— Хорошо.

— Пройдемте со мной, — Ливен повел Анну и полковника в конец коридора и отпер комнату, находившуюся с торца. — Здесь нас не побеспокоят, я ее редко открываю.

Комната больше напоминала гостиную для мужчин — помимо мебели в ней стоял бильярдный стол.

— Дядюшка Павел, Вы играете в бильярд?

— Очень редко… не с кем… Разве что, когда Александр приезжает… — Павел посмотрел на Анну и взглядом дал ей понять, что не нужно при Варфоломееве просить его научить ее.

— Да, к сожалению, Александр бывает у Вас нечасто…

— Анна, ну ты же знаешь, что он занятой молодой человек… А Вы, Артемий Ефремович, не желаете потом сыграть партию?

— Тряхнуть стариной? Нет, увольте… Лучше уж Вы с племянником… После того, как Анна Викторовна попробует… Вот, Анна Викторовна, это Серебренникова, — Варфоломеев протянул ей записную книжку.

— Я хотела бы попытаться одна… Я потом позову Вас с дядей Павлом.

— Хорошо, — мужчины вышли к коридор и встали по другую сторону двери.

Анна произнесла:

— Дух капитана Серебренникова, приди! Покажи, что случилось!

Через мгновение она увидела гостиничный номер и мужчину, стоявшего недалеко от раскрытого окна. Его внимание привлекли голоса. Он подошел вплотную к окну. Из него доносились обрывки разговора… вроде бы тривиального… про погоду…

- … вмешался шторм, будь он неладен… — сказал недовольный голос.

— Шторм, шторм… Все из-за него, — произнес другой рассерженный голос. — С этим нужно что-то делать…

— Совершенно согласен с Вами. Но со штормом нужно… аккуратно… без лишнего шума… Тут надо подумать очень основательно…

Серебренников очень сильно перегнулся через подоконник, чтоб лучше услышать голоса… и вдруг исчез…

Анна вынырнула из видения. Ей не было плохо, как бывало, она лишь тяжело дышала. Она пригласила Павла и Варфоломеева в комнату и пересказала им то, что увидела. Они переглянулись — как-то странно.

— Я не знаю, что произошло… или Серебренников упал сам… или его стянули вниз… Я этого не видела.

— Хорошо. Анна Викторовна, спасибо…

— Я вам ничем не помогла, да?

— Ну мы теперь знаем, что кто-то разговаривал внизу… и Серебренникова это заинтересовало — так, что он сам высунулся из окна… а затем упал… — сказал полковник.

— О чем они говорили?

— Ну ты же слышала, о погоде, — сказал Ливен.

— Нет, не о погоде… Из-за погоды Серебренников бы не стал так любопытствовать и… рисковать…

— Анна, не бери в голову…

Не брать в голову? У Анны фразы снова зазвучали в голове… Шторм, опять шторм… Шторм… Ливень… Ливен… Шторм?? Шторм!!

— Павел, Шторм это ты?? — охнула Анна.

Ливен молчал.

— Это ты???

— Да, это я… — нехотя признался он.

— Кто эти люди?

— Я не знаю.

— Что они хотят с тобой сделать?

— Я не знаю.

— Павел, говори!!

— Аня, я действительно не знаю.

— Все ты знаешь!! Все!! — Анна подошла к нему и стала колотить кулачками по его груди, сначала легко, затем все сильнее и сильнее, так, что ему стало больно. — Так что??

— Аня, успокойся, ничего не случилось и не случится…

— Не случится?? Так же как не случилось со Штольманом??? Тебя хотят убить??

Павел попытался взять ее руки в свои, но она вырвала их, и снова на его грудь обрушились удар за ударом. Он чувствовал, что у него, скорее всего, будут синяки.

— Аня, мне ничего не грозит… Это просто… разговоры…

— Разговоры?? А после них я потом буду… общаться с тобой как с духом?? Дух Павла Ливена, приди! Так, да?? Так??? — голос Анны сорвался на крик.

— Анна!

— Верни мне спиритическую доску… чтоб я потом могла вызывать твой дух! Верни!!

— Полковник, выйдите! — обернулся Ливен к своему начальнику. Но тот словно застыл. — Выйдите, я сказал! Вон!!

Варфоломеев молча покинул комнату.

