— Как замечательно Вы спели, Павел Александрович.
— Аня, я не спел, а… промурлыкал… — засмеялся Ливен.
«Промурлыкал? Еще один кот? Который бегает… по кошечкам не только в марте?» — хихикнула про себя Анна.
— Князь, премилый куплет и такая живая мелодия. Откуда это?
— Куплет — от меня, а мелодия — из какой-то оперетты…
— Вы сыграете?
— С превеликим удовольствием, cherie.
Князь поставил свой бокал на рояль и сел за него. Он еще раз спел куплет, на этот раз под свой аккомпанемент.
— Милые дамы, что еще для Вас исполнить?
— Арию князя Орловского из «Летучей мыши», — попросила графиня, устроившись со своим бокалом в кресле позади рояля. — Вы говорили, она у Вас одна из самых любимых.
— Да, это правда. Мне она очень нравится.
Анна подошла вплотную к инструменту — ей хотелось быть поближе, когда Павел будет исполнять арию. Она еще раз подумала, почему в Затонске он преуменьшил свои способности, сказав, что неважно поет в сравнении с тем как играет? Ведь петь в обществе он не стеснялся, иначе бы графиня не знала о его пристрастиях. Или, отказываясь, он хотел дать шанс Якову продемонстрировать его таланты, естественно, не предполагая, что тот скрывал их от всех? У Павла был красивый баритон, пел он уж точно не хуже Якова, да что уж там говорить, Анна была не совсем уверена, что Яков одолеет арию из оперетты. Голос у Якова был очень красивый, но, скорее всего, как говорят, для камерного пения. У Ливена же голос был сильный, хорошо поставленный, с таким, по ее мнению, можно было быть и профессиональным исполнителем на большой сцене. Но, скорее всего, с князем занимались учителя, а Штольман пел так, как ему было дано от природы.
«Радость забвенья
Горьких волнений,
Тайна продленья
Светлых мгновений…»*
Когда Павел пел эти строчки, он смотрел на Анну взглядом, который… снова связывал его и ее… Она поняла, что эти слова предназначались именно ей, ведь их можно было напрямую отнести к тому, что произошло между ней и Павлом утром. Она надеялась, что он смог хоть на немного забыть свои горькие волнения, а что касалось светлых мгновений между ними — это несомненно было тайной. Не от Якова, который узнает об этом, как и обещал Павел, а от посторонних людей или даже знакомых, таких как графиня… Когда Павел заканчивал арию строчками «эту чашу пью за встречу нашу…», у него был совершенно другой взгляд — князя, развлекавшего дам. А когда он взглянул в сторону графини, в его взоре не было огня, про который он только что спел… Может, гостиная — просто не место, где князь смотрел бы на графиню подобным образом?
— Дядя Павел, а сколько лет Вы играете и поете? — полюбопытствовала Анна.
— Играю лет сорок пять, наверное…
— Сколько??
— Лет сорок пять, с тех пор, как себя помню, то есть лет с трех-четырех. Чему ты удивляешься, не молод уже твой дядюшка.
— С Вами ведь занимались?
— Конечно, несколько лет, до тех пор, пока я не поступил в корпус. А там уж больше пришлось развивать свои способности самому.
— Почему Вы сказали в Затонске, что поете посредственно? — чуть тише спросила Анна, — Вы поете… бесподобно…
— Аня, потому что в сравнении с тем как я играю, это, на мой взгляд, посредственно, и с тем, как пел Дмитрий — тоже. Вот он действительно пел бесподобно. Думаю, если б Якову давали уроки как мне, он мог бы достичь гораздо больших высот. Что касается моей игры, мне во многом повезло, мои гувернеры и наставники прекрасно играли, а Дмитрий еще нанимал мне и учителей музыки. Да и инструменты у меня были очень приличные, похуже этого, но все же высокого класса.
— А в Петербурге у Вас такой же рояль?
— Нет, поменьше этого — кабинетный, но тоже весьма хороший. А вот в имениях в Лифляндии не слишком, но там я и бываю редко, чтоб для меня изготавливали рояль на заказ как здесь и в столице. Этот вот — такой же как у Листа, только с инкрустацией и позолотой.
— У какого Листа? У Вашего знакомого?
