Понаблюдав немного за этим красивым зрелищем, Ян похлопал Индрека по плечу и сказал:
– Ну все, привал. Впереди – «перекос16». «Шинковка», судя по всему. Знаешь, что это? Пройти сквозь нее не получиться. Нужно подумать, как нам ее деактивировать. Если, конечно, мы не хотим стать отбивными котлетами.
Индрек не то с любопытством, не то с испугом посмотрел в сторону «шинковки» и покивал головой. Он явно не хотел становиться «котлетой», ему и так прилично досталось от оператора.
Гравитационную аномалию нарекли в народе «шинковкой» за то, что с помощью действующих внутри нее разнонаправленных физических сил она могла в два счета расплющить, разорвать или разрезать любое живое существо в радиусе нескольких метров от нее. Как ни странно, на неодушевленные предметы она реагировала иначе – при взаимодействии с ними иногда затухала, но чаще – взрывалась. Внешне она напоминала полупрозрачную полую сферу или шар. В природе встречались «шинковки» разных размеров – от всего нескольких сантиметров до метра в диаметре.
Этот же экземпляр был очень крупным – метра полтора-два в диаметре – вероятно долго копил силы, рос в темном, давно нехоженом тоннеле. И разрядить такую штуку будет непросто. Тут потребуется отыскать и оттащить от нее все «аккумуляторы».
– Что интересно: у каждого «перекоса» эти «штуковины» свои, уникальные – поделился своими знаниями Ян. – «Щебень», к примеру, действительно походит на плоский камень. Кроме того, что он может поддерживать антигравитационное поле. Другими выдающими свойствами не обладает, но многие сталкеры высоко ценят его и используют для того, чтобы уменьшить вес грузов, которые они вынуждены таскать за собой в рейдах.
А вот так называемая «свеча зажигания» – невероятно редко попадается нам в руки. Представляет собой идеально круглый в сечении предмет из крайне твердого материала, похожего на кусок керамики с двухмиллиметровым сердечником из металла неизвестной природы, реагирующего на магнит. Оболочка отдаленно напоминает изолятор свечи зажигания, с металлическим сердечником посредине. «Свеча зажигания», по слухам, при определенных условиях может создавать пространственный портал, позволяющий телепортироваться вглубь «Стоп-Зоны», но это, что называется, «билет в один конец». Впрочем, я считаю эти байки полнейшей чушью.
Что ж, давай, смотри в оба, финн! Теперь ты знаешь, что нужно искать. Если не найдем все «штуковины17», торчать нам тут еще долго. Либо вообще возвращаться назад, на «Болотную», чего бы мне ооочень не хотелось.
– Согласен, назад дороги нет – сказал Индрек.
Начались долгие поиски. Основательно пошарив фонарем по полу и стенам тоннеля, Ян, наконец, обрадованно воскликнул:
– Опа, а вот и «щебень». Да не один, а сразу два! Вот так удача! Слышишь, финн, везет нам с тобой сегодня! Встречал когда-нибудь такое, а? С такой «штуковиной» можно переносить любые тяжести так, словно воздух! Тут как раз и тебе, и мне хватит – Ян честно разделил добытые артефакты поровну. Индрек согласно кивнул. Положив по «щебню» в свои рюкзаки, сталкер и проходчик заметно повеселели оттого, что их ноши стали практически невесомыми. Впрочем, пустой рюкзак Индрека и так практически ничего не весил.
Теперь оставалось дождаться, когда же «шинковка» угаснет, лишенная «батареек».
Через полчаса ожидания аномалия, наконец, начала меркнуть. Когда же она совсем исчезла и путь освободился, в животе у Яна забурчало, да так громко, что Индрек удивленно поднял брови.
– Ты в порядке?
– Ну и медленная же сволочь оказалась! – сказал Ян. – Жрать даже захотелось, пока ждал. Может притормозим еще чуть-чуть и закинем в себя чего-нибудь на дорожку… а, финн?
Он не ел уже практически сутки.
– Давай, я только за! – Индрек был явно не прочь перекусить. – А что у нас на ужин? На слове «у нас» он сделал особое ударение. В его заплечном мешке было хоть шаром покати, поэтому все надежды в этом плане он теперь возлагал на своего проводника.
