Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Он еще работает? – спросил Н.А.

– Недавно сделал полуторанатурную скульптуру Георгия Жукова для музея на родине Жукова. И еще он преподаёт в Шолоховском педагогическом институте. Там есть кафедра изобразительных искусств. Кстати, это Глебов поставил в Текстильщиках первый памятник Шолохову в Москве, а после него уже Александр Рукавишников сделал памятник Шолохову в лодке на Гоголевском бульваре.

– А я еще раньше их всех сделал Шолохова, который стоит в Библиотеке имени Шолохова, – напомнил Н.А.

– Ах да, – вспомнила я, – ведь он у вас там сделан в мраморе и с трубкой в руках. Очень удачная работа. Я не видела памятник, который сделал Глебов, но тот, который на Гоголевском бульваре, работы Александра Рукавишникова, у меня почти рядом с домом. Композиция очень удачная, памятник хорошо вписывается в этот склон на Гоголевском бульваре.

– От места многое зависит, – сказал Н.А. – Когда Глебовский памятник Шолохову поставили в Текстильщиках, Глебов был очень недоволен выбранным местом. Из-за этого и я отказался поставить своего Сурикова, когда лужковская комиссия сказала, что подберёт ему место в Москве. Отправят памятник куда-нибудь за Можай, а мне бы хотелось, чтобы мой Суриков стоял в подходящем месте. Например, перед Суриковским институтом – ему там как раз было бы самое подходящее место!

– Вообще, это проблема – куда девать своё творческое наследие. Глебов, например, завещал все свои работы музею на Куликовом поле, где раньше было родовое имение князей Вадбольских. У вас хотя бы есть большая усадьба в Клязьме, куда можно свезти все ваши работы из мастерской. Многие известные скульпторы хранят свои работы у себя на даче – такой музей скульптур под открытым небом. Но лучше всех решил эту проблему Зураб Церетели. Он отреставрировал за свои деньги здание Академии художеств и как инвестор получил в собственность половину здания, в котором устроил свой персональный музей. Правда, Зурабу Церетели для этого потребовалось сначала стать президентом Академии художеств, а уже потом в этом качестве он получил у Лужкова как инвестор подряд на реконструкцию здания. Я сейчас думаю: может быть, Церетели и Академию-то так добивался не столько для того, чтобы стать ее президентом, сколько для того, чтобы получить этот подряд. Ведь, чтобы получить право на реконструкцию здания в центре города, идут настоящие войны, – предположила я.

– Президентом Академии хотел быть скульптор Кербель. Когда умер скульптор Олег Комов, Кербаль стал первым заместителем президента Академии художеств и был уверен, что после его смерти займет его место. Ведь у Кербеля были огромные связи. Даже его памятник Ленину на Октябрьской площади не решились снести, как сносили в 90-е годы все остальные памятники Ленину. Но ему всё-таки пришлось уступить Церетели, – вспомнил Н.А.

– Я недавно была в музее Церетели. Все там великолепно оформлено, собрано большое количество интересных работ. Всё-таки Церетели талантливый скульптор, что бы о нём ни говорили. Но в этом музее нет ни одного посетителя, и его содержание наверняка влетает ему в копеечку. Но Церетели очень богатый человек, он может себе позволить такую роскошь – содержать свой личный убыточный музей.

– Откуда у него деньги? – спросил Н.А.

– Всякое болтают. Говорят, что он получил большое наследство после смерти своей жены Инессы, которая будто бы была из рода грузинских царей и владела большим состоянием. Но никто ничего толком не знает, все только шепчутся по углам и страшно завидуют Зурабу, считают его произведения бездарными, что, конечно же, не так – для этого стоит только пойти и посмотреть его работы в музее на Пречистенке.

31 июля 2011 года, воскресенье

На этой неделе я съездила в Мариуполь, по дороге снова заехала в Харьков к своему знакомому – известному сталинисту Ивану Шеховцову, прославившемуся своими судебными процессами в защиту Сталина. Н.А. в 1990 году сделал его портрет, который вместе с портретом его оппонента, писателя Алеся Адамовича, показал на выставке ветеранов Московского союза художников к юбилею Победы под названием «Противостояние».

