– Как вы думаете, какие еще хитроумные механизмы и гаджеты установил мистер Лимончелло в библиотеке? – поинтересовалась миссис Юнгханс.

– Это страшная тайна, – ответил Мигель.

– Никто ничего не знает, – добавила Акими.

– Даже, наверное, сам мистер Лимончелло, – сказала Сьерра.

Кайл снова промолчал.

– Остается только побольше читать. Больше мы ничего не можем сделать, – сказал Мигель.

Но книги приходилось брать в школьном медиацентре. Всю ту неделю, что библиотека была закрыта на «доработку», книги в ней, к вящему огорчению членов Лиги обеспокоенных любителей библиотек, не выдавались.

– Библиотека обязана служить интересам общественности, – твердила мать Чарльза Чилтингтона по радио и по телевидению. – А не подчиняться прихотям эксцентричного миллиардера.

К счастью, в Александриавилле миссис Чилтингтон и ее соратники никого не интересовали. Все с нетерпением ждали начала Библиотечной Олимпиады. Во всех местных гостиницах и мотелях горели неоном вывески «Мест нет». Владельцы ресторанов нанимали новых и новых поваров и официантов. Эксцентричная идея мистера Лимончелло обернулась для города экономическим бумом.

Церемония открытия Олимпиады была назначена на двадцатое марта – первый день весны. Двенадцать игр двенадцатиборья начнутся двадцать первого числа и будут продолжаться шесть дней (по две в день). Вечером последнего дня состоится торжественное закрытие Олимпиады.

Все желающие могли приходить и следить за ходом соревнований. Бесплатно. Кроме того, соревнования будут транслироваться множеством широковещательных каналов, по кабельному каналу «Книги», а также по радио.

А значит, когда Марджори Мулдауэр раскатает Кайла Кили, это тотчас же увидит и/или услышит вся Америка.

Четверка игроков из Александриавилла, а также члены семи гостевых команд вместе с тренерами и учителями (которые проследят, чтобы дети не отстали от школьной программы) должны были жить в месте, которое мистер Лимончелло обозначил как Олимпийская деревня. Хотя на самом деле это была гостиница «Голубая сойка», где подрабатывал после школы Эндрю Пекельман.

Туда-то Кайл и отправился сразу после того, как миссис Юнгханс объявила последнюю тренировку их команды оконченной.

– Молодцы, отлично поработали, – сказала библиотекарь. – И знаешь, Кайл, мы все очень рады, что ты остался в команде.

– Спасибо.

– Йоу, Кайл, – сказал Мигель, – да выбрось ты эту Марджори Мулдауэр из головы. Мы ее сделаем.

– Или ты снова решил от нас уйти? – спросила Акими.

Вот почему с лучшими друзьями так трудно: они знают, о чем ты думаешь, даже если ты делаешь вид, будто думаешь совсем не об этом.

– Да все в порядке, – отмахнулся Кайл. – Я просто, ну, нервничаю.

– Все мы сейчас нервничаем, – сказала миссис Юнгханс, которой предстояло прожить всю следующую неделю в Олимпийской деревне, опекая команду Кайла. – Послушайте, завтра у нас суббота. Вам надо отдохнуть. Отложите зубрежку. Отложите тренировки. Идите в парк, подышите свежим воздухом и не вздумайте открывать книжку.

Руку подняла Сьерра:

– А это обязательно, миссис Юнгханс?

– Ты, Сьерра, читай, если хочешь. Но только то, что хочется тебе, а не ради Олимпиады.

Кайл распрощался со своими друзьями и, убедившись, что все разошлись по домам, сел на велосипед и поехал в гостиницу «Голубая сойка».

Ему нужно было поговорить с Эндрю Пекельманом, и поскорее. Пока не приехала Марджори Мулдауэр.

Вывеска мотеля «Голубая сойка» была сделана в виде большого голубого скворечника.

Там, где раньше было написано «Специальные предложения для ранних пташек», теперь красовалась надпись: «Добро пожаловать в Олимпийскую деревню».

Кайл внимательно рассмотрел мотель. Больше всего он походил на небольшой жилой комплекс – от центрального здания с фойе, столовой и офисом разбегались в разные стороны с десяток двухэтажных домиков, и при каждом – парковка.

А еще там была куча птичьих кормушек. Буквально на каждом углу. И еще куча поилок и скворечников всех размеров.

Эндрю Пекельман возился возле указателя – подсыпал в кормушку зерно. Кайл подъехал поближе.

