— Нет, не думаю. Скорее всего, он будет занят служебными бумагами. Если он уезжает во дворец всего на полдня, то просматривает документы сразу по возвращении, а если они требуют тщательного изучения, занимается ими еще и поздно вечером… По крайней мере так было, когда я приезжала сюда зимой…

— Наталья Николаевна, а чем конкретно занимается Павел Александрович?

— Понятия не имею. Если честно, никогда не вникала. Это мужские дела. Я не особенно интересовалась подробностями службы мужей… И уж тем более никогда не выспрашивала князя. Мужчины не любят, когда женщины суют нос в их дела…

— Да, Вы правы. Не всем мужчинам это нравится, — Анна судила по Штольману, своему собственному мужу.

— Знаете, мне расспрашивать у мужей о их службе и времени-то особо не было — я занималась домом и детьми в обоих браках.

— Я Вас понимаю, — кивнула Анна. — Наталья Николаевна, Вы меня подождете здесь или у пруда? Я хочу сходить на кухню попросить хлеба для уток.

— Я буду ждать Вас у скамейки около пруда.

Харитон с радостью дал Ее Милости бумажный кулечек с хлебом для уток, и Анна поспешила к графине. После первых кинутых в воду кусочков, утки подплыли к берегу, а пара, что были похрабрее, даже вышла на травку.

— С утками у меня связаны самые приятные моменты. Мы с мальчиками в хорошую погоду частенько ходили кормить уток в парк. Иногда и Константин к нам присоединялся. Мальчики очень любили, когда отец с ними гулял… Какие это были прекрасные дни…

— Наталья Николаевна, Вы сказали, что оба мужа Вас любили и Вы были с ними счастливы.

— Да, была счастлива и сама любила их обоих.

— Вы… полюбили… до свадьбы? — решилась Анна на вопрос.

— В Андрея я определенно была влюблена до свадьбы, точнее мы оба были влюблены. С Константином, как я и рассказала Вам, было по-другому, мы поняли, что не можем друг без друга, что должны быть вместе. У нас несомненно были чувства друг другу, а вот как именно назвать их — я затрудняюсь. Наверное, это какая-то вариация любви, но точно не влюбленность. Влюбленность и страсть пришли чуть позже.

— Любовь, но не влюбленность? Как так?

— Мы стали сначала дороги и близки друг другу как люди, как друзья, а затем как мужчина и женщина. Иными словами, полюбили друг друга сначала душой, а уж потом… телом. Нам хотелось быть вместе, но страстно желать друг друга — как любовники, мы испытали это после венчания. И оба были удивлены, как сильно нас влекло друг к другу и какая страсть вспыхнула между нами… Возможно, в тех обстоятельствах, что мы были, мы просто боялись… дать волю своим чувствам из опасения потерять человека… А как поженились, то и опасаться уже было нечего — ведь связаны, как говорится, до конца жизни…

— А как Вы считаете, Наталья Николаевна, могут между супругами возникнуть чувства, если… они вступили в брак не по собственной воле… И они во всем очень разные… Я почему спрашиваю, у нас одну барышню, она дочка офицера из гарнизона, выдали замуж за… сына богатого помещика, — на ходу сочинила Анна историю. — Этот брак устроили родители с обеих сторон, офицеру хотелось для дочери мужа со средствами, а помещику для сына — жену из дворян… Сын помещика — человек хороший, но от отца зависимый и старше ее более чем на двадцать лет… А она — такая тихая, скромная, не могла перечить отцу, когда он выбрал ей мужа… В таком браке по принуждению могут возникнуть какие-то чувства между ними?

— А почему бы нет? Все зависит от самих людей — хотят ли видеть этот брак как “каторгу” всю жизнь или попытаются найти в нем положительные стороны, а в навязанном супруге те черты, которые им приятны. Тогда может возникнуть хотя бы симпатия, а это уже немало. Конечно, если один из супругов или оба имели к кому-то сердечную привязанность, а их принудили к браку с другим человеком, то в этом случае все сложнее, хотя и тогда есть шанс на счастье.

— И так бывает?

