Казалось, прошло только полчаса, а крестный ход уже расположился на привал. Все паломники тут же зашуршали своими пакетами с едой. Все, кроме меня. Мне шуршать было нечем, и я просто прогуливался по лесочку, где мы остановились.

А есть хотелось – сил нет!

Тут ко мне подошел паренек, с которым мы общались у костров. Тариэл из деревни Палана, недалеко от Боржоми. Тариэл протянул мне кусок грузинского хлеба и огромный помидор. Это было спасение! Внутренний ропот на себя и на свою забывчивость во мне приумолк, и мне стало гораздо легче смотреть на великолепные грузинские пейзажи. Пригревало солнышко, мой организм вспомнил, что ночью я не спал. Я откинулся на травку и провалился в крепчайший сон.

Проснулся в ужасе. Мне казалось, что я спал несколько часов, а все ушли. Но не тут-то было. Картина ничуть не изменилась: паломники, развесив кресты, четки и иконы на ближайших деревьях, спокойно общались. Не было никакой спешки или суеты.

Прекрасный отдых длился так долго, что я от него устал, – больше часа. И мне уже не терпелось продолжить движение. Наконец мы снова отправились вслед за медленной Ниной. Причем, когда колонна шла, никто не разговаривал. Общение во время движения не благословлялось. Губы паломников твердили молитвы, количество которых определялось четками в руках. Но очень скоро мы снова остановились на отдых. Так продолжалось несколько раз: недолгий путь – утомительный и бесконечный привал.

Про меня паломники не забывали: каждый раз подкармливали, да так, что мне уже было тяжело идти. Не от усталости, а от гостеприимства.

Во время привала я спрашивал спутников:

– Не слишком ли медленно вы идете, может быть, скорость могла быть быстрее?

– Мы идем с такой скоростью, – отвечали мне, – чтобы у крестоходца была возможность подумать о самых главных вопросах, которые касаются взаимоотношений Бога и человека.

И не поспоришь!

Ну, вот впереди большое село, где сегодня мы будем ночевать. Ведь крестный ход святой Нины – это не только люди, которые идут. Это и местные жители, которые приглашают паломников к себе, укладывают спать, а на следующее утро дают столько продуктов, сколько необходимо для целого дня пути.

Я пытаюсь пошутить по поводу грузинского гостеприимства, на что мне вежливо замечают, что в этом селе нет грузин.

– Как же так? Мы же в Грузии!

– В Грузии! Но в этой ее части – армянские поселения. Здесь живут только армяне! Но ничего страшного! Они ждут нас! Сейчас они разберут паломников по домам.

Вначале мы зашли в каменную церковь первых веков христианства. Она маленькая и внутри темная. Все паломники зашли внутрь, и там сразу стало тесно и горячо.

Затем, прямо у порога церкви, армянские дети спели грузинские песни, которые они специально выучили накануне, чтобы поприветствовать крестный ход.

А после концерта нас стали разбирать по домам. Произошло это как-то незаметно: вдруг улица опустела и все паломники уже шли в разных направлениях в сопровождении местных жителей.

Ко мне подошла седая статная армянка, что-то сказала по-своему, указав на меня и на студентку Нину.

Кто-то из крестоходцев успел перевести:

– Эта женщина может забрать двух человек. Вы идите за ней! Она вас накормит и у нее в доме вы будете спать. Правда, она не понимает ни по-грузински, ни по-русски.

Вот так дела! Нас забрали вместе с Ниной, но при этом никто из нас не понимает другого. Нина тоже не знала ни по-армянски, ни по-русски.

А я к языковому барьеру уже привык.

В доме, к счастью, было прохладно. Я уже изнемогал от горного грузинского солнца. И у меня появилось подозрение, что во время литургии на берегу озера я обгорел. Меня предупреждали, что в горах это происходит молниеносно. У меня был с собой крем от загара, но он тоже остался в багажнике вместе с остальными вещами. Можно было надеть на голову бейсболку, но когда идет литургия, оставаться с покрытой головой невозможно. И в результате теперь мое лицо полыхало.

