«Золотая легенда[1]» – книга необычная, даже несмотря на то, что ее появление на свет было вполне естественным и совершенно ординарным событием. Перед автором стояла достаточно скромная задача – помочь собратьям-монахам в их нелегкой повседневной деятельности. Но вот уже более семи веков книга эта живет и не перестает вызывать интерес у людей всех возрастов и национальностей. По всей видимости, в ней заложено некое особое знание, продолжающее волновать и быть нужным даже при смене эпох и мировоззрений.

Автор этой книги Иаков Ворагинский[2], монах-доминиканец, родился около 1230 года в местечке Вораццо на берегу Генуэзского залива. В четырнадцать лет он был принят в орден святого Доминика, где получил соответствующее образование, в 1267-м стал провинциальным приором Ломбардии[3], а в 1292-м, прославившись как проповедник и богослов, был избран архиепископом Генуи. Среди трудов этого доминиканца – проповеди на евангельские чтения и на дни памяти святых, хроника Генуи и наиболее прославившая его имя «Золотая легенда» («Legenda Aurea»). Эта книга известна также как «История Ломбардии», поскольку в ней освещаются некоторые события из истории лангобардов. Умер Иаков Ворагинский в 1298 году, в ночь с 13 на 14 июля, а в 1816 году был причислен Католической Церковью к лику святых. Надо полагать, что немалую роль сыграла в этом и созданная им «Золотая легенда».

Первоначальное название книги было «Legenda Sanctorum» – «Легенда о святых». Задуманная как книга для священнослужителей, она представляла собой душеполезное чтение, которое должно было стать дополнением к повседневным проповедям. В ней последовательно, в соответствии с церковным календарем, излагалась история церковных праздников и приводились жития святых. Иаков намеревался всего лишь помочь священникам и проповедникам в их просветительском труде. Впоследствии миряне высоко оценили этот труд, переменив название книги на более им близкое – «Золотая легенда».

В работе над своей книгой Иаков Ворагинский прежде всего опирался на труды старших современников и собратьев по ордену – «Зерцало историческое» Винсента де Бове и «Краткое изложение деяний и чудес святых» Жана де Мейи, созданные в конце 1220-х годов, а также на книгу Бартоломео Трентского «Слово о деяниях святых», написанную в середине 1240-х. Иаков свободно использовал эти распространенные в то время труды, однако до нас они дошли лишь в десятках манускриптов, в то время как его творение известно более чем в тысяче рукописей. Странствующие монахи охотно использовали в повседневной проповеднической деятельности именно его тексты.

Объяснение этого предпочтения кроется, скорее всего, в том, что Иаков, будучи современником святого Фомы Аквинского (оба вступили в орден доминиканцев в 1244 году), старался ни в чем не уступать своему собрату, поражавшему воображение колоссальной эрудицией и тщательностью проработки материала. И Иаков Ворагинский подошел к работе с не менее академической скрупулезностью. Объем привлеченных им к работе источников воистину поражает: это Священное Писание в полном объеме, а также апокрифические тексты. Кроме того, он опирался на творения многих отцов Церкви, и более всего на Григория Великого, Иеронима Стридонского, Иоанна Златоуста, Амвросия Медиоланского и, конечно, блаженного Августина. Охотно цитировал Иаков и своего широко известного современника – Бернарда Клервоского.

Не оставил Иаков Ворагинский без внимания и такие источники, как «Церковная история» Евсевия Кесарийского, «Схоластическая история» Петра Коместора, «История в трех частях» Кассиодора, «О мучениках» Беды Достопочтенного, а также сочинения Григория Турского. Всего выявлено около ста тридцати источников, на которые опирался автор «Золотой легенды» и к которым он нередко добавлял устные предания и рассказы.

В результате привлечения такого богатого материала сложилась уникальная книга, учитывавшая полный объем накопившихся к тому времени знаний о Священной истории, и неудивительно, что странствующие проповедники предпочитали именно ее. Но почему избрали эту книгу миряне, отметив ее эпитетом «золотая»? Скорее всего, потому, что вся бездна богословских текстов, сказаний и преданий была изложена Иаковом Ворагинским простыми, доступными для всех словами, без схоластического занудства и с искренним чувством любви к своим героям.

Все приводимые цитаты из богословских трудов и сочинений отцов Церкви на самом деле вовсе не являются цитатами, а представляют собой лишь краткое изложение сути высказываний. Порой эти высказывания и вовсе перефразируются автором по-своему, что свидетельствует прежде всего о прекрасном знании излагаемого предмета. Однако именно эта особенность труда Иакова впоследствии вызвала нарекания со стороны наиболее серьезных деятелей Церкви и критиков книги.

Конечно, изречения таких мастеров слова, как Иоанн Златоуст, Аврелий Августин и Бернард Клервоский, пересказанные вкратце да еще и своими словами, теряют многое. Также понятно, что жизнеописания святых, основанные не столько на достоверных фактах, сколько на занимательных историях, в которых переплелись реальность и устные предания, больше похожи на сказки, чем на действительные биографии. Описания чудес в этих историях постепенно привели к тому, что Иаков заслужил упрек схоластов, назвавших его собирателем сказочек для легковерных.

Иаков порой и сам выказывает некий скептицизм по поводу описываемых им событий. Так, повествуя о том, как апостол Андрей спас от похитителей евангелиста Матфея, он добавляет: «История эта традиционна, но я нахожу ее малоправдоподобной». Рассказывая о том, как слуга, оскорбивший святого Фому, был сожран львами, автор цитирует длинный пассаж из святого Августина, который в книге «Против Фауста» выражает сомнение в этой истории, и заявляет, что эпизод этот «апокрифичен». А в жизнеописании святого Матфея Иаков предостерегает читателей от неверного толкования некоторых поступков святого, ссылаясь при этом на пояснения Иеронима Стридонского.

Тем не менее средневековые схоласты и современные западные критики напрасно нелестным образом отзываются о труде Иакова, видя в его сокращениях и упрощениях лишь огрубление и поверхностное проявление религиозных чувств. Ведь дело доходило даже до того, что великий католический реформатор Николай Кузанский в середине XV века вообще запретил своему духовенству учить людей небылицам из «Золотой легенды». А для многих поколений католических гуманистов, воспитанных на трудах Вольтера и Эразма Роттердамского, эта книга была все равно что предана анафеме. Похоже, все они не сознавали того, что именно это упрощение и отступление от дотошной точности в передаче источников и сделали книгу Иакова Ворагинского столь популярной. Ведь нельзя не признать того, что за всеми этими простыми побасенками просматривается богатейшее, веками копившееся знание. Переданное простым и доступным языком, оно наконец-то становится достоянием каждого человека. «Золотая легенда», эта средневековая энциклопедия христианской святости, на долгое время стала основным источником сведений о жизни святых.

Особое внимание уделяется в «Легенде» мученикам за веру: преследователи отличаются нечеловеческой жестокостью, а святые, не знающие ни минуты малодушия, – бесконечной верой и непоколебимой духовной силой. Привлекают Иакова Ворагинского и чудеса: в каждом житии их описание занимает весьма существенное место. Но и самые простые и незатейливые истории он описывает с таким неподдельным, искренним чувством, что читатель неизбежно сопереживает героям.

В самом ордене книгу Иакова поначалу не считали исчерпывающей; доминиканцы, опираясь на другие источники, продолжали составлять подобные агиографические работы. Однако уже при жизни автора «Легенда» распространилась столь широко, что вышла за пределы ордена доминиканцев и определилась в качестве наиболее широко используемого свода житий.