— Про Катеньку-то? Не так много, я ведь тогда был мальчишкой. Ее отец Вольдемар был кузеном графа. Родители у нее умерли, что там случилось, я не знаю. Жила она у родственников, фамилия у них была точно не Ридигер, я бы запомнил, значит родня со стороны матери. Их имение было неподалеку от одного из имений Ливенов, куда отец тогда отправил Дмитрия подальше от городских соблазнов. А соблазн-то оказался как раз там… Потом эти родственники выдали Катю за своего знакомого, который давно на нее глаз положил. Говорили, что мужчина положительный, тихий, спокойный, только на много лет старше ее, как его звали, я тогда не знал. Знал только, что муж увез ее довольно далеко от родственников. Про это мне Дмитрий сам сказал, когда печалился. Я тогда не понял и сказал ему, что, мол, ну и что, что далеко, взял бы да и съездил, раз так горюет, чай не на край света ехать. А он так печально ответил: «Павлуша, не понимаешь ты еще ничего в жизни. Дело не в том, где она живет, а с кем. Я не могу туда поехать. Она теперь мужняя жена, я не хочу ей проблем». А потом все же, как выясняется, поехал… И принес ей проблемы, каких наверное, никогда не ожидал…
После этого Дмитрий решил вообще не жениться. А как ему к пятидесяти стало приближаться, отец просто с ума сошел. Говорит, обязан жениться, и все тут. Да еще наследника ему вынь да положь. А не кочевряжился бы за двадцать лет до этого, что Катя ему не ко двору пришлась, может, наследников бы уже целая вереница была. И опять завел свою песню про то, что лишит его всего и Гришку наследником сделает. Какой из того наследник? Последние мозги и те пропил. Нет чтоб Господь его раньше прибрал. Я вообще удивляюсь, сколько он протянул. Умер, когда уже Сашка родился. Невесту отец Дмитрию нашел, какая его устраивала — графская дочь, с богатым приданым и главное — безропотная. Ничего от нее не ждали, только чтоб наследника князю родила.
А с наследником у Дмитрия была беда. Он как-то по глупости дрался на дуэли на шпагах и получил пару уколов в пах. Думал, вроде бы все закончилось хорошо, все залечилось, только вот детей ему Господь после этого уже не дал. А потом, вскоре после женитьбы, он сильно заболел, после этого и про супружеские обязанности можно было забыть. А наследник был нужен. Ну и задумал Дмитрий заполучить его как угодно, только чтоб отец его всего не лишил.
— Как угодно, — пробормотал Штольман.
— Вы это о себе? Да не смущайтесь, Яков. Я знаю, что Вы были любовником Лизы, недолго, но были. Это Дмитрий придумал, мол, родная кровь как никак. Не сын, так хоть внук будет. Я Дмитрия очень любил, но видел, что у него, бывало, проскальзывал отцовский характер, тоже умел людьми манипулировать, когда хотел. А как до дела у Вас с Лизой дошло, через некоторое время он передумал. Сказал, что никогда не был отцом Вам и было бы несправедливо, если бы он лишил Вас еще и сына…
— А как же Лиза? Не бессловесное же создание была. Неужели согласилась на подобное? Извините, лечь с сыном своего мужа, хоть и незаконным… — Штольман выпил очередную рюмку. — Я-то хоть не знал ничего, для меня она была просто красивой одинокой женщиной, которая позволила стать ее любовником… — он до сих пор не мог прийти в себя, что, как оказалось, у него была связь с молодой женой его настоящего отца. Это не укладывалось в голове и не входило ни в какие рамки…
— Да кто же ей бы про такое сказал?! Дмитрий попросил кого-то из своих знакомых свести ее и Вас. Мол, Вы — человек молодой, темпераментный, симпатичный, не без шарма… Она — красавица, нуждающаяся в мужском внимании, вдова. Не могла же она сказать Вам, что замужем… Дело было только за малым — дождаться, когда у Вас все случится.
— Мне казалось, что я ей нравился… — тихо сказал Яков Платонович. — Неужели весь ее интерес ко мне был только из-за ребенка? — его рука потянулась за рюмкой коньяка.