На пороге нас встретили полный, лысый, улыбчивый армянин, как я понял, муж женщины, пригласившей на ночлег, и худенький черноголовый мальчик – их сын. Меня и Нину тут же отвели в гостиную, посредине которой стоял огромный круглый стол, и усадили в мягкие кресла. Через несколько минут хозяйка принесла горячий кофе. Я его пил и понимал: кофе такой крепкий, что вторую ночь мне опять спать не придется.

Мы тут же взбодрились и начали общаться.

Сразу на трех языках.

Между тем хозяйка выставляла на круглый стол в центре гостиной вино, сыр, варенье, пироги, кастрюлю с чем-то горячим, которое так пахло, что хотелось как можно быстрее перейти от кофе ко всему остальному.

И наконец-то нас позвали на трапезу.

Нина прочитала молитву по-грузински, я – по-русски, хозяева дома переглянулись и тоже прочитали «Отче наш» по-армянски.

А дальше произошло вот что: когда Нине стали наливать в тарелку то самое ароматное варево, она отказалась. Принялась что-то объяснять, но я уже без всяких объяснений сам вспомнил, что сегодня среда, постный день, а значит, ни мяса, ни домашних сыров, ни свежего молока, ни супа на бульоне у добродушных хозяев мы не попробуем.

Помидорчик, огурчик, хлебушек и варенье с чаем – вот какой оказалась наша трапеза.

Жаль было до слез!

Через какое-то время хозяйка развела нас по комнатам. Мне досталась высокая металлическая старая пружинистая кровать с перинами из какой-то ушедшей жизни. Вот не думал я, что придется в Грузии спать на перинах!

Напрасно я боялся, что кофе не даст мне заснуть. Как только голова коснулась подушки, я провалился в глубокий сон.

Когда я открыл глаза, на улице было уже светло. Я жил вне времени, потому что часов не ношу, если надо посмотреть время – использую мобильный телефон. Но мобильного у меня с собой не было, и, который час, я не знал.

Я понадеялся, что еще раннее утро и еще можно лежать сколько угодно.

Но какая-то неуютность в сердце подсказала мне, что это не так.

Я тихонько прошел в гостиную и увидел сидящих за пустым столом Нину, хозяйку, хозяина и их сына. И в каждой фигуре читалось неимоверное напряжение. Я посмотрел на часы. Они показывали десять утра. М-да. Крестный ход должен был выйти из этого села в семь. Нормально я поспал.

Ну они тоже хороши! Не решились подойти ко мне и разбудить. Ждали, когда я проснусь сам. А как я проснусь? Хорошо, что я вообще встал, а не посчитал, будто сейчас, скажем, пять утра, и не перевернулся на другой бок.

Хозяйка предложила кофе. Я уж собрался утвердительно кивнуть, но взглянул на Нину и понял, что свой кофе я уже давно проспал. Когда мы выходили, сын хозяев дома вынес нам сумку с продуктами на весь наступивший день.

А потом мы с Ниной долго бежали. Надеялись догнать ушедших без нас крестоходцев. Я даже подумать не мог, что Нина окажется настолько резвой. Но бежали мы напрасно. Первый же перекресток ввел нас в замешательство: как в сказке, мы должны были выбрать одну из трех дорог.

Я чувствовал, что моя спутница сейчас заплачет.

А чего плакать? Надо было взять и разбудить вовремя.

И крестоходцы тоже хороши! Если бы их там десять тысяч было, могли бы уйти без нас. Но их всего-то двадцать! Трудно не заметить, что не хватает девушки, которая шла первой, и русского, который замыкал шествие! Мало ли что могло случиться! Нет! Взяли и ушли!

Мы продолжали общаться на двух разных языках, прекрасно понимая друг друга. Я говорил:

– Да не расстраивайся ты так! Куда они могли уйти за три часа? Вы же идете медленно! Уже через полчаса мы их увидим.

Нина показывала на дороги и по-грузински спрашивала:

– Ну и какой путь мы должны выбрать? Покажи мне, если ты такой умный!