– Привет, Эндрю.

– А, Кайл.

– В воскресенье тут будет шумно, да?

– С чего это?

– Из-за Олимпиады.

– А, ну да.

– Слушай, я тут подумал…

Но не успел Кайл договорить, как за спиной у него остановился черный внедорожник. Распахнулась задняя дверь, и из джипа вышел Чарльз Чилтингтон.

– Я на минутку, мамуля, – сказал он через плечо.

Кайл покосился на слегка тонированное лобовое стекло автомобиля. У Чилтингтонов имелся шофер. Самый настоящий, в мягкой черной фуражке с блестящим рантом.

– Привет, Кили, – бросил Чарльз. Он никогда не звал Кайла по имени (должно быть, потому, что по фамилии принято обращаться к прислуге).

– Привет, Чарльз, – отозвался Кайл.

– А ты что здесь делаешь? – спросил Эндрю.

– Проследил за Кили.

– Зачем? – не понял Эндрю.

– Потому что я знал, что рано или поздно он сюда явится и будет упрашивать тебя сыграть на Олимпиаде вместо него.

Кайл сделал вид, что очень удивился:

– Что-о?

– Мы с мамулей смотрели отборочные соревнования, и нам очень понравилось, – пояснил Чарльз. – Эта Марджори Мулдауэр сделает тебя одной левой, Кили. Я это точно знаю. И ты знаешь. И вся страна тоже знает. Ну а раз мистер Лимончелло так хочет вернуть Эндрю в игру…

– Правда? – переспросил Эндрю. – А ты откуда знаешь?

– У меня есть информаторы, – ответил Чарльз.

– Информаторы? – рассмеялся Кайл. – Эндрю, мистер Лимончелло говорил о тебе еще в январе, когда только-только объявил, что устраивает Олимпиаду. Он знает, что ты стащил у Сьерры читательский билет не по своей воле, а потому, что тебя заставили. И он очень хотел, чтобы ты вернулся в библиотеку.

– Не дождется, – бросил Пекельман и поправил сползшие с переносицы большие круглые очки. – Мистер Лимончелло идиот. И библиотека у него идиотская. И еще эта Библиотечная Олимпиада – просто идиотизм! Не трать силы, Кайл. Я за тебя играть не пойду.

– Может, я не затем пришел, – сказал Кайл.

– А он говорит – затем. – Эндрю показал на Чарльза.

– Вот что я тебе скажу, Кили, я займу твое место, – сказал Чарльз. – Мамуля и ее группа очень хотят сделать из меня инсайдера, чтобы я присматривал за мистером Лимончелло. К тому же – кто знает, вдруг я сумею сделать твоих вздорных приятелей людьми. Если у штурвала встану я, не исключено, что мы возьмем золото. – Он гордо выпрямился и свысока посмотрел на Кайла: – Что там надо, подписаться где-нибудь?

– Зачем?

Чарльз закатил глаза.

– Чтобы пойти вместо тебя. Слушай, Кили, мы все знаем, зачем ты пришел. Ты струсил. Ты в замешательстве. Ты колеблешься. Слушай, я тебя не виню. Ты просто лузер, хоть тебе однажды и повезло. Но во второй раз на везение не рассчитывай. А я – Чилтингтон. Чилтингтоны никогда не проигрывают.

– А ты все равно проиграл, – заметил Эндрю, нервно протирая очки. – В тот раз, помнишь?

– Я не «проиграл», Эндрю. Меня отстранил от игры мистер Лимончелло.

Кайл покачал головой:

– Не хочу расстраивать тебя и твою мамулю, Чарльз, но я пришел не затем, чтобы уговаривать Эндрю играть вместо меня.

– Ну конечно!

– А то. И я не хочу, чтоб ты вился вокруг Акими, Мигеля или Сьерры. Я просто хотел убедиться, что Эндрю приберег для нас с Мигелем хорошую комнату. Мы заселяемся в субботу после обеда.

– Правда? – удивился Чарльз. – Ты же вроде хотел сбежать!

– Не-а. Я хотел проверить, как нас тут устроят. Знаешь пословицу, Чарльз, – кто сбежит, не победит, а кто победит, тот не сбежит.

На следующий день Кайла и его друзей родители привезли в Олимпийскую деревню. В мотеле было шагу не ступить – повсюду игроки и их сопровождающие.

– Ой, – сказала Акими, – у них у всех форма, и нарядная!