— Хотел покататься с Анной, точнее покатать ее. А потом проехаться сам. А что?
— Сашка!! Не смей!! Я знаю этот твой взгляд!
— Не понимаю, о чем ты!
— Об Анне. Если ты ее хоть пальцем тронешь, нет, если ты даже задумаешь это, я сам отобью тебе все, что можно! У тебя сейчас сколько любовниц?
— Одна.
— Так заведи еще, если тебе свой пыл девать некуда!
— А если я ее люблю? Она — необыкновенная, не такая как все…
— Она — жена Якова!!
— И что? Разве тебя остановило, что моя мать была замужем за твоим братом? Видимо, это у нас семейное — спать с женами родственников. Сначала Яков, потом ты… Сейчас, похоже, моя очередь поразвле…
Александр не успел договорить, так как его фразу прервал удар в челюсть.
— Ах ты маленький похотливый щенок!!
Саша держался за лицо и ошеломленно смотрел на Павла. За все его восемнадцать лет на него никто не поднял руки, ни батюшка, ни Павел, никто и никогда. Хотя, бывало, он этого заслуживал.
— Успокоился?? Чтоб я подобных слов от тебя никогда больше не слышал!!
Александр молча кивнул.
— Дмитрий сказал тебе, что уже не мог иметь детей, и что мы сошлись с Лизой, и родился ты. Так?
— А как еще?
— А так, что он не просто уже не мог иметь детей, вскоре после свадьбы он перестал быть мужчиной совсем. Слава Богу, что брак был вообще консумирован, а то молодая княгиня так бы и осталась девицей, пока он не нашел ей любовника. Ни Яков, ни Лиза не знали, что Яков — сын Дмитрия, их просто свели вместе, а потом разлучили.
Что касается меня, я был влюблен в Лизу еще до того, как твой дед женил на ней Дмитрия. Я просил его отдать ее за меня. Я должен был стать мужем Лизы с самого начала. Не было бы неудачного брака с Дмитрием, печальной связи с Яковом и моего неоднозначного отцовства. Была бы нормальная семья с самого начала. Но твой дед не позволил этого. В итоге случилось то, что случилось.
Ты думаешь, Дмитрий просто закрыл глаза на то, что у его жены был роман со мной? Ему был нужен наследник, а мне была нужна Лиза. Я стал невенчанным мужем Лизе и отцом его наследника, так как это был единственный способ для меня быть с ней. Я не был ее тайным любовником. После смерти нашего отца, которая случилась примерно через три месяца после того, как Лиза забеременела тобой, мы стали жить вместе как муж и жена. Дмитрий купил эту усадьбу возле Царского Села, так как она была довольно близко к моей службе. Я постоянно ездил к Лизе, а потом к ней и тебе. Дмитрий сюда приезжал как мой брат. Слуги вообще не знали, что настоящий муж Лизы — Дмитрий. Для них она была моей женой — женой Павла Александровича Ливена.
Павел подумал, что единственным из слуг, кто знал о том, что Лиза не его жена и кроме того догадывался, что он — настоящий отец Александра, был Демьян. Но он никогда ни словом, ни жестом не дал понять, что в курсе этой тайны личной жизни Его Сиятельства.
От новых подробностей семейной истории глаза Александра делались все больше и больше.
— А почему ты не забрал меня после смерти моей матери? Почему меня взял батюшка?
— Потому что раз Лиза была повенчана с ним, он считался твоим отцом. Или ты хотел, чтоб мы объявили тебя бастрадом? Кроме того, я был на службе. Кто бы заботился о тебе? Дмитрий сказал, что он — твой официальный отец, и так будет лучше для всех. И не ты ли не далее как вчера говорил мне, что Дмитрий — твой единственный отец, и что меня в роли своего отца ты не видишь? Или я понял что-то не так?
— Нет, все так…
— Еще, думаю, что Дмитрий надеялся, что я женюсь, и у меня будет семья.
— Но ты не женился.
— Нет, я никого не смог полюбить после Лизы. Ты знаешь, что у меня были и есть женщины, все Ливены — дамские угодники, вот это у нас точно в крови. Но что касается любви, похоже, мы любим только одну женщину в своей жизни. Для Дмитрия это была Катя, мать Якова. Для меня это была Лиза, твоя мать. Мне в отличии от Дмитрия повезло. Я не мог быть супругом Лизе, но я был ее невенчанным мужем, у меня с ней была семья. У Дмитрия не было и этого. И у тебя в жизни появится любимая женщина, но, поверь мне, это — не Анна.
— Почему не Анна?
— Потому что то, что ты чувствуешь по отношению к ней — это не любовь. Это интерес, влечение, ну наконец — влюбленность… То, что у тебя было к другим женщинам… Да и то насчет влюбленности я сомневаюсь… И я тебя предупредил, пока по хорошему. Не смей!