— Бывает. В свете есть много тому примеров… Я расскажу Вам про один, это о моей хорошей знакомой. Она была молоденькой барышней из дворянской нетитулованной семьи, но с завидным приданым. Он — старший сын графа, на двадцать с лишним лет ее старше, у него тогда была дама, в которую он был влюблен, но явно не из того круга, который бы одобрил старый граф. С кем его сын проводил ночи, ему было безразлично, а вот кто ему подарит законного внука, следующего носителя титула — очень. В общем, старый граф, который уже был не так здоров, решил женить сына, и выбор пал на мою знакомую. С обоих сторон родители были весьма довольны возможной партией для детей. Дочь получала титул графини, сын графа — приданое и юную невинную барышню, которая, естественно, не имела скандальной репутации его любовницы. Но ему самому не была нужна неопытная барышня, а ей — светский волокита на двадцать лет ее старше, за которым тянулся хвост любовниц… Но у обоих хватило ума не начинать семейную жизнь со ссор, взаимных упреков, а тем более ненависти… Сохраняли нейтралитет, стали узнавать друг друга, выделять те черты, которые им импонировали… Он был доброго нрава, балагур, очень интересный собеседник, разбирался в искусствах, в литературе, умел вести себя с дамой — делать комплименты… ну и, конечно… другое… Моей знакомой такой… кавалер понравился. А он открыл для себя, что жена у него не девочка, едва вышедшая из юношеского возраста, и не пустогодовая кокетка, которых в свете более чем достаточно, а весьма умная и образованная молодая особа, и к тому же чувственная… Он не ожидал, что недавняя барышня, а не только дама с опытом могла желать мужской ласки… В общем, приноровились друг к другу… А потом она оказалась в положении, тут уж у него чуть ли не ум за разум зашел — как же, первый ребенок в сорок с лишним лет ожидался. Он с нее пылинки стал сдувать, окружил ее всяческой заботой, чуть ли не на руках носил везде… Ну и пропал, как говорится. И у нее к нему чувства появились… Живут в браке уже лет двенадцать, оба счастливы, трое прекрасных детей… А ведь могло бы быть и совсем по-другому, если б оба сами не постарались в этом поначалу насильственном браке найти свое счастье… Но, конечно, более высокие шансы на счастье в тех браках, где супруги сами выбрали друг друга и поженились по любви… У Вас ведь так в браке, Анна Викторовна?

— Да, именно так. Я спросила Вас просто из любопытства, мне было интересно, есть ли шанс у моей знакомой…

— Как я сказала, если оба захотят этого, почему бы нет… Анна Викторовна, за беседой мы и не заметили, как скормили уткам весь хлеб. Не желаете вернуться в дом?

— Я только на минуту — возьму какую-нибудь книгу в библиотеке и обратно в сад. Сегодня замечательный день, и мне не хотелось бы сидеть в комнате.

Анна посмотрела книги в шкафах, но так и не смогла выбрать ни одной, книг было слишком много, и она решила позже спросить у Павла, есть ли какие-нибудь, которые он мог бы посоветовать ей прочитать. Дверь в кабинет князя была открыта, и Анна заглянула туда. В кабинете была Марфа:

— Ваша Милость, пока Его Сиятельства нет, я тут прибираю.

Марфа вытирала комод, на котором стояли снимки. Только мужчины, только Ливены. Дмитрий Александрович, Павел и Саша лет четырнадцати-пятнадцати. Александр явно больше походил на Павла, чем на Дмитрия. Павел и Александр — кровные отец и сын, видимо, один из недавних снимков. Павел и Яков — ее любимый снимок, где они были так похожи, если не видеть Дмитрия Александровича. Да, мужчина уже в возрасте, но с ним у Якова гораздо больше сходства.

— Ваша Милость, бывает же так. Как Яков Дмитриевич на своего батюшку Дмитрия Александровича похож, просто одно лицо. Сразу видно, что его сын, тут и гадать нечего, — словно прочитала ее мысли Марфа.

— А ты видела Дмитрия Александровича?

— Конечно, он же приезжал к нам иногда.

Анна хотела поговорить с Марфой о настоящем отце Якова, но зашел дворецкий и сказал ей заняться кладовкой на втором этаже и найти для Его Сиятельства коробку, в которой были какие-то заметки, как только она закончит в кабинете. Анна посчитала, что ей лучше удалиться — вряд ли бы Павлу понравилось, что она своими разговорами отвлекала слуг от работы.