–
Господа, – не унимался Бабашев, – мы должны создать Союз русских офицеров, истинных патриотов Отечества. Объединим всех, кто бежал в Бразилию, Аргентину, Чили, Боливию. Установим связи с Европой – там большая часть нашего офицерства. А затем и с теми, кто остался в России.
Оказалось, что Сластницкий и Рудзевич давно вынашивали такую же мысль. Оба сразу же включились в разговор.
–
Истомин, наша война не окончена. Чем Вы хотите тут заниматься? Всю жизнь работать разноразрядным персоналом и лет через десять открыть такое же кафе? Пить матэ и вино? Достойно ли такое звания русского офицера? Отечество в руках большевиков, всем правят Советы. Наш долг – свергнуть их и восстановить монархию.
–
Не получится, – возразил я, – Императорская семья расстреляна.
–
Но остались еще члены Императорской фамилии. Надо их разыскать. Все российское офицерство объединится вокруг них.
Я согласился, что прожект грандиозный и достойный, но работа предстоит трудная. Поначалу нужно объединить третью волну русской иммиграции в Буэнос-Айресе, ибо именно мы более всего разобщены и неустроены. Первая волна – еврейская – живет своей жизнью и рада, что сбежала от черносотенцев. Вторая – обиженные царским правлением, уехавшие после первой революции и возможно в ней участвовавшие. А вот третья – это мы, Императорские офицеры, чиновники, инженеры и купцы. Еще не успели укорениться в Аргентине и готовы вернуться при первой возможности.
–
Вот именно! – воскликнул Рудзевич. – Третья волна! Самая свежая! Правильно рассуждаете Истомин. Завтра же пойдем в Министерство юстиции и зарегистрируем Союз русских офицеров. Мы четверо будем исполнительным комитетом.
–
Превосходно, господа, – согласился я. – Вот только со временем у меня трудновато. Сами понимаете – работа и потерять ее я не могу.
–
Истомин, – не унимался бородач Бабашев, – Вашу жизнь надо менять по-революционному!
–
Как?
–
Немедленно… – смутился он.
–
Давайте сначала все продумаем, – возразил я, – устав, задачи, полномочия. Затем уже приступим к действиям. А сейчас, господа, позвольте откланяться. Я в постель. Мне к шести на работу в кафе разноразрядным персоналом. Спокойной ночи.
Кажется, я разочаровал моих друзей. Они переглянулись и последовали моему примеру. Теперь следовало повернуться спиной к стене и как следует обдумать неожиданный разговор.
Если мы создадим Союз, то мне придется стать общественной фигурой, постепенно раскрыть им подробности моей службы в России, указать кого из моих сослуживцев в Европе и в России можно привлечь к сотрудничеству, раскрыть приемы и методы работы. Готов ли я к сему? Пока нет. Сколько мы знакомы? Несколько недель. Чем связаны? Общим местом проживания и тем, за кого боролись в России.
Бабышев знает, что наши офицеры осели в Бразилии, Аргентине, Чили и Боливии. Откуда? Мне сие до сих пор неизвестно. До настоящего момента я искренне полагал, что вся белая иммиграция Южной Америки осела в Буэнос-Айресе. А ведь я здесь нахожусь дольше него, общаюсь с прихожанами церкви и местным населением. Он же на церковные службы почти не ходит, по-испански не говорит, как и Рудзевич со Сластницким. Сластницкий… Он сказал ‘члены Императорской фамилии’… Обычно говорят ‘особы Императорской фамилии’… Бабашев знает о германском влиянии в аргентинской армии, а я до сих пор не знал. Так вот почему аргентинский пограничник предпочел со мной говорить по-немецки, а не на другом языке.
Как унтер-офицер кавалерии, несколько недель назад приехавший в Аргентину, может знать больше, чем..? Откуда у младших чинов такие грандиозные планы по созданию южноамериканской белой организации и объединению офицерскими союзами в Европе и России? Пить матэ и вино… Они заходили в местные рестораны! Искали там работу? Вряд ли, не говорят по-испански. А в наших иммигрантских кафе подают черный чай с рафинадом и водку с соленым огурцом. Об их поисках работы я знаю только с их слов. Испанский не учат, о своих планах в Аргентине, кроме создания союза, не говорят. О желании уехать в другую страну не упоминают. Они здесь временно! А значит, по заданию. ‘Вашу жизнь надо менять по-революционному! Немедленно..’ По-революционному… Исполнительный комитет Союза русских офицеров… Странное сочетание слов для белого офицера… Ну что ж, начинаем игру, господа. Или товарищи?
Из служебной папки штабс-капитана Проскурина.
Донесение агентуры. Петроград. Январь 1917 г.
Революционерами распространяются слухи о нехватке хлеба в городе.
Заметка Проскурина:
Продовольствия у нас достаточно.
Донесение агентуры. Петроград. Январь 1917 г.
Рабочие заводов требуют повысить зарплаты наполовину.
Заметка Проскурина:
Совершенно нереально в условиях войны. Зарплату им никто не понижал. Кто подсказал такое требование?
Донесение агентуры. Петроград. Февраль 1917 г.
Рабочие заводов начали забастовку.
Донесение агентуры. Петроград. 2 марта 1917 г.
Императором подписано отречение от престола.
Заметка Проскурина:
???!!!
Донесение агентуры. Петроград. 5 марта 1917 г.
Вышел первый номер большевисткой газеты «Правда». Тираж 100 тысяч
экземпляров. Распространен бесплатно среди рабочих и солдат.
Заметка Проскурина:
Бесплатно? Кажется, всплыли революционные деньги Парвуса.
Донесение агентуры. Берн. Март 1917 г.
Ульянов (Ленин) встречался со швейцарским социал-демократом и
председателем Интернациональной Социалистической Комиссии Робертом
Гриммом, завербованным немецкой разведкой. Просил помочь в возможном
проезде в Россию через Германию.
Заметка Проскурина:
Не забыть ознакомиться с материалами по Ульянову. Кажется, он становится ведущей фигурой.
Донесение агентуры. Берлин. 26 марта 1917 г.
Перехвачена телеграмма заместителя статс-секретаря иностранных дел Бусше в
Берн: «Специальный поезд с русскими революционерами получит военное
сопровождение. Передача будет произведена ответственным сотрудником
министерства на пограничной станции Гогмадинген или Линдау. Немедленно
вышлите информацию о дате отправления и список отъезжающих».
Донесение агентуры. Берлин. 1 апреля 1917 г.
В Министерство финансов Германии из Министерства иностранных дел
поступил запрос о выделении пять миллионов марок на политические цели в
России.
Донесение агентуры. Берлин. 2 апреля 1917 г.
Телеграмма заместителя статс-секретаря иностранных дел Бусше
германскому посланнику в Берне Ромбергу: «Согласно полученной
информации желательно, чтобы проезд русских революционеров через
Германию в Россию состоялся как можно скорее, так как Антанта уже начала
работу против этого шага в Швейцарии».
Петроград. 3 апреля 1917 г.
Вечером после службы я приступил к перевоплощению в своем кабинете. Надел старенькую солдатскую шинель, шапку, потертые сапоги, положил в один карман кисет с махоркой, в другой обрывки газет и направился в северную часть города к Троицкой площади. Здесь на углу Кронверкского проспекта и Большой Дворянской располагался особняк балерины Кшесинской, ныне штаб большевиков. По последним донесениям агентуры именно здесь сегодня ночью должно было состояться крупное собрание с участием Ленина.
