— Князь, когда же Вы нас представите?
— При первой же возможности, Наталья Николаевна, как только они будут в столице… Надеюсь увидеть Вас завтра за обедом, с утра я буду во дворце. Bonsoir, cherie, — князь поцеловал графине руку и направился в кабинет, где его все еще ждали бумаги.
Комментарий к Часть 7
* Один из многочисленных вариантов либретто “Летучей мыши” Штрауса Советских времен, так что, если следовать историческим реалиям, князь исполнять его не мог. Но очень хотелось, чтоб он исполнил именно его для Анны… и для нас.
========== Часть 8 ==========
Анна проснулась рано, выбрала простое утреннее платье, заколола волосы гребнем с опалом и решила до чая прогуляться в саду. Ноги сами собой привели ее к скамье под деревом. На ней сидел Павел, задумчивый и печальный. Рядом с ним на скамейке лежали пять крупных роз розово-персикового цвета. Увидев ее, Павел вытер платком часть скамьи, влажную от росы.
— Аня, доброе утро! Я смотрю, ты сегодня ранняя птичка. А я срезал розы для тебя.
— Для меня? — удивилась Анна. Она скорее бы подумала, что розы предназначались графине.
— Да, для тебя. Из тех, что есть в моем саду, это самые любимые… Мне нравится цвет, как мне кажется, в нем сочетаются нежность и яркость и сила жизни… — эти розы почему-то напомнили ему Анну — какой она была накануне в платье персикового цвета, в ее внешности были нежность, юношеская неискушенность и радость жизни — в отличии от графини, которая выглядела как красивая опытная женщина, знавшая себе цену… — Аромат у них очень приятный, и стоят они долго…
— Спасибо…
— Садись, что же ты стоишь?
Анна села, Павел тут же взял ее руку в свою, не спрашивая, можно ли.
— Это Ваша с Лизой скамья?
— Нет. Теперь это будет наша с тобой скамья. При Лизе ее не было. Ее поставили потом. После… Сначала я тут просто сидел под деревом. Подолгу. Один… А потом приказал поставить скамью… Ну и с того времени на этой скамье и сижу. Бывает, вспоминаю Лизу. Она же здесь жила, любила этот сад… Хотя, конечно, тогда он был другим…
— Поэтому Вы… ты такой грустный?
— Грустный? Возможно… Просто я все еще под впечатлением, что ты увидела Лизу… незадолго до смерти…
— Павел, ты веришь, что я вижу духов? — Анна задала очень важный для нее вопрос.
— Аня, ты не знала Дмитрия и Лизы и не могла придумать то, что рассказала мне, да еще с подробностями, следовательно, ты это видела. Я не могу отрицать очевидного, хотя и непонятного для меня…
— А Яков как-то сказал, что это все мистификация, цепь совпадений… — вздохнула Анна и решила рассказать Павлу про ссору со Штольманом.
— Аня, здесь дело не столько в его вере или неверии в твое духовидение, сколько в доверии в целом. Что когда, как я понимаю, он уже был неравнодушен к тебе — иначе бы он не реагировал так бурно, он вообразил, что такой светлый и искренний человек, пусть и с какими-то особенностями, которых он не был готов понять и принять, его обманывал… Аня, это боль, это разочарование, и от этого отрицание всего, что с этим связано… Я тоже материалист, и мне трудно осознать, что подобное бывает, но если этому нет логического объяснения, это не значит, что его не существует… Ты видела Дмитрия и Лизу, я точно это знаю… А как назвать это — вещим сном, духовидением или как-то иначе, не суть важно. Важно то, что я знаю, что это не игра больного воображения, не безудержная фантазия и тем более не подлый розыгрыш с целью поиграть на моих чувствах… Ты всколыхнула мои чувства… очень сильно… но ты не играла на них…
— Павел, я… не хотела, чтоб тебе было больно… в любом случае…
— Знаю… иначе бы ты не была по отношению ко мне так… участлива… — Павел поцеловал ладонь Анны. — Я действительно очень нуждался в твоем утешении… Ведь твое видение было про один из последних дней Лизы… Это тяжело переживать снова… Как, конечно, и многое другое… Знаешь, я ведь даже на кладбище очень редко хожу, так как не могу там… Хоть и есть возможность… Даже специально туда ездить не надо, я ведь в Гатчине бываю по службе.
