— Аня, прочитай…

Анна внимательно прочла записи Дмитрия Ливена.

— Значит, Дмитрий действительно знал о тебе. И даже тайно приходил посмотреть на тебя. Ты помнишь тот случай в саду?

— Сейчас что-то припоминаю. Мне показалось, что я как бы увидел себя в зеркале времени, себя, но только взрослого. Наверное, я подумал, что брежу.

— Значит, ты все же видел своего настоящего отца, хотя бы один раз и несколько мгновений.

— Получается, что так.

— И это он устроил тебя в пансион и в училище…

— Да, как ты и видела во сне. Как ты и сказала, он взял на себя обязательства по моему воспитанию. Знаешь, это все же лучше, чем если бы он притворился, что меня вообще не существует. И гораздо лучше, чем если бы я остался с отцом, который бы меня игнорировал до тех пор, пока я достаточно не повзрослел, чтоб уйти из дома самому. Сейчас я это понимаю. Жаль, что понимание некоторых вещей приходит слишком поздно…

— Яков, а что было бы лучше, если бы тебе рассказали тогда, в детстве, что Штольман — не твой родной отец, что ты родился от связи своей матушки с князем, но вынужден жить с ее мужем? Думаю, что тебе было лучше оставаться в неведении, чем получить такой удар. Ты сейчас взрослый мужчина, и то тебе очень тяжело с этим справиться. Подумай, как бы это повлияло на тебя, когда ты был ребенком.

— Аня, почему мне иногда кажется, что ты старше меня, так здраво ты рассуждаешь…

— Я не старше тебя. Просто ты сейчас чувствуешь как тот ребенок, которого оставил отец, только и всего.

— Маменька Аня, ты ведь не оставишь меня? — полушутя полусерьезно спросил Штольман.

— На оставлю, Яшенька, никогда не оставлю, — Анна погладила Якова по голове. — Я всегда буду с тобой. Пойдем на прогулку, мой дорогой.

Прогулка на этот раз была дальше, чем за несколько кварталов от гостиницы, где они остановились. Анне очень хотелось посмотреть на Мариинский театр, а еще больше побывать в нем и послушать оперу. Естественно, отправляясь в Петербург всего на четыре-пять дней, они взяли с собой багажа по минимуму, в основном те вещи, в которых они могли гулять по городу. К сожалению, вечернее платье осталось дома, и поэтому о посещении театра не было и речи. Штольман предложил Анне купить платье у мадам Дезире, но она отказалась. Покупать дорогое платье только для посещения театра, а потом еще везти его в Затонск казалось ей неразумным. Тем более она видела, что поездка в Петербург и так получалась накладной. Она сказала мужу, что в этот раз ей будет достаточно просто взглянуть на театр, а если они поедут в Петербург на более длительный срок, то тогда они непременнно должны будут сходить в оперу. Яков Платонович был немного расстроен, он понимал мотив Анны отказаться от посещения театра в этот раз, и ему было неловко, что это упиралось в финансовую сторону их брака. Как и говорил тесть, семейная жизнь — дело недешевое, и им вскоре предстояло платить за съем дома, который был пока оплачен Виктором Ивановичем. Но пару пижам они могли позволить и на обратном пути зашли за ними в английский магазин. Там же они купили Анне прелестную шляпку, которая освежала ее повседневное платье.

— Аннушка, ты у меня красавица, — искренне сказал Штольман, любуясь своей женой.

— Да будет Вам, Яков Платонович, это шляпка красивая, а не я. Буду модничать в Затонске в заграничной шляпке из Петербурга.

— И воздыхатели тебе никакого прохода не дадут, — пошутил Штольман. В его шутке была большая часть правды, он видел как мужчины смотрели на его жену, особенно, когда ее лицо озаряла улыбка.

— Да кто же в Затонске на это отважится, если у меня муж — начальник сыскного отделения? Пропадет несчастный человек, и так его и не найдут, тело-то ведь спрячет тот, кто его потом разыскивать будет, — ответила шуткой Анна.

— Анна, а это замечательная идея!

