— Как Вы своим дедом?

— Нет, я не…

— Wirklich, Ihre Gnaden?* — усмехнулся Его Сиятельство.

— Ну если только совсем чуть-чуть, — признался Никольский.

Дед Никольского со стороны матери был бароном Ралем, у него оставшийся без отца, погибшего на Крымской войне, Роман и проводил много времени до того, как его, болезненного мальчика, отдали не в кадетский корпус по стопам отца-военного офицера, а в Императорское училище правоведения. — Так что же Штольман?

— Он сын моего самого старшего брата Дмитрия Александровича, он и сам об этом узнал совсем недавно. Так что хвастаться ему в годы учебы в училище было нечем… Как, впрочем, и стыдиться тоже…

— Он САМ сын князя? Я-то подумал, что он не родной, а какой-нибудь двоюродный или троюродный племянник, что Вы в более отдаленном родстве…

— Нет более чем в близком…

— Простите, а что именно Ваш бывший садовник сказал, что Вы его розгами приказали высечь?

— Гадко высказался по поводу… его происхождения…

— Княжеским отродьем что ли назвал? — догадался Никольский.

— Если бы… ублюдком… — не стал скрывать князь. — А Мелентьев это достаточным поводом для наказания не посчитал…

— А что же тогда достаточный? Когда… княжеского племянника нецензурным словом бы обозвали?

— Не знаю. У нас с ним, видимо, понятия о чести очень разные… Не такие, как у нас с Вами…

— И подобные инсинуации он по отношению и к другим людям допускал?

— Ну какими выражениями он других слуг крыл, я могу только догадываться. Сам этого не слышал. Слышал только про своего племянника и его жену.

— А с кем он разговаривал?

— Я этого не видел, лишь слышал пару фраз, которые садовник произнес. Голос был его, это я точно могу сказать, у меня музыкальный слух очень хороший, я бы не ошибся.

— И что Вы сделали?

— Развернулся и пошел на конюшню, сказал Трофиму, кучеру своему, найти мерзавца и у столба привязать, а когда все соберутся, прилюдно высечь… Чтоб другим неповадно было…

— Какие там у Вас в усадьбе страсти, Ваше Сиятельство, — картинно покачал головой Никольский.

— Да вот такие, Ваше Высокоблагородие, — в тон ему ответил Ливен.

— Вы Штольману сообщили, что произошло?

— Зачем? У него и своих забот хватает… Я был бы рад, чтоб и его жена, Анна Викторовна, ничего не знала. Но так и уж получилось, что она в курсе всего…

— С ней стоит разговаривать?

— А смысл? Она садовника всего несколько раз мельком и видела… Что она может сказать? Как он теми ножницами кусты подрезал?

— А про второго убитого?

— Ну уж если я не знаю, кто это, так она и подавно… Меня можно все же с натяжкой назвать местным жителем, а она сюда всего пару дней назад приехала…

— Павел Александрович, если Вам покажется, что есть что-то, что могло бы пролить свет на эти преступления, дайте мне знать.

— Непременно, — пообещал Ливен… думая, что, возможно, ему придется нарушить обещание…

Комментарий к Часть 17

Полковник Ширинкин - историческая личность, остальные - вымышленные персонажи.

* Неужели, Ваша Милость? (немец.)

========== Часть 18 ==========

Павел просил Анну отдохнуть, она пыталась подремать, но больше ворочалась, чем лежала спокойно. Она думала о том, что произошло… И думала о ее Штольмане, которого ей очень не хватало, не только как любимого мужа, без которого на нее иногда находила грусть днем, а вчером перед сном в этой большой кровати, предназначавшейся для двоих — тем более, но и как следователя, который, как она была уверена, смог бы раскрыть эти преступлени и тем самым снять подозрения с Павла…

