— Так что, Марфа, из-за своих… амуров с Демьяном не переживай… Все у вас будет хорошо…
— Так сейчас, когда Вы, Ваше Сиятельство, все расписали… конечно, и переживать не о чем… А до какой… степени с Анной Викторовной про отношения-то говорить можно?
— Марфа, ну если вопросы будет какие задавать, то постарайся отвечать… откровенно, не юлить… но, скажем так… без излишних подробностей — если, конечно, она сама совсем уж… о сокровенном не спросит… Опыта у нее в таких отношениях немного… что уж там говорить… Муж, как ты понимаешь, ее единственный мужчина, что с ним узнала, то и узнала… Конечно, Яков Платоныч — мужчина опытный, но вот что он молодой жене показал — это другой вопрос… Но не думаю, что она прямо будет спрашивать о том, что у мужа с женой в спальне происходит — стеснительная она для такого… А вот про то, как с мужем лучше ладить, как после ссоры помириться — про такое, конечно, интересоваться может… Ну и про любовь тоже…
— Про любовь?
— Про любовь, Марфа, про любовь… Хочется же ей про свои чувства с кем-нибудь поговорить, а поговорить не с кем…
— А с Вами, Ваше Сиятельство? — спросила Марфа и прикусила язык — и кто ее за него дернул!
— Но меня-то в Затонске не будет, а ты будешь… И еще… если увидишь, что у них там… романтическое настроение… а ты дома, уж постарайся находить повод, чтоб из дома уйти… чтоб не смущать их…
— Ну про это, Ваше Сиятельство, могли бы и не говорить, сама бы догадалась, чай не совсем глупая, — немного обиделась Марфа на князя.
Ливен рассмеялся:
— Ну если б ты была глупая, я б тебе к Анне Викторовне с Яковом Платоновичем ехать и не предложил. Дураков у них в Затонске и так хватает… А насчет дураков, точнее местных жителей — когда будешь в город ходить, в лавки, на рынок, постарайся при случае говорить, как князья Ливены рады такому родственнику как Яков Платонович. Лишний раз упомянуть то, что Штольмана привечают титулованные родственники, не помешает…
— Это само собой, — согласилась Марфа. — А как мне называть Якова Дмитриевича?
— Ну, Ваша Милость, естественно. А вот насчет имени — как уж он сам решит… Да, и если он или Анна Викторовны будут спрашивать про Ливенов, рассказывай им все, что знаешь, у меня от них тайн нет… В том числе и тех, о которых ты… догадываешься…
Марфа поняла, что имел в виду князь. Тайну про Александра Дмитриевича, точнее про Александра Павловича… Ну и про самого Якова Дмитриевича, конечно… Ну раз Его Сиятельство решил не иметь секретов от Анны Викторовны и Якова Дмитриевича, то, значит, так нужно…
— Марфа, тебе собираться долго, если что?
— Так что нам бедным людям собраться — только подпоясаться.
— Ну уж не прибедняйся. Знаю, что какой-никакой гардероб у тебя есть. И когда с Анной Викторовной поедешь, надень платье… получше… А то ведь вы с ней первым классом поедете…
— Ваше Сиятельство… А сама-то Анна Викторовна хочет, чтоб я к ним поехала? А то и разговор-то у нас, может, был… пустой…
— Захочет. Или ты сомневаешься, что я смогу ее уговорить?
— Сомневаюсь? Да Вы хоть кого можете уговорить, Ваше Сиятельство, — улыбнулась Марфа.
— Ну и я того же мнения, — улыбнулся в ответ князь. — Ступай, Марфа… И спасибо тебе за все…
— Это Вам, спасибо, Ваше Сиятельство. Тоже за все.
Так, с Марфой все решено, это хорошо. Надо теперь отправить телеграмму Миронову насчет проживания Марфы. Но он верил, что Виктор Иванович ему в этом не откажет. А в том, что он сможет уговорить Анну, он был абсолютно уверен. Но он решил отложить разговор с Анной на последний день, чтоб, если все же она заартачится, сказать, что все уже устроено, и это было бы неблагодарностью по отношению к тем людям, которые так старались все это сделать.