— У Ференца Листа, — рассмеялся князь, — композитора.
Анна почувствовала себя… дурочкой. Нет, она, конечно, знала Ференца Листа, точнее его произведения. Но ей как-то и в голову не пришло, что у Павла может быть рояль как у самого Листа, да еще, судя по всему, более красиво и дорого украшенный.
— Аня, как насчет того, чтоб сыграть дуэтом?
— С Вами, Павел Александрович?
— Со мной. У Наталья Николаевны… другие интересы.
— Я играю посредственно…
— Так же, как я пою? — усмехнулся Ливен.
— Нет, у меня действительно весьма скромные успехи.
— Настолько скромные, что ты ни с кем не играла дуэтом?
— Играла… Но очень мало.
— А когда в последний раз?
— Несколько месяцев назад… Но это был дуэт с губной гармоникой…
— Губной гармоникой?? У кого же сей талант?
— У Коробейникова, его научил играть немец-булочник. Как-то у нас дома мы дали с Антоном Андреевичем небольшой концерт.
— Анна Викторовна, рояль и губная гармоника — это… экстравагантно… — поделилась своим мнением графиня… - А кто такой Коробейников?
— Это помощник Якова, очень приятный молодой человек, — пояснил Его Сиятельство. — Анна, такой дуэт, должно быть, был очень милым. И было весело.
— Да, всем понравилось, и было весело.
— Ну на губной гармонике я, к сожалению, не играю, наверное, потому, что у меня не было знакомого немца-булочника, который мог бы меня научить, — улыбнулся князь. — Так как? Сыграем что-нибудь дуэтом?
Анна, возможно, и рискнула бы что-нибудь простенькое, если бы они с Павлом были одни, но при графине…
— Нет, дядя Павел… Это Ваш инструмент…
— Аня, и что?.. Ты, кстати, можешь играть на нем, когда захочешь. У меня очень много нот, хотя часто они мне не нужны — я многое играю по памяти.
— А вдруг я расстрою Ваш рояль?
— Это ж как надо мучить бедный инструмент, чтоб его расстроить? — рассмеялся Ливен. — Аня, не стесняйся. Если тебе захочется помузицировать, ноты вон в том комоде.
— Я, возможно, воспользуюсь Вашим предложением. Как-нибудь.
— Значит, сегодня ты со мной играть не будешь… Очень жаль… Но настаивать я не имею права… А предложить тебе выбрать, что сыграть для тебя, могу. Так что для тебя исполнить?
— Полонез Огинского. Вы можете?
— Он тебе нравится?
— Да, очень… И я играла его как-то… для Якова. — Анна хотелось послушать полонез именно по этой причине — что он напоминал ей самые счастливые моменты в их с Яковом недолгой семейной жизни. — Мне бы очень хотелось послушать, как его исполняете Вы.
— Прекрасный выбор. Ты хотела бы, чтоб я исполнил его на рояле?
— А на чем же еще?
— Я могу, например, на гитаре.
— На гитаре? — удивилась Анна. — Это, наверное, звучит очень… необычно?
— Ну для меня не так уж необычно, ведь я его играю много лет. А ты сможешь оценить сама.
— Не знала, что Вы, князь, играете на гитаре. Вы играете на чем-нибудь еще?
— Пусть для Вас это пока останется секретом, cherie, должна же быть в мужчине какая-то загадка, — пококетничал Его Сиятельство и пошел за гитарой.
Полонез Анне очень понравился, да, необычно, но так… вдохновенно… Ей тоже хотелось узнать, на чем еще играл Павел. Сейчас она была уверена, что были еще один-два инструмента, которыми он владел.
— Теперь Вы, князь, выберите, что сами бы хотели исполнить, — предложила графиня.
— А я выбираю чардаш Брамса, — улыбнулся князь и снова сел за рояль — его пальцы забегали по клавишам.
Под задорные звуки танца Анне захотелось пуститься в пляс. Да и графине, как она видела, тоже. Жаль, что на их вечере был всего один кавалер, да и тот в роли музыканта, а не партнера по танцам…
— Дамы, давайте еще по бокалу вина, — князь подошел к накрытому столу. — Вам того же самого? Или желаете какое-то другое?
