— Понимаю… о том, что случилось зимой… Что это могло произойти и раньше… и я бы остался один… точнее только с тобой…

— Да…

— Павел, я хочу спросить тебя о чем-то… Только ответь честно… Обещаешь?

— Обещаю.

— У тебя кроме меня еще есть дети?

— Что?? Какие дети?? — удивился Ливен-старший.

— Павел, ну какие? Те, что бывают у мужчины… у которого много женщин…

— Саша, это совершенно не одно и тоже… Кстати, мне кажется, подобным предположением ты очень… расстроил Якова…

— Каким образом?

— Ну судя по твоим словам, он составил о Дмитрии впечатление, что у него бастардов целая куча… и он — один из этого множества… А он у Дмитрия единственный… Как ты у меня…

— Как я у тебя?

— Да, как ты у меня. У меня только ты.

— Точно?

— Абсолютно.

— Павел, я сильно осложнил Якову жизнь тем, что отправил молитвенник с Баллингом? Да?

— Да, ему с Анной пришлось несладко. Понимаешь, провинциальный городок — это не столица, где такие как Яков… есть чуть ли не в каждой аристократической семье… В провинции уклад жизни другой, отношение к некоторым вещам может тоже быть иным, чем у нас… Яков и так был там… как белая ворона — бывший чиновник по особым поручениям из Петербурга, а тут еще и оказался княжеским бастардом… Кто-то отнесся к этому спокойно, кто-то с пониманием… а кто-то и с презрением и злобой… К его начальнику полковнику Трегубову даже пару раз ходили делегации, чтоб Якова перевели куда-нибудь подальше из Затонска…

— А служба-то какое отношение имеет к его частной жизни? Что, от того, что он незаконный сын князя, он сразу стал плохим следователем? Что за чушь? Вон бастарды и не такие должности занимают…

— Да, но не в провинциальном Затонске…

— Только эта проблема?

— Нет, не только… много еще чего… — Павел рассказал то, что ему удалось узнать самому и от Якова.

— Павел, мне так жаль… — покачал головой Александр. — Какие люди жестокие… А того подонка Никанорова я бы сам на дуэль вызвал, если б его арестовывать не за что было!

— Тебе бы очередь пришлось занимать, — рассмеялся Павел, — за офицерами из гарнизона.

— Ну я как родственник, возможно, получил бы, преимущество в желании искать сатисфакции?

— Ну тогда бы ты был в очереди после меня… Я занимал ее раньше… — усмехнулся Павел. — Саша, это уже в прошлом, человек понесет свое наказание и без дуэли… Но твои чувства я понимаю, ведь именно из-за его пьяной выходки Яков по сути и попал в переплет…

— Но ты, когда туда ездил… ведь постарался сделать так, чтоб отношение к Якову стало другим?

— Конечно, я ведь за этим и ездил… Надеюсь, что все успокоится… Но Яков переживал, что с моим появлением там у некоторых людей будет еще больше поводов для выплеска негативных эмоций… Так что я на всякий случай увез Анну, чтоб хоть ей не досталось от этих «сердобольных» людишек. В любом месте найдутся личности, которые не упустят малейшего повода, чтобы сделать другому больно…

— А как Баллинг умер? Его убийцу нашли?

— Он не был убит, от умер сам, от разрыва сердца.

— Не может быть! Павел, он был молодым, сильным мужчиной!

— Но сердце у него было слабое — так сказал доктор, что делал вскрытие. Кстати, оказалось, что мы с ним были знакомы — он лечил меня, когда я был подростком… Так вот, Баллинг перенервничал… и сердце не выдержало.

— Перенервничал от того, что его ограбили?

— Да.

— И что он мог такого везти, что ему стало так плохо? Не золотой запас Империи ведь…

— Он вез молитвенник Ливенов…

— И что испугался, что из-за того, что про Якова мог кто-то узнать, Ливены могут с ним расправиться?

— Саша, когда ты ему молитвенник отдавал, ты его во что-нибудь завернул? — ответил вопросом на вопрос Павел.