Анна позавтракала в буфетной и пошла в сад посидеть с «Тремя мушкетерами» на их с Павлом скамье. Попозже, когда вернется из гостей графиня, можно будет поболтать с ней… Прочитав несколько глав, она почувствовала, что сидеть на скамье стало неудобно, и решила пройтись по саду между клумб. Цветов было множество, самых разных… Но когда она посмотрела на Анютины глазки, про которые Павел сказал, что они «радостные», ей захотелось сорвать парочку именно их. Она наклонилась и между фиолетово-желтыми пятнами увидела на земле маленькие грабельки, которыми рыхлили землю и, видимо, оставили их… Про Анютины глазки она тут же забыла. Грабельки интересовали ее гораздо больше… ведь она могла кое-что сделать с помощью их — попытаться вызвать дух садовника. Она помнила, что слова Павлу она не давала, а значит, и нарушать было нечего… Поэтому она не могла не попробовать вызвать дух Кузьмы и спросить, кто его убил… Анна взяла в руку грабельки и сказала: «Дух Кузьмы Сидорова, покажи, кто его убил!»

Она увидела Кузьму… но не как убивали его, а… совсем другое… Это было как короткая вспышка, всего несколько мгновений…

Мужчина, который был рядом с Кузьмой, сказал:

— А если я тебя сдам?

— Не успеешь! — Кузьма воткнул нож своему знакомому куда-то в тело, выдернул его и посмотрел на свою пораненную левую руку… Подождал, пока тот упадет на землю и замрет… А потом покинул место преступления…

Об этом нужно срочно сообщить Павлу! Чтоб противный Мелентьев не подозревал его хотя бы в убийстве этого второго человека… Это не терпело отлагательства… Она побежала в дом, чтоб попросить Демьяна отвезти ее к Его Сиятельству, ведь его наверняка знали служащие во дворце и могли выслушать его просьбу вызвать подполковника Ливена на улицу, чтоб она могла с ним поговорить. Но, к ее разочарованию, Матвей сказал, что Его Сиятельство отправил Демьяна с каким-то поручением. Взяв со столика в фойе свою шляпку и перчатки, она подумала о том, кто еще мог помочь ей. Возможно, Трофим, ведь, даже если он и был только кучером, он все же был знаком хотя бы кому-то во дворце, кто мог бы передать ее просьбу Павлу. Она поспешила на конюшню и увидела, что от нее шла графиня. Как хорошо, Трофиму не нужно будет тратить время, чтоб заложить экипаж.

— Анна Викторовна, что с Вами?

— Наталья Николаевна, я Вам потом всю объясню… — не останавливаясь, сказала она.

— Трофим! Трофим!

— Да, Ваша Милость?

— Мне нужно срочно во дворец к Павлу Александровичу! Ты меня отвезешь?

— Конечно, отвезу… — кучер помог племяннице князя сесть в экипаж.

Всю дорогу она повторяла:

— Трофим, ну можно побыстрее??

— Ваша Милость, я и так гоню, как только могу… Я не хочу, чтоб двуколка перевернулась по дороге, и мы вообще не доехали…

Наконец Трофим подвез ее к одному из входов во дворец и попросил подождать его. Подошел к офицерам у двери и обменялся с одним парой фраз. Как она и предполагала, кучера Его Сиятельства здесь знали. Он вернулся к племяннице князя.

— Ваша Милость, Вы пойдёте с тем офицером, он проводит Вас к Его Сиятельству.

Анна последовала за своим проводником, они молча прошли через несколько помещений и оказались в коридоре.

— Вторая дверь справа, — наконец сказал офицер.

Анна поблагодарила его и пошла по коридору. Она хотела постучать в указанную офицером дверь, но дверь открылась, и она почти столкнулась с очень высоким крепким бородатым мужчиной, одетым весьма непрезентабельно — в простую рубашку с шитьем и далеко не новые брюки, заправленные в кирзовые сапоги. Анне его внешность показалась знакомой, хотя она не представляла, где могла его видеть.

— Вы куда, барышня? — спросил великан.

— Я… я к Его Сиятельству, подполковнику Ливену. Я его племянница, Анна Викторовна Штольман. Мне очень нужно его увидеть. Это безотлагательное дело, особой важности, — сказала она.

— Ну раз безотлагательное, проходите, — мужчина придержал дверь.

— Анна Викторовна, это еще что такое?? Кто Вам позволил являться ко мне на службу?? — строго спросил стоявший у окна подполковник Ливен. Не Павел.

Мужчина, тихо зашедший за Анной в кабинет, сделал подполковнику едва заметный знак. Тот так же едва заметно кивнул.