3) Было бы действительно здорово, если бы моя мама могла больше зарабатывать и меньше работать.

4) И вот! Было бы замечательно, если бы Вы сделали печеньки с шоколадной крошкой полезными для здоровья; тогда я могла бы их есть гораздо больше, и мама не ограничивала бы меня тремя печеньками в обед, так что мне приходится потом тайком доедать остальные.

5) Также, если можно, я бы очень хотела, чтобы Вы сказали моему папе, что я по нему скучаю и что я его люблю…

Мама зашла в комнату и увидела, что я реву. Она сказала, что не ожидала, что для меня так важен «Холм одного дерева». Я не из-за него плакала, но не хотела ей говорить про папу, потому что она бы тогда огорчилась. Она не любит, когда о нём говорят. Ещё она поклялась, что моя сегодняшняя шутка кажется ей весьма смешной, и что она говорила с Денисом Болье, который тоже так думает. Но всё равно он вызывает её в школу. Она пообещала, что будет меня защищать. И добавила: «В конце концов, ты же ничего не украла!»

Я крепко обняла маму. Может быть, чуть-чуть слишком крепко, потому что, смеясь и мягко меня отстраняя, она прошептала: «Я не могу дышать». Уходя, мама сказала, что смутно припоминает тот случай с бутылкой жидкого мыла.

Я хожу в школу для девочек. Если бы я ходила в самую обычную школу, то, может быть, у меня было бы больше друзей, потому что была бы возможность подружиться с мальчиками. Но, поскольку я хожу в школу для девочек, увы…

В шестом классе я всюду ходила вместе с Розалией Мойсан. Можно сказать, что в то время она была моей лучшей подругой. Всё быстро поменялось из-за одного случая. Правда до того случая я не предполагала, что оно может так выйти; поэтому я считала её своей лучшей подругой. Вкратце. Вот что произошло. Мы с Розалией были неразлучны. Она начала встречаться с Вильямом Дорионом, которому было четырнадцать (мне сейчас четырнадцать, и могу поклясться, что одиннадцатилетние пацаны мне абсолютно не интересны; поэтому, оглянувшись назад, что я должна думать о Вильяме Дорионе, а?). Розалия вся из себя гордилась, что встречается с мальчиком четырнадцати лет (который, кстати, оставался на второй год). Однажды она решила нас познакомить. Уж не знаю почему, но он начал передо мной рисоваться, такой весь из себя. Клянусь, я ничего для этого не сделала; мне вообще показалось, что он слегка туповат. (Хотя не скрою, меня слегка тронуло, что парень четырнадцати лет передо мной так выпендривается.) В общем он начал меня кадрить прямо НА ГЛАЗАХ У РОЗАЛИИ.

В то время, скажем так, я ещё не пробудила своё сознание. Вместо того, чтобы следовать законам дружбы, я начала встречаться с Вильямом. Естественно, это очень огорчило Розалию.

Так вот, целую неделю я гуляла с Вильямом. В одиннадцать лет я ещё играла в Барби (я знала, что уже выросла из кукол, но не могла от них отказаться, и я обожала мою куклу с голубыми волосами – цвет её волос казался мне признаком бунтарского характера!). Поэтому Вильям надо мной посмеивался (и, подозреваю, не без причины). Между прочим, со стороны производителя было бы очень любезно, если бы они чётко указывали на коробках с куклами возраст, когда официально следует прекратить в них играть, чтобы друзья не называли тебя «мелочью». Лично мне в одиннадцать лет играть в куклы было интереснее, чем в шесть, потому что я придумывала более сложные сюжеты, добавляла музыку… Это как пьеса в театре, которую ты сам режиссируешь. Очень жаль, что прочее одиннадцатилетнее сообщество не смогло меня понять.

Возвращаемся к Вильяму… На шестнадцатый день наших встреч он спросил, не буду ли я против поцеловаться с ним. Лично мне казалось, что у него ужасно пахнет изо рта. Я ещё не целовалась с мальчиками, но знала, что надо будет переплестись языками. И, поскольку у него плохо пахло изо рта, я подумала, что переплетаться с ним языком и пробовать его слюни будет очень мерзко. Поэтому сказала, что меня это не напрягает, но желательно, чтобы он сначала почистил зубы.

