– Да, наверное, – согласился Кир.

Город, меж тем, обступил нас уже со всех сторон. Мы летели по широкой и прямой улице, то и дело огибая груды строительного мусора. Платформы, каким-то образом, сами находили себе дорогу. Стражники на скутерах скользили рядом, ловко маневрируя и при этом не забывая прощупывать взглядами окружающие развалины.

Через равные промежутки нашу улицу, под прямым углом, пересекали её сёстры близнецы – такие же широкие, такие же заваленные мусором и такие же прямые.

Строения вдоль улицы увеличивались в размерах по мере нашего продвижения. Они встречали и провожали нас пустыми глазницами окон, тёмными зевами проломленных стен и зловещим шепотом ветра в камнях. Унылости картине добавляло явное убожество архитектуры – прямые линии, прямые углы, ряды прямоугольных окон. Никакой выдумки, никакого полёта фантазии и творческой мысли. Все строго и однообразно до зевоты. Строительные материалы тоже самые простые – кирпич, камень, бетонные плиты.

Чем дальше забирались мы в город, тем больше следов прошедшей здесь битвы являлось нашему взору.

На перекрёстках, начали попадаться искорёженные, ржавые груды металлолома, очертаниями отчетливо напоминающие орудия. Рядом с ними бетон улиц хранил следы взрывов. Полностью разрушенных и сильно повреждённых зданий становилось всё больше. Стены многих были посечены осколками, другие почернели от бушевавших некогда пожаров.

Похоже, город подвергся массированному артобстрелу. Или налёту. А вот водоёма, откуда могли бы атаковать корабли, про которые рассказывал нам барон, нигде видно не было.

Может быть, переводчик барахлит и “кораблями” называет “самолёты”? Да нет, это вряд ли. На гербе у Харва красуется именно корабль. А то, что парусник, так это, наверное, просто для красоты. Ведь не мог же, на самом деле, деревянный парусный флот атаковать этот город. Это же две разные технологические эпохи.

– Странное чувство, – прерывая мои размышления, тихо проговорил Кирилл. – Кажется, что за нами кто-то наблюдает.

– Может и не кажется вовсе. Может и правда наблюдают, – ответил Харв с деланным безразличием.

– В смысле? – насторожился я. – Тут кто-то есть?

– К сожалению есть. Техно-дикари. Забери их Бездна.

– Техно-дикари?!

– Да. Потомки хозяев этого города, – барон презрительно сплюнул через борт. – У них тут резервация.

– Эээ… я думал город покинут, – неуверенно протянул я.

– Почти. После войны большинство уцелевших жителей действительно отсюда уехали. Город-то, король запретил восстанавливать. Но нашлись и такие, которые остались. А всё ради возможности пользоваться древней техникой. В других то местах это строжайше запрещено. Вот и прозябают тут уже не одно поколение. Цепляются за прошлое, отрицают всё новое, потому-то их техно-дикарями и называют! – барон, снова сплюнул.

– А они не опасны? Не нападают на людей?

– Нет, они безобидны. Всё что у них есть – это их горячая любовь к своей технике, больше смахивающая на слепое фанатичное поклонение, и эта самая техника. Причём её, (техники – не любви), с каждым годом становится всё меньше.

Я, как владетель этих земель и представитель короля, должен присматривать за ними. Ну чтоб, они не нарушали королевский указ – не строили и не производили ничего нового. Но, по правде вам скажу, в этом нет никакой нужды. Техно-дикари сейчас с трудом латают на древних механизмах, что помнят ещё годы войны, где им что-то создать. Деградировали, – барон умолк и, кажется, о чём-то задумался.

Остаток пути через город проделали в молчании. И лишь выехав в пригород, и оставив позади угнетающие развалины, возобновили неспешную беседу. На этот раз обошлось без каверзных вопросов барона и ответного вранья с нашей стороны. Харв развлекал нас местными новостями и сплетнями. Мы внимательно слушали: поддакивали, сочувствовали и смеялись в нужных местах. Время от времени кто-нибудь провозглашал очередной тост. Молодой Харван, вскоре задремал, откинувшись в своём кресле. Заметив это, барон кивнул на него и, ухмыляясь, проговорил:

– Пить ещё не научился, будет завтра ни живым ни мёртвым. Надо в него ещё влить. Чтоб уж наверняка.

