— Кость, не томи, — просит она сладко и тихо, притягивая его к себе, ощущая приятную тяжесть мужского тела, обвивает ногами, вовлекает в поцелуй, пряча там сладкий стон от слияния тел. Их движения слаженные, единые, уверенные, оба знают, как доставить друг другу удовольствие и делают это отчаянно и самозабвенно, лишь негромкие стоны, шелест простыней и тихий скрип дивана растворяются в пространстве комнаты. Время меняет свою сущность, плавно растягивается, резко сжимается, в такт движениям, в ритме рваного дыхания, она крепче впивается ногтями в его плечи, кусает губы, выгибается сильно и резко, невольно сжимая его в себе, рассыпается с его именем на устах, ощущая как наслаждение тёплой волной пробегает по телу, чувствуя как он с тихим рыком изливается внутри. Они уже не едины, но всё ещё вместе, и он опускается рядом с ней, оба, ещё раскалённые, блестящие от пота, они пытаются восстановить неровно вырывающиеся из груди дыхание, заглушить шум крови, что стучит в ушах набатом и медленно вернуться в реальность.

Спустя несколько минут, совладав с собственным телом, она перекатывается к нему, ощущая как он притягивает к себе ближе одной рукой, рассматривая его умиротворённое лицо, он медленно раскрывает глаза, и зрачки его кажутся ей до того огромными, будто две привлекательные чёрные дыры с неясным блеском затянутых звёзд.

— Прости, у меня давно никого не было и…— слышит она чуть хрипловатый, но всё ещё бархатистый голос и упреждающе опускает палец ему на губы.

— Всё хорошо, — едва слышно произносит она, позволяя ему всё читать в своём взгляде, полного обожания, — всё просто прекрасно… — улыбка рвётся на её лицо, и она не пытается её удержать, и, легко прикоснувшись к тёплым устам, опускается, уткнувшись носом ему куда-то в район шеи. Он гладит её по волосам, и губы его тоже гнутся в неземной улыбке. Ей до невозможности хочется закрыть глаза, хотя бы на несколько минут, но она знает, что не может так рискнуть, потому что они могут просто-напросто уснуть, разморённые от страсти и вина и уставшие за день. Она лениво притягивает его кисть к глазам, смотря на часы, хотя могла бы и на своей руке посмотреть, но так ведь гораздо удобней.

— Если через два часа десять минут мы не будем в самолёте, то можем распрощаться с шансом оказаться в ФЭС завтра с утра, — произносит она, неохотно вспоминая о той — московской — жизни, которая кажется уже совсем какой-то далёкой. Юля приподнимается на локте, вновь переводя взгляд на довольное лицо Лисицына, и даже как-то смущается от этого его голодного взгляда.

— Не смотри на меня так! — командует она, но не может выдержать настроение и улыбается. Он всем видом показывает, как жаждет её губ, и чуть склонившись, она осторожно целует его, ласково и счастливо, но неожиданный стук в дверь заставляет её отпрянуть.

— Молодые люди, я поставила чайник, и если вы хотите составить мне компанию, я жду вас в столовой через пятнадцать минут, — слышат они приглушённый голос леди и удаляющиеся шаги.

— Боже, она точно сведёт меня с ума, — произносит Юля прямо в растянутые в улыбке губы Лисицына, и откидывается на подушку.

— А по-моему она классная… — произносит майор, переводя взгляд на девушку и приподнявшись на локте, наблюдая, как Соколова глубоко вдыхает и садится на диване.

— Ладно, пора, — произносит она, лениво спускаясь с кровати, под неусыпным взглядом мужчины, всё ещё любующегося её наготой. Девушка подхватывает мужские трусы с пола и кидает ему руки.

— У нас пятнадцать минут, ты же слышал! — напоминает она с улыбкой, и поднимая уже своё бельё, бросает, — Я хочу в душ, а ты собирайся, — произносит она, наугад распахивая один из ящиков стеллажа, надеясь найти там полотенце, и её ожидания оправдываются. Она грациозно тянется к верхней полке, хватая пальцами махровое полотенце, но уже через секунду ощущает на своей талии мужские руки. Ну не мог просто Лисицын наблюдать, как она здесь расхаживает, такая соблазнительная, красивая, желанная, его. Он жарко целует её в шею, проводя большим пальцем по тонкой нити позвоночника, заставляя женщину выгнуться.