Теперь можно немного отвлечься от дел. Ливен решил перечитать письмо Якова, которое он быстро просмотрел до того, как Анна обнаружила дневник Дмитрия. Видно, что Яков писал его в хорошем настроении. Ливен улыбнулся, читая строки о том, как к Штольману пришли барышни с просьбой подписать статью, и что он написал «Штольман, сын князя Ливена, женатый по любви». Да, хоть Яков женился по любви, хоть ему повезло… Он также перечитал статью и снова улыбнулся. Что ж, Ребушинский написал в том ключе, что он и хотел. Может, немного пафосно, но с другой стороны, а как без этого? В таком городке как Затонск приезд князя — событие, а если он родственник местного жителя — тем более. Он уже хотел отложить публикацию и заняться бумагами, но пришла Анна.
— Павел, к тебе можно?
— Да, Аня, заходи.
— Ты читаешь статью из газеты?
— Да, пересматриваю.
— Как, по –твоему, это хорошая статья?
— По-моему, да. А что, тебе не понравилась?
— Понравилась. Павел, это ты… попросил Ребушинского написать ее?
— Попросил? — Ливен усмехнулся. — Я похож на человека, который будет просить вашего… бумагомарателя?
Анна посмотрела на Павла с опаской.
— Но ведь не заставил?
— Нет, не заставил. Я предложил ему, именно предложил, — в какой форме он это сделал, это другой вопрос.
— Ты ему за это… заплатил?
— Что?? Анна, ты о чем?? Чтоб я платил подобному… Нет, конечно. Мне показалось, он и сам был рад написать про Его Сиятельство.
— А можно мне показать статью Наталье Николаевне?
— Ну если тебе так хочется, покажи.
— Тогда я прямо сейчас и пойду. Пусть графиня почитает про твой визит к нам.
За ужином графиня сказала, что, судя по статье, князь произвел в Затонске фурор. Ливен посчитал, что фурором назвать его появление там, возможно, было бы чересчур, но это несомненно дало повод для разговоров на день-два, а то и на неделю, но что во второй раз такого интереса вряд ли следует ожидать… Сказав это, он подумал о том, что в свою следующую поездку к Якову нужно будет взять с собой дневник Дмитрия. Он решил не скрывать от племянника, что его настоящий отец князь Ливен принимал участие в его судьбе — такое, какое мог. Он надеялся, что узнав об этом, Яков будет более снисходителен к родному отцу и будет чувствовать себя ближе по отношению к нему… и еще чуть больше осознавать себя Ливеном… Это все, что в этой ситуации он мог сделать в память о любимом брате.
========== Часть 24 ==========
Утро у Анны началось как обычно — с прогулки к скамье, где они встречались с Павлом. На скамейке лежал букетик крохотных разноцветных маргариток.
— Доброе утро, девочка моя, — Павел как всегда поцеловал ей ладонь. — Ничего, что я собрал для тебя такие цветы? А то подумаешь, что в следующий раз я для тебя сорняков насобираю, — улыбнулся он.
— Нет, мне очень нравятся… Но, пожалуйста… сделай букет для Натальи Николаевны — сам… Ей ведь тоже, наверное, хочется, чтоб ты показал ей… свое расположение… А его ты показываешь… только мне… Ей, думаю, обидно…
— Аня, графиня прекрасно знает свое… положение… Но если ты так настаиваешь, пойдем, срежу ей… несколько стеблей душистого горошка…
— Душистого горошка?? Для своей… дамы?? — обиделась Анна за графиню. — Лучше уж правда пойди нарви сорняков…
Ливен засмеялся:
— Женская солидарность? Аня, я же пошутил. Конечно, для графини я срежу каких-нибудь… приличных цветов. Розы, может? Только не красные… Срежу ей розовые…
Они пошли к розарию, и Его Сиятельство выбрал пять крупных розовых роз.
— Павел, я все хотела тебя спросить, тебе так нравится та книга?
— Какая?
— Jane Eyre. Я сначала видела ее в библиотеке, а потом… у тебя в спальне… Ты часто ее читаешь?
— Да я, можно сказать, знаю ее наизусть… Но все же, бывает, и перечитываю…
— А о чем она?
— О непростой любви молоденькой сироты-гувернантки Джейн Эйр и аристократа мистера Рочестера лет на двадцать ее старше.