– Зачем? – в голос удивились мы с Киром.

– Мать его потребовала от меня, чтоб он на зачислении был в нормальном состоянии. Не пьян, и не с похмелья. Зачисление послезавтра утром, а завтра мы приедем на ярмарку, где будет полным-полно его сверстников. Таких же молодых, непутёвых дворян, приехавших учиться. Чуете куда клоню?

– Перепьются?!

– Точно! – обрадовался барон нашей сообразительности. – В прошлый раз старший сын графа Савира так накушался, что во время вручения знаков ученика блеванул прямо на одного из преподавателей. Вот смеху-то было. Савир до сих пор морщится, как только речь про школу заходит. – Барон весело гоготнул.

– А Харвана-то поить сегодня зачем? – всё ещё не понимая спросил Кир.

– Дык, если сегодня напьётся вусмерть, завтра на вино смотреть не сможет. Молодой ведь ещё!

– Понятно, – протянул Кир.

Мне же этот план показался весьма рискованным. А ну как сможет, и что с ним тогда будет, на старых-то дрожжах. Но вслух я ничего не сказал. В конце концов, Харву видней, его сын – его забота.

Дальше ехали под звук храпа молодого баронета. Барон, поглядывая на него, переключился с местных новостей и сплетен на рассказы о своей молодости и лихих отвязных попойках. Мы с Киром тоже рассказали парочку весёлых историй, естественно не упоминая детали, по которым у нашего гостеприимного хозяина могли возникнуть вопросы. За весёлой болтовнёй, время пролетело незаметно.

Когда солнце коснулось края земли и весь мир окрасился в оранжевые цвета, Харв скомандовал остановиться на ночлег. Бетонное поле осталось далеко позади. Разрушенный мегаполис едва виднелся на горизонте. Впереди, покуда хватало глаз, тянулась степь.

– Так, выгружайся, – бодро скомандовал барон, дождавшись остановки колонны. – Эй, вставай сын. Хватит дрыхнуть!

Баронет с трудом разлепив глаза, непонимающе уставился на отца.

– Я гляжу, ты уже напился, – обвинил его тот. – Правильно мать тебе пить запрещала. Раз не умеешь, нечего начинать.

– Я не пьян! – возмутился Харван, а потом чуть подумав, добавил. – Умею!

– Молодец, – похвалил барон. – Харсваны не сдаются! Сейчас под ужин ещё накатим. За твоё зачисление.

– Давай! – согласился тот и неуклюже поднялся. Устоять он, однако, не смог – покачнулся, неловко взмахнул руками и плюхнулся обратно в кресло. Более не делая попыток подняться, промямлил что-то невразумительное, прикрыл глаза и, похоже, опять заснул.

– Мда… – протянул Харв, снисходительно глядя на сына. – Ну ничего, научится. Господа, пожалуйста, помогите ему. А я пока пойду распоряжусь на счет лагеря и ужина.

С этими словами он легко перемахнул через перильца платформы и уверенным шагом направился в сторону суетящихся охранников и слуг. Мы же с Киром, принялись поднимать, а потом стаскивать с платформы его наследничка. Несмотря на свой возраст и видимую худобу, парень оказался весьма тяжёлым. Да и нас с Киром от выпитого тоже уже ощутимо пошатывало.

Ну да нам не привыкать (в смысле, перемещения тел, а не пошатывания). Один раз мы с ним вот также тащили одного нашего друга с дискотеки. Он, как и Харван, обессилил в неравной битве с зелёным змеем. Общественный транспорт ночью не ходил, а таксисты принимать бойца на борт отказывались. Вот и пришлось нам его переть на себе почти пять километров. Так что нынешняя задача в сравнении с той – была сущим пустяком.

Выгрузив баронета и прислонив к парящей платформе, огляделись.

Вокруг царила какая-то непонятая суета. Трое слуг и двое охранников таскали от грузовой платформы небольшие металлические ящики и расставляли их на земле, на большом расстоянии друг от друга. Харв командовал этим процессом, энергично жестикулируя, то и дело требуя переставить какой-нибудь из них.

Главный над охранниками, тот самый, что конвоировал нас к барону, собрал своих незанятых людей и отдавал отрывистые приказы. Четвёртый мужик с пассажирской платформы и две женщины распаковывали ящики и тюки, извлекая из них разные непонятные вещи.