Ян бодро скинул рюкзак и, порывшись в нем, достал небольшой жестяной контейнер с кодовым замком. Замок тут присутствовал не случайно – с едой в подземке была, мягко говоря, напряженка…
В первое время после Перелома многие надеялись, что пробудут под землей лишь несколько часов, пока не придут спасатели и не объявят, что все позади. Укрыв теплым пледом, похлопают успокаивающе по плечу и нальют из термоса чашечку бодрящего горячего шоколада со словами: «Позвольте проводить вас до кареты скорой помощи».
Возможно, именно поэтому в людях поначалу еще оставались человеческие чувства: сострадание к раненым и покалеченным, желание помочь старикам и детям, подбодрить напуганных и защитить слабых. Выжившие делились друг с другом едой и водой – последним, что имели.
В реальности дела обстояли так: спасатели не появились ни через день, ни через неделю. Оставшись один на один со смертью и голодом до людей, наконец, дошло, что надежды на спасение нет. И они запаниковали. Да так, что мама не горюй!
Спустя всего каких-то две-три недели многих из них уже было не узнать: люди разучились быть людьми. В бесчисленных истеричных припадках дело порой доходило и до убийства…
Когда волна безумия и страха более-менее схлынула, выжившие расползлись по подземке в поисках нового дома. Насущным, единственно важным стал вопрос обеспечения пищей, ведь одним Святым духом питаться никто так и не научился.
Однако жизнь все расставила на свои места: в тех убежищах, где в кучи сбились не приспособленные к выживанию люди, не умеющие добывать пропитание – там с едой было совсем худо. Там пачками дохли с голоду и некому было их хоронить.
Голодомор выкосил пару обжитых бункеров и станций, еще несколько полностью затопили «плывуны».
Лишь в некоторых уголках подземки удалось создать более-менее благоприятные условия для существования: где-то были найдены колонии подземных насекомых и грызунов, пригодных в пищу, а где-то обнаружились законсервированные военные склады с припасами на случай ядерной войны. На таких складах хранились спецпайки для войсковых частей: в основном консервы или трансдермальные пластыри18, содержащие основные питательные вещества – наклеишь себе такой на руку и сыт, – а также брикеты с порошковой едой.
Вскоре после их обнаружения была налажена система взаимообмена: организованные группы людей разбрелись по метро, обменивая свое более-менее ценное барахло на еду. Некоторые из этих менял курсировали и по поверхности, таская из брошенного города разные вещи. Их прозвали бродяжниками.
Вот и в контейнере Яна под надежным замком хранились несколько выменянных у бродяжников трансдермальных пластырей и один армейский сухпаек.
Сталкер знал, что в метро даже за такую скудную еду запросто могли убить (и убивали!), поэтому он прятал ее так тщательно, как мог.
Индрек по-кошачьи облизнулся, когда его проводник, набрав код, открыл жестяную коробку и достал из нее оранжевый пакетик с порошковой смесью из аминокислот, жиров, углеводов и белков – индивидуальный рацион питания военных.
Все, что нужно было сделать дальше – просто разбавить содержимое пакетика водой.
– А вода-то есть? – встревожился Индрек, сглотнув слюну. Лично у него ее не было.
– Спокойно, сейчас все будет! – Ян поднял ладонь, в знак того, что все под контролем.
С водой в подземке было еще сложнее, чем с пищей. Ту влагу, которая сочилась в переходах прямо из стен, угрожая однажды прорваться смертельно опасным «плывуном», пить было можно, если как следует отфильтровать. И пусть даже после тройной степени очистки от нее все равно воняло болотом, утоляла жажду она неплохо.
В некоторых бункерах поначалу предпринимались попытки искать альтернативные источники воды с помощью биолокации или лозоискательства. Появлялись и лозоходцы, которые с помощью нехитрого приспособления – проволочной рамки – выискивали подземные реки, но, естественно, безуспешно. Одно время, сразу после Катастрофы, их привечали и ждали чуда – но потом «мода» на них быстро прошла, и шарлатаны были изгнаны или просто убиты обманутыми людьми.