Александр вышел, Павел остался один. Зачем он затеял ссору? Да еще когда Саша собирался ехать верхом? Сейчас, после того, как он нанес ему обиду, Саша помчит своего Вихря во весь опор… да еще не дай Бог, дурак, разобьется… Кому он потом будет нужен покалеченный, какой из множества Анн Викторовен… которые у него могли бы быть за всю жизнь… Хоть молиться начинай, чтоб без беды добрался до рощи… Он знал своего сына слишком хорошо. Саша доскачет до рощи, найдет там какое-нибудь дерево, сядет под него, как он сам… И будет думать… что произошло… что с этим делать… и как быть дальше… А потом вернется… поговорить с ним… Ну, а пока не вернулся, надо снова заняться документами, а там, глядишь, и Демьян, приедет.
Демьян появился скорее, чем он ожидал.
— Ваше Сиятельство, я привез бумаги, как Вы просили.
— Давай их сюда. Ты Александра видел?
— Только что. На конюшне. Он велел Вихря седлать.
«Ну как я и думал».
— У него с лицом что-то неладно. Налетел, видно, на что-то.
«На мой кулак…»
— Может, и налетел… Кто ж его знает… Демьян, ты пойди на конюшню, скажи Авдею, что если Анна Викторовна придет, чтоб покатал ее на Фиалке сам, а то Александр Дмитриевич… по делам отьехал.
— Хорошо, Ваше Сиятельство… Что-то еще?
— Да не смотри ты на меня так! Знаю, что не прав был… но за дело…
— Так я разве что сказал?
— Зато подумал. Разве нет?
— Так мне и думать не положено.
— Демьян! Иди уж… на конюшню…
Демьян понял больше, чем ему бы хотелось. Демьян был гораздо больше, чем обычный слуга князя. Он был скорее помощником, чем камердинером Его Сиятельства. Он знал о князе, об офицере, о Павле Александровиче столько, сколько не знал ни один из слуг. А сколько именно — не представлял даже сам Ливен. Много. Очень много. А где не знал, там догадывался. Как сейчас. Он никогда ничего не говорил. Но за четверть века службы пару раз смотрел на своего хозяина так, что лучше бы высказался… от души…
Когда после похорон Елизаветы Алексеевны он нашел Его Сиятельство почти во вневменяемом состоянии, пьяного в стельку и рыдавшего, он и то ничего не сказал. Только посмотрел на него, покачал головой и вздохнул. Помог князю добраться до постели, уложил его, а утром принес большую кружку рассола и буквально на себе дотащил Его Сиятельство до бани, где изгнал из его тела хмель, а из головы… дурные мысли о том, что жить больше не хотелось… Нет, жить не хотелось по-прежнему, но ему уже не было безразлично, умрет ли он с перепоя… или на своей службе… На службе, все же было предпочтительней, а для этого нужно было появляться там по крайней мере на своих ногах и без запаха перегара, которым он благоухал…
И если в этот раз Демьян не смог смолчать и затронул скользкую тему, значит, в его понимании дело было совсем плохо. Дальше некуда. Только это он знал и сам… Нельзя было так поступать с сыном, даже если он вроде как и заслужил… Нужно будет обязательно извиниться. И объяснить, почему он так поступил. Саша поймет. И, как он надеялся, простит. Его мальчик не был злопамятным. Не был и глупым, наоборот, был слишком умным для своих лет. Он просто еще был очень молод и мало знал жизнь… Но с помощью кулака учить его жизни вовсе не следовало…
Александр поскакал рысью подальше от усадьбы, в рощу, где можно было посидеть одному и подумать о том, что произошло. Да, ему нравилась Анна, и, скорее всего, он даже был в нее немного влюблен, но он вовсе не собирался делать попыток соблазнить ее. Не такой уж он подонок, как пытался изобразить Павел. Зачем он стал злить Павла, провоцировать его на ссору? Он сам не мог понять. Может, он ревновал Анну к Павлу? Между Анной и им самим была разница всего в пару лет, а между Анной и Павлом почти тридцать. И тем не менее Анна явно предпочитала общество Павла, а не его… А то, что он сказал про Павла и Якова по отношению к Лизе, его матери, вообще никуда не годилось… Челюсть болела, но не так сильно, как ныло сердце — от стыда, что Павел его ударил, а еще больше от того, что он позволил себе вести себя как идиот и последняя скотина… Нужно обязательно извиниться. Он надеялся, что Павел простит и поймет его, ведь он понимал его как никто другой… Он просидел под деревом с час и решил, что пора возвращаться. Лучше не откладывать разговор на потом.