— Кость, пятнадцать минут…

— Успеем, — легкомысленно бросает он, на секунду оторвавшись от её шеи.

— Вот как?! — со смехом вопрошает Юля, извернувшись, чтобы взглянуть в его наглые голубые глаза.

— Ну, значит погреет ещё раз…

***

Лисицын лежит, раскинув руки, и смотрит в потолок. Ему по-глупому хочется танцевать, и смеяться, и прыгать, но он, конечно, этого не сделает. Годы не те, да и тело приятно ноет от уже выполненных физических упражнений. Юлька пару минут назад отправилась в душ, убедительно попросив его собраться и идти на кухню, чтобы не злить хозяйку, которая если и ставит чайник, то раз в третий. А расстраивать любимую не хочется, поэтому он потягивается и нехотя встаёт со смятого дивана. Одевшись, он ещё некоторое время ползает по полу, в поисках пуговиц с платья, которые он оторвал в порыве страсти, но находит не все. Да ладно, купит ей новое, и обязательно заставит в нём ходить. Правда, задержания в таком не проведёшь, но вот дома… А вот будет ли она у него дома? Как бы он этого хотел, но это решение как всегда оставалось за ней, а уж что она там решит — очередная загадка, которую даже он — эксперт ФЭС — разгадать не может. Константин аккуратно выкладывает форму Юли из рюкзака, чтобы девушка сразу могла одеться в сухое, благо в рюкзаке и дополнительном пакете одежда даже не промокла, и приведя в порядок комнатку, отправляется на кухню.

Хотя по правде говоря, это действительно оказывается столовой — достаточно просторной, с мягким светом хрустальной люстры и старомодных бра, развешанных по периметру. Большой овальный стол, похожий на дубовый, накрыт белой скатертью, а на нём расставлены чашки, все одного сервиза голубого с позолотой, тарелки с пирогами и ещё какими-то вкусностями, от чего в желудке у мужчины невольно забурчало.

— А, молодой человек, вы подошли, — обернувшись, произносит хозяйка, хлопоча о чём-то за кухонным столом, — Тогда помогите мне разлить чай, — просит она, призывно махнув рукой в сторону плиты, где стоит чайник, из которого белым клочьями валит пар…

========== Трое ==========

Душ смывает с тела следы прикосновений, вымывает из мыслей упрёки и одновременно согревает тело, и остужает его. Юля не скрывает умиротворённую улыбку, да, впрочем, в небольшой ванной и не от кого. Невольно касается пальцами новых шрамов, которые, конечно, не укрылись от внимания Кости. Каждый — свидетельства её слабости, росчерки боли, подписи в её хрупкости и бессилии. На самом деле, она ждала вопросов, но видимо, тот просто решил не портить момент, но всё же она чувствовала, что он обязательно вернётся об этом в будущем, и ей нужно найти достойное объяснение, а то прикрываться «неразглашением» уже надоело. А момент… Момент был замечательный. Под её закрытыми веками вспышками оживают воспоминания, но она не может насладиться ими в полной мере, потому что не место и не время, которое у них совсем на исходе. Поэтому она закрывает воду, и тщательно стерев с себя капли, придирчиво смотрит в запотевшее зеркало, где в маленьком окошке от её ладони может увидеть своё отражение. Счастливая, даже немного глуповатая улыбка, хитрый блеск в глазах, мокрые пряди, заправленные за уши.

— Ох, Лисицын, убью, — бормочет она, недовольно поджимая губы, замечая красноватый след на нежной коже шеи. Ладно, может, он быстро пройдёт, или просто замажет тональником, когда пойдёт на работу. Мысли об этом медленно, словно маленькие демоны, вылезали с задворок разума, кусали за пяточки её сознание, вновь загоняя в невидимые рамки, но как не хотелось снова переступать черту ограничений. Снова погружаться в работу, как их убитый на дно Ладожского озера, снова становиться майором Соколовой, снова неотступно бежать по следу преступника, хотя они и так уже много времени здесь потеряли. Женщина встряхнула головой, отгоняя непрошенную совесть, и, наспех высушив волосы дальновидно положенным феном, отправилась в комнату.