— Ну в бумагу обычную завернул, Баллинг сказал, что б я об этом не беспокоился, так он все равно будет все перекладывать…

— Я думаю, что он из любопытства пролистал молитвенник и… увидел ту злосчастную черточку… А когда его ограбили, подумал, что грабитель тоже мог увидеть не только запись о Якове, но и связь между тобой и мной… и шантажировать нас… И что тогда… я ему спокойно жить не дам…

— И ты не дал бы?

— Не дал, ты это сам знаешь…

— Но про… черточку… это только предположение?

— Конечно, предположение, версия, как сказал бы Яков… Кстати, он эту черточку и нашел. А потом показал мне, и я ее не сразу разглядел…

— И я ее не увидел… Иначе бы точно молитвенник Баллингу не поручил везти… А… как его похоронили?

— Местные жители насобирали денег, чтоб похоронить его на лютеранском кладбище в соседнем городке, так мне сказал батюшка, которому я оставил от всех Ливенов определенную сумму, чтоб ему поставили надгробие и ограду.

— Это хорошо, что ты об этом побеспокоился. Хоть ты… Давай, помянем Баллинга что ли…

Мужчины выпили по бокалу вина и помолчали.

— Ты не знаешь, у него есть семья? — спросил Саша.

— Не знаю, но думаю, что вряд ли… Таким промыслом стараются заниматься одинокие люди, чтоб как раз, если с ними что-то случится… никто из близких не пострадал… Когда я буду в Петербурге, я постараюсь узнать о нем побольше. Если у него были родственники, я сообщу им…

— Павел… твоя служба… я иногда так за тебя беспокоюсь, так беспокоюсь, — признался Саша.

— Ну что ты, мой родной, — Павел поставил свой бокал на стол, подошел к взрослому сыну и поцеловал его в макушку, как делал это сотни раз, когда он был маленьким. — Ты бы не хотел проветриться?

— Проветриться? Павел, я не пьян…

— Саша, я вовсе не имел в виду, что ты выпил лишнего, здесь и пить-то нечего… Я о том, что мы могли бы прогуляться с дамами, а то совсем их бросили… Пойдем пройдемся по саду?

— Пойдем. Ты, как я полагаю, с графиней?.. Хочешь, чтоб я… повел гулять Анну в другую сторону? — ухмыльнулся Александр.

— Совсем не обязательно.

Мужчины нашли дам в малой гостиной и предложили пойти на прогулку. Князь с графиней пошли впереди. Александр с Анной постоянно останавливался, рассказывая про то, каким он помнил этот сад, и как он изменился за последние года два. Анна подумала, что изменился он благодаря трудам Кузьмы… которого выгнали из усадьбы, а потом убили… Интересно, рассказал ли Павел Саше о том, что произошло? Или посчитал лишним говорить ему про такие… страсти?

Когда они прошли розарий, Анна увидела, что чуть в далеке под деревом князь держал в объятиях графиню и целовал ее. Платье графини на одном плече было спущено, а ее шляпка лежала в траве. Эта картина навеяла ей воспоминания, как они с Яковом стояли в аллее, скрытые ветками деревьев, и обнимались и целовались перед тем, как она уехала в усадьбу. Такие тёплые и… сладкие воспоминания…

— Александр Дмитриевич, пойдёмте другой дорожкой, — Анна попыталась развернуть Александра, которого держала по руку.

— Анна Викторовна, Вы смущены? Не ожидали увидеть подобного?

Очень даже ожидала!

— Нет, отчего же… Я знаю, что Наталья Николаевна дама Павла Александровича. Но мне не бы хотелось, чтоб мы смутили их…

— Чтоб Павел смутился, что его застали с дамой… в объятьях? — засмеялся Александр. — Плохо же Вы его еще знаете.

Какой же Саша еще мальчишка… Такому только кошку гладить… А не даму…

— Я вообще-то о Наталье Николаевне подумала, каково бы ей было…

— Ну если только о Наталье Николаевне, — еще раз хихикнул Александр. — Ну хорошо, пойдемте что ли во фруктовый сад?

— Давайте, — Анне было все равно, куда идти, только бы подальше от Павла и графини — чтоб не помешать им…

— Знаете, Анна Викторовна, а я ведь когда маленький был, в этом саду воровал вишню и сливы, — признался Александр.

— То есть как воровали? Мне кажется, Вы здесь в усадьба Павла Саныча как у себя дома… Разве можно воровать у самого себя?