— А Вы ей и нравились, очень нравились. Я это точно знаю… Вы ее поймите, ее выдали замуж за абсолютно безразличного к ней мужчину, который был старше ее более чем на двадцать пять лет да еще и вскоре перестал быть мужчиной… А тут в ее жизни появился молодой человек, пусть даже для определенной цели, но который заинтересовался ей как женщиной и дал ей почувствовать себя женщиной… Когда Дмитрий увез ее в имение, она по Вам тосковала… А чем тоску можно вылечить? Правильно, новыми чувствами. Я-то в нее давно был влюблен, еще до того, как отец на ней Дмитрия женил. Ну и решил утешить ее. А она не отказала, может быть, таким образом хотела забыть Вас… Так у нас Саша и получился… То, что он мой — я знал всегда. Дмитрий только мне одному рассказал, что у него уже не может быть детей. Никто больше из родственников этого не знал. Сказал, что потом, если что, сделает меня опекуном Саши, Лиза ведь умерла, когда Саше не было и года. Сначала после родов оправиться не могла, а потом чахотку подхватила. И сгорела как свечка. Если бы не это, мы с ней так бы и оставались вместе…
Знаете, что самое печальное? Дмитрию она была женой только формально. А мне — настоящей женой, матерью моего сына. Помните, я говорил, что отец был кукловодом, а мы куклы в его театре? Я ведь просил отца не женить на ней Дмитрия, а позволить мне жениться на ней. Как я и сказал, я был влюблен в Лизу, она по крайней мере испытывала тогда ко мне симпатию. Дмитрий был к ней абсолютно равнодушен, как и она к нему. Отец надо мной посмеялся: «Ну ты и хватил! Такая партия не для тебя! Не для такого как ты, чтоб таскаться с ним по гарнизонам». А, может, Лиза лучше бы таскалась со мной по гарнизонам, чем вышла за Дмитрия, а потом пыталась родить для него сына от кого-то другого, а после этого вскоре умерла. А самая трагичность и абсурдность ситуации в том, что отец умер, когда Лиза была беременная, так что он так и не узнал, родился наследник или нет. А сколько из-за этого в жертву было принесено… И Лиза — основная жертва этой трагедии…
— А Вас-то Лиза полюбила потом? Была хоть немного счастлива? — спросил Штольман.
— Да, полюбила. Мы были с ней счастливы, правда, виделись не так часто. Я же на службе был, но приезжал к ней, а потом к ней и Саше, когда мог. А когда она умерла, Дмитрий Сашу забрал себе. Сказал, что раз Саша — его законный наследник, он его и воспитает, а я могу видеть его, когда захочу…
Ну что, как Вам, дорогой племянник Яков, новые родственники? Один — безвольный бесхребетный человек, который не мог отстоять свою любовь, сына предал, а потом хотел использовать. Другой с женой своего брата во грехе жил и сына для него родил. Еще один — сборище всех возможных пороков. И двое — которые своей семьи сторонятся и за родственников не считают. И еще дед — сволочь, прости Господи, каких еще поискать. Говорят, чти отца своего, да лучше быть сиротой, чем с таким отцом… Я думаю, что изо всех братьев мне повезло больше всех, я его хоть в детстве почти не видел. Поэтому и говорю, что хорошо, что Дмитрий не рассказал ему о Вас, хоть Вас наша участь миновала.
Штольман подумал, что Анна правильно сказала, что его отец Платон Павлович был не таким плохим человеком, что он был просто к нему равнодушен, но не издевался, не превратил его жизнь в ад… Теперь ему было с чем сравнить свою жизнь — безрадостную, но спокойную и без унижений и насилия.
Интересно, что от Ливенов передалось ему по наследству? Неужели одни пороки? Или все же что-то хорошее? Пристрастие к игре, желание иногда хорошенько приложиться к бутылке — это от Григория. Тяга к дуэлям, видимо, от Дмитрия. Необременительные отношения с женщинами в течение многих лет — тоже от него, так же, как и женитьба в зрелом возрасте на женщине много моложе себя. В отличии от Дмитрия он женился не вынужденным браком, а по любви. Но с единственной любовью в его жизни он венчался тайно и, что греха таить — после того, как уже сделал ее своей женой… Но было в нем, как он считал, и положительное — верность долгу, честь, неподкупность, скорее всего, это — от Павла, ведь без этого он не смог бы стать заместителем Варфоломеева, даже если был князем. Любопытно, а другие незаконные отпрыски Дмитрия похожи на Ливенов?