Вот так выглядел наш разговор:

Он: Давай!

Я: Ну не знаю…

Он: Давай! Я никому не скажу!

Я: Ну… Ладно. Но ты сначала почисти зубы.

Он: Чего?!?!!!! При чём тут?!!?!!! (Знаками препинания я пытаюсь отобразить его интонацию.)

При том, что у него воняет изо рта; но я не хотела его обижать и ни разу ему об этом не говорила. Так что он ушёл. Через несколько дней в школе девочки смеялись надо мной и шушукались. С ними была Розалия. Я спросила, в чём дело, и они ответили, что поцелуи не имеют отношения к чистке зубов.

Я сказала:

– А вот имеют! Когда у кого-то плохо пахнет изо рта!

На самом деле, я должна была так сказать, но в нужный момент слова не пришли мне в голову. Я долго думала, как надо было ответить, и нашла хорошую реплику только спустя несколько часов. Ну почему, когда меня изводят, я никогда не могу сразу придумать такой ошарашивающе-остроумный ответ! Почему он находится спустя пять часов, после того, как я уже легла спать? Нельзя же явиться на следующее утро и бросить обидчикам обжигающую фразу, которую мозг выдумал с таким опозданием?! Она будет абсолютно неуместна, и все будут смотреть на меня в таком ключе: «При чём тут это?». Бессмысленно.

В общем после того случая я перестала дружить с Розалией. Я ужасно жалела, что согласилась встречаться с Вильямом, а вся школа смеялась надо мной из-за истории с поцелуем и чисткой зубов, которые, по их мнению, не имеют друг к другу никакого отношения. (Удивительно, как никто не заметил у Вильяма этот запах?) Всё это продолжалось не так долго, но мне хватило.

И вот, когда я закончила первую ступень обучения, нужно было переходить в школу второй ступени, и я выбрала частную школу для девочек.

1) Пацаны мне действуют на нервы.

2) Поскольку вокруг меня будут одни девочки, у меня не будет с ними проблем из-за мальчиков.

3) Поскольку в этой школе обязательно носить форму, я сэкономлю кучу времени (несмотря на мой весьма скромный гардероб, ежеутренняя дилемма «Что же надеть сегодня» отбирает уйму времени). И не услышу никаких обидных замечаний по поводу моего наряда – эти мелочи мне изрядно досаждали в школе первой ступени.

1) У меня будет лучшее образование.

2) Папа был бы доволен, что на его деньги я учусь в хорошей школе. (Ну, правда, я слегка поиграла на чувствительном сердце мамы, и это было не совсем честно с моей стороны… Но мне правда нужно было начать новую жизнь!)

Сейчас я уже три года учусь в этой частной школе и не жалею о своём выборе. Здесь я познакомилась с Катрин, которая стала моей лучшей подругой (хотя, к несчастью, мы с ней в ссоре уже 5 дней, 4 часа и 10 секунд).

Кошмар! Мама сегодня пообщалась с директором. Он ей сказал, что считает меня «необычной». Мама передала мне его слова, а потом заявила, что директор – тот самый господин Денис Болье – очень милый. И она произнесла «милый» особенным образом: сначала небольшая заминка, когда взгляд идёт в сторону и обратно, потом слово произносится чуть-чуть мягче, чем другие, и лёгкая улыбка на десерт. Я сражена! Если моя мама кокетничает с директором, это конец!

Но вернёмся к этому «бла-бла… необычная». Кем же считает меня господин директор, которого мама назвала «милым»?

Если бы я не была в ссоре с Кэт, то сразу бы всё рассказала ей, и мы бы придумали, как тихонько всё разузнать в подробностях. А так я очень нервничаю, потому что вдруг директор начнёт встречаться с мамой, да ещё и переедет к нам жить!