллин.

— Харпер, ему нравится засунуть руку в подгузник, а затем положить её в рот, но я тоже не позволяю ему этого делать. — Она поднимает чистую руку Бреннан и накладывает на неё серию поцелуев.

Я начинаю смеяться и качаю головой.

— Ты такая мама. — Я беру Коллина и сажаю его к себе на колени рядом с его сестрой. — Это так чудесно.

Келс так занята поцелуями в головы наших детей, что она не слышит мой комментарий.

— Что такое?

— Ты. — Я замечаю, что мой голос хриплый, похожий на скотч и сигареты.

Келс сейчас обращает внимание. Она смотрит на меня из-под бледных ресниц, давая мне улыбку, которая быстро согревает меня насквозь.

— Ты думаешь, может быть, пришло время нашим маленьким любимым идти спать?

Мой живот сжимается, и я с энтузиазмом киваю.

— Они выглядят усталыми.

— Они делают, а? — Она мягко подпрыгивает им на коленях. — Давай уложим их, а потом посмотрим, что мы можем сделать для тебя. Ты тоже выглядишь уставшей.

Я пропустила это. Скучала по ней. Мои пальцы покалывает.

— Шери, мне нужно идти спать. — Я быстро добавляю, чтобы она не поняла неверно: — И мне нужно, чтобы ты уложила меня.

— Я подумала, что это было что-то вроде этого. Итак, давай посмотрим, сможем ли мы уложить этих двоих на ночь, и посмотрим, как уложить тебя на ночь.

— Миссис Кингсли, то, что вы говорите. — Я стою перед ней на коленях, наклоняясь для поцелуя.

*

Близнецам не нужно много поддержки, чтобы заснуть. Пара историй, песня и немало поцелуев, и они как свет. Келс и я стоим над их кроватками, наблюдая, как они спят, вечно благодарны за то, что они вернулись домой, прежде чем, повернувшись, я беру Келси в руки. Она наклоняется ко мне, её вес несущественен. Я вцепляюсь большими пальцами в пояс её джинсов и прижимаю её к себе. Её бёдра прижаты к моим, обеспечивая восхитительный контакт.

Она смотрит на меня, её глаза немного темнее, чем обычно, её дыхание учащается. Я прижимаю свои губы к её. Мой язык обводит контур её губ, прося входа. Она открывается мне, и я с нетерпением её пробую. Она сладкая, как мёд, который она кладёт в чай. Я исследую её рот нежными движениями, касаясь её языка и приглашая её поиграть.

Я чувствую больше, чем слышу, её стон под моим нежным наступлением. Она вытягивает руки, связывая их за моей шеей. Это наталкивает её на меня, её груди прижимаются к моим. Я чувствую, как соски её затвердевают, и я представляю себе, как беру их в рот. Мои колени ослабевают.

Келс отстраняется от меня и прислоняет свой лоб к моим губам.

— Хорошо… — Так почему же мы остановились? — Но мы не можем сделать это в комнате близнецов?

Ах, хорошо. Я могу понять, что. Лучше не давать нашим детям больше оснований проводить свою жизнь в терапии.

— Я знаю, что мягкая кровать зовёт нас. — Не дожидаясь её ответа, я подхватила её на руки и начала нести её в нашу комнату.

Прибыв туда, я осторожно положила свой драгоценный свёрток на кровать и последовала за ней на неё. Я опускаюсь на неё, кладя большую часть своего веса на локти и колени. Мои кончики пальцев гладят её щёки, шею, ключицу, восстанавливают себя с её мягкой кожей. Я целую, где мои пальцы путешествуют.

Келс изгибается подо мной, прижимаясь более полно к моему телу. Я опускаю одну руку под неё, поддерживая её поясницу. Её руки стаскивают мою рубашку из пояса моих джинсов. Она удовлетворена, когда касается моей кожи. Я, однако, не удовлетворена. Я поднимаюсь и с её помощью полностью снимаю рубашку и лифчик.

Келс поднимается вверх и захватывает мою грудь у неё во рту, её язык дразнит вокруг соска. Под её восхитительным нападением я сажусь на пятки, Келс привязана ко мне. Я обхватываю её шею рукой, удерживая её на месте, хотя сомневаюсь, что она собирается двигаться в ближайшее время. С рождения она по-разному занимается любовью с моей грудью. Вместо резкого всасывания она теперь смягчает давление, прижимая плоскость своего языка к моему соску. Она берёт меня в рот, втягивая в себя всё глубже. Спасибо, Бреннан и Коллин.

— Дорогая, — стону я.

Келс кусает меня. Когда она говорит, у неё горячее дыхание на моей уже лихорадочной коже.