— Анюшка, родная моя, ну что ты оплакиваешь меня раньше времени… Не нужно, — Павел прижал Анну к себе, от волнения ее била дрожь. — Меня не собираются убивать. Честно… Если и задумают что-то, то это не будет… физическим устранением. Про это они и говорили…

— Я… тебе не верю… Сначала Яков, теперь ты… Что… если ты… ты тоже пропадешь? — всхлипывала Анна.

— Аня, я не пропаду…

— Но почему ты? Что ты им сделал?

— Ничего, это просто служба…

— Та служба… на которой тебе было все равно, что с тобой будет?

— Да, та самая… Когда-то мне было все равно… А теперь нет… Поэтому со мной ничего не случится… Я обещаю… — Павел немного отстранился и посмотрел Анне прямо в глаза, полные слез. — Я обещаю тебе, что я буду жить… долго… и не исчезну… — он снова обнял Анну. — Успокойся.

— Я за тебя так боюсь, — прошептала она.

— Анюшка, девочка моя, не беспокойся. Все будет хорошо…

Она за него боится… боится… из-за этого столь короткого и столь… ужасного… для нее видения… Было ли для него откровением то, что он узнал из видения Анны? Нет, это было… привычной обыденной информацией… Он как-то сказал Анне, что на него нападали два раза. Это были не грабители, он это знал точно. Это были люди, которым он мешал… И он знал, что рано или поздно он помешает кому-то снова… как сейчас… Для него это не было потрясением… Но для Анны… Принесла же нелегкая Варфоломеева с его идеей вызвать дух капитана. Они так и не узнали, выпал ли Серебренников из окна сам, или ему помогли. Он склоняются к тому, что все же помогли… Возможно, стянули за рукав пиджака, вот и не осталось синяков. Если встать на подоконник комнаты на первом этаже, мужчине подобное сделать нетрудно… Но комнату внизу не осматривали, иначе это бы было в рапорте… Неплохо было бы съездить туда самому, но он не хотел сейчас оставлять Анну. Он ей нужен и должен быть рядом с ней. Пока не отправит ее домой. Через день. А с заданием справится и Дальберг. Пусть начинает привыкать к тому, что скоро ему придется заниматься делами погибшего Серебренникова. Человек умный, наблюдательный, проницательный, честный, преданный — это самое главное. А опыт — дело наживное…

— Аня, давай сядем.

Они сели на диван, Павел приобнял Анну, взял ее руку в свою и сжал.

— Анюшка, родная моя, пожалуйста, постарайся об этом больше не думать… Это просто служба…

— Пропади пропадом такая служба!

Ливен усмехнулся:

— Я сам так иногда думаю… Но больше все же думаю о том, что она нужна… что без нее не обойтись… Так же как не обойтись без полиции… Я попрошу тебя никому не говорить о том, что ты узнала. Ни Саше, ни Наталье Николаевне. Саше лишние волнения ни к чему, а давать графине повод для очередного обморока тем более не стоит.

— Я понимаю… Павел, а Серебренников погиб… потому, что услышал то, что не должен был?

— Получается что так… трагическое стечение обстоятельств… Ведь если не знать, о чем, точнее о ком шла речь, это действительно совершенно обычный разговор… про погоду…

— А почему Шторм?

— Это еще с корпуса. У нас был один юноша, он почему-то упорно называл меня Ливень, не чтоб подразнить, а просто ему, видимо, казалось, что так правильно. И вот однажды я не выдержал и сказал, что я не Ливень, а Шторм. Ну и это приклеилось ко мне как прозвище.

— И много людей тебя под ним знают?

— Ну это не тайна, если ты об этом… Среди офицеров знают больше, в свете — гораздо меньше…

— Значит, те двое… они, скорее всего, военные…

— Не обязательно. Это мог быть кто угодно. Аня, пожалуйста, не нужно об этом думать… Для этого есть… другие люди…

— Такие как ты?

— Да, такие как я. Люди, находящиеся на службе… Прошу тебя, забудь обо всем этом…

— Как забыть? Я не могу… и не думать не могу…

— Ну что мне сделать, чтоб отвлечь тебя? Хочешь вместе с Сашей поучу тебя играть в бильярд, когда полковник уедет?

— Лучше ты один.

— Аня, не нужно так. Он тоже твой родственник и имеет право на твое внимание так же как я. Нехорошо его… так игнорировать… Ему… может быть обидно…