— Этак у нас половина Затонска исчезнет… Вы уж, Яков Платонович, постарайтесь держать себя в руках, а то у нас в Затонске и так преступлений не счесть.

— Да уж, когда я ехал в Затонск, никак не думал, что в таком городке подобная обстановка, — серьезно ответил Штольман. — Знаешь, я очень рад, что ты помогала мне раскрывать преступления. Я, конечно, был к тебе несправедлив, особенно поначалу, но я всегда ценил твою помощь. Сейчас мне очень не хватает твоего присутствия в ходе расследований.

— Я надеюсь, что дар ко мне со временем вернется, и я смогу использовать его снова. И только ради помощи тебе и людям, а не для того, чтоб привлечь твое внимание, как ты считал когда-то.

Штольман понял, какую ситуацию имела ввиду Анна.

— Аня, ты ведь и сама знаешь, что ты завладела моим вниманием гораздо раньше, чем ты услышала от меня эти несправедливые слова. Это я был чудовищем — грозным, рычащим и раненым в самое сердце.

Анна посмотрела на него:

— Яков, ты именно таким тогда и был. Как точно ты сказал. И знаешь что мне хотелось в тот момент больше всего? Чтоб это грозное рычащее раненое чудовище кинулось за мной, остановило меня, а я могла обнять его и не отпускать от себя…

— Не отпускай. Аня, я еще не раз буду чудовищем. Но не отпускай меня. Никогда.

Не успели они дойти до номера, как в дверь постучали.

— Да что же это за такое сегодня? — недовольно сказал Яков Платонович. — Никакого покоя.

— Господин Штольман, к Вам подполковник Ливен, ожидает Вас в ресторане, — сообщил коридорный.

Штольман и Анна переглянулись: Подполковник Ливен? Павел?

— Аннушка, я спущусь к нему?

Штольман сразу же увидел Ливена. Ему можно было даже не представляться. Александр был очень похож на него, да и со Штольманом они выглядели как родные братья. Павел, судя по всему, был лет на десять старше Якова.

— Ливен Павел Александрович, подполковник.

— Штольман Яков Платонович, коллежский советник.

— Очень приятно, — Ливен протянул руку для пожатия. — Вот наконец мы и встретились, Яков Дмитриевич.

— Платонович, — машинально поправил его Штольман.

— Дмитриевич, однозначно Дмитриевич. В этом нет никаких сомнений. Я не могу Вас называть Платоновичем, не поворачивается язык. И не Штольман Вы для меня… Я смотрю на Вас и вижу молодого Дмитрия Ливена, своего любимого брата. Можно я Вас буду называть просто по имени? Я понимаю, что через пару секунд знакомства это кажется чересчур фривольным, но ведь я — Ваш дядя, для меня называть племянника по имени-отчеству как-то абсурдно.

— Вы можете обращаться ко мне как Вам угодно, — Штольман решил не вступать в пререкания с возможным новым родственником, который к тому же был заместителем Варфоломеева.

— Здесь недалеко есть одно приличное место, только для своих. Там нам никто не помешает. Я хочу поговорить с Вами наедине. Разговор предстоит долгий.

— Я только предупрежу Анну Викторовну.

— Аннушка, Ливен хочет со мной поговорить тет-а-тет. Ты не рассердишься, если я тебя оставлю?

— От чего же? Конечно, иди. Я, возможно, прилягу, а потом приму ванну.

Анна обрадовалась и одновременно забеспокоилась, что пришел Павел. С какими намерениями он хотел встретиться? Будет ли так же снисходителен и приветлив как Александр, узнав о возможном новом родственнике? Или на правах дяди, точнее отца Александра пришел сказать, чтоб Штольман больше не появлялся в их жизни? Что Александр в силу своего юного возраста сделал глупость, рассказав Штольману о его возможном настоящем отце? И что он не потерпит, чтоб Александр общался с княжеском бастардом и тем самым унизил себя. Она надеялась, что если Яков пришелся не ко двору, то Ливен хотя бы найдет деликатные выражения, чтоб сообщить ему об этом.

========== Часть 12 ==========