— В Гатчине?
— Да, в Императорском дворце. Не так далеко от него имение, которое раньше было Дмитрия, а теперь Саши. Отсюда оно верстах в тридцати пяти. Лиза там похоронена.
— Ее похоронили не здесь, где она умерла? — удивилась Анна.
— Было бы странно, если бы ее похоронили в усадьбе родственника мужа, если имение самого мужа было довольно близко. Дмитрий все же хотел соблюсти приличия. Княгиня Ливен, супруга Дмитрия Александровича, должна покоиться на его земле.
— И отпевание было там же?
— Да, в местной церкви. Я стоял у ее гроба и даже не смел плакать. И на кладбище тоже. А то бы это выглядело… подозрительно… что деверь так сильно горюет по невестке…
— Павел, это так ужасно… так жестоко и несправедливо… — Анна крепче сжала руку Павла.
— Я даже на поминки не остался. Зачем мне этот фарс? Поехал обратно в Царское Село. Заказал в церкви службу по Лизе и направился домой, в усадьбу. Там был только Демьян. При нем-то мне было не стыдно и разреветься, и напиться с горя… — Ливен сам не знал, почему его потянуло на подобную откровенность.
— А другие слуги?
— Их рассчитали сразу же после смерти Ее Сиятельства. Да и слуг было не так много — две горничные, одна из которых ухаживала за Лизой, Сашина няня, лакей, повар, садовник и работник на конюшне. Им всем предложили пойти в услужение к одному крупному помещику в его новое имение в Астраханской губернии и очень хорошую компенсацию за переезд… Это был мой знакомый, я договорился с ним об этом заранее.
— Зачем всем надо было давать расчет да еще и перевозить за тридевять земель?
— Что ж, скажу тебе, раз у нас зашел такой разговор. Потому что Ее Сиятельство они знали как мою жену, жену князя Павла Александровича Ливена… Дмитрий приезжал в усадьбу как мой брат, а не как ее супруг.
— Павел, как такое возможно?? Как подобное вообще можно было устроить?? — Анна была ошеломлена.
— Поверь на слово, это было возможно. Мы жили очень уединенно, никого не приглашали. Кроме Дмитрия к нам не приезжал никто. Разве что доктор. Но он был доктором Дмитрия и никогда бы нас не выдал. Слуг из местных не было вообще, их всех привезли издалека, из разных мест, людей одиноких и не болтливых. Елизавета Алексеевна, княгиня Ливен, для них, естественно, была моей супругой. Из слуг кроме Демьяна никто не знал, кто мне была Лиза на самом деле.
— И про Сашу он знает?
— Доподлинно не знает. Но догадывается. С чего бы мне было жить с беременной женщиной, если она носила под сердцем не моего ребенка?
— А как же Сашу окрестили?
— Саша родился в Петербурге, мы перевезли туда Лизу примерно за месяц до того, как он появился на свет. Я присутствовал при рождении Саши и взял его на руки сразу после Дмитрия. Саша там же в столице и был крещен, как и положено — как сын князя Дмитрия Александровича Ливена, своего официального отца. А я стал его крестным.
— Как же тебе тогда должно было быть обидно… и больно… — посочувствовала Анна Павлу.
— Аня, мне не на что жаловаться. Я с самого начала знал, что так будет. Таков был уговор, и я сам на это согласился. Что если от наших с Лизой отношений будет ребенок, то его отцом будет считаться Дмитрий. Дмитрий был Саше прекрасным отцом, каким я из-за своей службы никогда бы ему не стал. Кроме того, Дмитрий вырастил Сашу хотя бы до восемнадцати лет, а со мной в любой момент могло случиться что угодно…
— На твоей службе?
— Да.
— Что же это за служба?
— Ты же знаешь, сейчас я — заместитель начальника охраны Императора.
— Но это не только… непосредственная охрана Государя?
— Не только.
— А что еще?
— Это не моя тайна.
— У тебя такая… опасная служба?
— Аня, эта служба не опасней любой другой. Просто на ней может случиться всякое.