После службы в храме я подошла к Н.А. и передала ему привет от Ивана Тимофеевича Шеховцова.

– Как он поживает? – поинтересовался Н.А.

– По-прежнему воюет. Он продал почти весь тираж своего четырёхтомника о Сталине и на вырученные деньги профинансировал сооружение памятника Сталину в Запорожье. Украинские бандеровцы взорвали этот памятник. Но запорожские коммунисты опять его восстановили и поставили под охрану.

– А кто сделал этот памятник? – заинтересовался Н.А.

– Один местный молодой скульптор. Но памятник, кажется, неплохой.

– У тебя есть фотография? Принеси мне её в следующий раз, – попросил Н.А.

– А ещё сейчас Иван Тимофеевич воюет с мэром Харькова, который распорядился демонтировать памятник защитникам Советской власти в центре города. Этот мэр не знал, с кем он связался: Иван Тимофеевич затаскал его по судам. Но какие-то бандиты стали ему звонить и угрожать, в результате Иван Тимофеевич обратился к генеральному прокурору Украины по фамилии Пшонка и потребовал предоставить ему охрану, – сообщила я.

– Молодец Иван Тимофеевич. Передавай ему от меня привет, – улыбнулся Н.А.

14 августа 2011 года, воскресенье

Большой церковный праздник Происхождения (изнесения) Животворящего Креста Господня. Сегодня Православная Церковь вспоминает царицу Елену, которая откопала крест, на котором был распят Иисус Христос, и основала на этом месте в Иерусалиме храм Гроба Господня.

– Я был в этом храме дважды, – сказал Н.А. – Мы ездили туда с Людой Кузнецовой пароходом из Одессы. Поехали бы и в третий раз, но организаторы поездки сбежали вместе с нашими деньгами.

– И я тоже побывала у Гроба Господня, но только один раз. По-моему, этого вполне достаточно, чтобы остались воспоминания на всю жизнь, – сказала я. – В Москве я хожу в Филипповскую церковь, которая является подворьем Иерусалимского храма Гроба Господня. И настоятель в ней грек, которого назначают в Иерусалиме. Предыдущий настоятель нашего храма отец Феофилакт потом стал патриархом православной Церкви в Иерусалиме. Я видела его, когда шла к Гробу Господню мимо патриаршей резиденции. Почему-то она была открыта настежь, и в глубине сидел патриарх. Мне кажется, он тоже меня увидел и узнал, хотя я с ним почти никогда не общалась. Лишь один раз я исповедалась ему перед пасхальным причастием. Между прочим, в этом храме отпевали Сталина. Конечно, тайно, по просьбе его сына Василия Сталина. Об этом писала газета «Аргументы и факты».

– Когда я первый раз собрался ехать в Иерусалим, я еще ходил с палкой после аварии, – пустился в воспоминания Н.А. – И я забыл эту палку, когда вышел из дому, но не стал возвращаться. На пароходе с нами плыли несколько украинских иерархов, один из них – старец Иона из Одесской епархии. Он меня вылечил. Я и сам не заметил, как перестал хромать. На Синае я самостоятельно поднялся на гору и простоял на своих ногах всю службу.

– Кажется, в эту поездку вы чуть не попали в лапы бедуинам? – спросила я.

– Мы ехали автобусом ночью. А время было тревожное. Недавно бедуины вырезали целый автобус с туристами из Германии. Нам сказали, чтобы ни в коем случае не останавливали автобус в пустыне. Но так случилось, что наш автобус остановился: якобы что-то сломалось. Другие автобусы уехали, никто не остановился, мы остались одни. Водитель-араб вышел из автобуса, вокруг темно, только видно вдали костры и вокруг них кочевники что-то говорят и смотрят в нашу сторону. С нами в автобусе ехал священник. «Что-то мне это не нравится», – сказал он. Вышел из автобуса, поднял руки к небу и начал громко молиться. Бедуины вдруг куда-то исчезли. Автобус сразу завёлся, и мы поехали. Бедуины у костров явно что-то замышляли, и водитель наверняка неслучайно остановился в этом месте. Но, когда священник вышел и начал молиться, они испугались. У них, конечно, свой бог, но нашего они тоже боятся, – закончил Н.А. свой рассказ.

7
{"b":"679233","o":1}