А учитывая, что опять накатывала тошнота и слабость, Аэтель была даже рада, что квартира пустовала, и никто не видел ее состояния. Иначе появятся вопросы. Ответы, на которые она желала сохранить в тайне. Потому что знала причину своего недомогания и о ней говорить не хотела. Ей было страшно. Не столько из-за своей беременности, сколько от того, что, сопоставив некоторые факты, Бен сможет обо всем догадаться.

И она не знала, что последует за этим.

После выходки Вираи контролировать себя становилось сложнее рядом с Киневардом. Тело тянулось к нему. Стоило им случайно соприкоснуться, как она ощущала знакомый трепет и вспыхивающие огоньки, устремляющиеся вниз живота. Память настойчиво подсовывала картинки, что Бен шептал ей на ухо в ту ночь. Слова, что опаляли разум не хуже его губ и рук, что касались ее тела. Это пугало. Она не хотела быть настолько зависима от человека, которого не знала. Не понимала. И каждый раз одергивала себя, напоминая, что лишь игрушка для него. Но это не сильно помогало, ввергая Дорику в печаль.

И хоть Макс частично приоткрыл события прошлого Бенедикта и заметил, что пора им разобраться между собой, Аэтель не хотела заниматься этим. Она устала метаться, пытаясь понять Бена и его чувства к ней.

Уже поздно что-то менять. И не имело смысла.

После последней стычки между ними, он, казалось, перестал замечать ее. Как и она, игнорировал, если им приходилось сталкиваться в столовой или коридоре.

И Аэтель не пыталась разобраться со всем этим.

Она хотела забыть. Забыть свои чувства к нему. Она не могла любить ольгердца. Человека, преследующего какие-то свои непонятные цели. Столь изменчивого, что девушка не знала, как себя с ним вести. Порой действиями или словами поражал своей жестокостью. Удивлял проницательностью. Или элементарной невосприимчивостью к ее чувствам. Ведь Вирая до сих пор проводит с ним ночи!

И как она может признаться, что хочет быть с ним, когда он сам отталкивает ее?!

Стоит ей подумать, что Бенедикт испытывает к ней схожие чувства, как он подтверждает обратное своими словами или действиями. Но вновь вспоминая, каким мужчина был в первые дни их встречи, надежда не гасла и вновь вспыхивала пусть и уже слабыми, но настойчивыми искорками.

Аэтель понимала, что не остыли ее чувства. Хоть она и хотела забыть все то, что между ними было, но тело предательски влекло к нему. Сердце продолжало цепляться за тот образ, который Киневард разыграл при первой встрече. Где же сейчас тот обходительный и внимательный мужчина, который покорил ее сердце? Где его обворожительная улыбка, предназначенная ей? Как человек мог так быстро измениться? Где он настоящий?

— Эль?

Девушка вздрогнула. Мужчина стоял на пороге своей комнаты, и смотрел на нее. Похоже, он собирался уходить, так как был в форме.

Серая форма королевских солдат.

— Ты плохо себя чувствуешь?

— С чего ты взял? — ощетинилась Дорика, испугавшись, что ее мысли написаны на лице.

— Ты бледная, — ответил Бен, слегка касаясь пальцами подбородка, приподнимая лицо, чтобы заглянуть в глаза.

— Тебе показалось, — возразила она, отворачиваясь, и решила поскорее спрятаться в своей спальне. Но мужчина поймал ее за руку и втащил в комнату.

— Не веди себя, как ребенок. — Брюнет схватил ее за плечи. — На тебе лица нет, а ты отрицаешь очевидное.

— Я просто съела что-то не то, вот и все. Ничего в этом страшного нет.

Бен обхватил ее лицо руками, нежно провел большими пальцами по щекам, коснулся ими губ. Столько тепла было в его прикосновениях.

Аэтель позволила насладиться себе этой мимолетной лаской. Да и сил сопротивляться не было. Так хотелось отдаться во власть сильных рук, его заботе. Совсем на пару мгновений. Пару крошечных мгновений, которые она потом будет вспоминать вдали от него.

— Уже несколько дней ты почти не ешь, — прошептал Бен. И она совсем не удивилась, что он знал об этом. Наверняка, о каждом ее шаге ему докладывали Вирая или Макс.

Он упёрся в ее лоб своим. Аэтель не сопротивлялась, упиваясь капельками его тепла и нежности. Как давно он не проявлял столько заботы, словно это было в прошлой жизни. Хотя, наверное, так и было, ее жизнь с цирком словно другая. Аэтель прикрыла глаза, не в силах смотреть в синий омут. Понимая, что все преграды, что она строила, могут рухнуть от одного лишь ласкового взгляда. Нельзя потерять бдительность. Нужно покинуть его спальню пока не стало поздно…

Киневард прижался к ее губам, и девушка бессознательно потянулась к нему. Губы чуть приоткрылись, а руки потянулись к такому желанному телу. Прошлись по плечам, запутались в мягкости уже отросших волос. Руки мужчины обхватили ее тело, теснее прижимая к себе, углубляя поцелуй.

Ноги девушки ослабли, ей так хотелось раствориться в нем. Прижаться крепче, и не покидать его теплых объятий.

Но Аэтель стало страшно. Страшно довериться. Ведь он лгал ей.

Наверняка, точно так же по ночам он держит в руках Вираю. Точно так же, уже давно, он держал в объятьях ее, когда ольгердцы убивали ее родных. Этими руками он держал ее, не отпуская. Этими губами покрывал поцелуями, что она забывала обо всем. И сейчас эти губы вновь сводят с ума, лишая сил сопротивляться.

Как она может довериться ему еще раз?

Почему он ее враг?

Мысль окатила ее словно ледяной водой. Аэтель замерла. И тут же начала вырываться.

— Нет.

— Эль… — Бен обхватил ее лицо ладонями, но девушка выскользнула из рук, отстранилась.

— Нет, не трогай.

— Хватит меня отталкивать, я же вижу, тебя тянет ко мне. — Мужчина схватил ее за плечо, не давая убежать из комнаты. — Сколько можно отрицать это?

— Никогда не буду с тобой! — воскликнула она, — никогда!

— Почему ты такая упрямая?! Почему не хочешь признать свои чувства?

— Чувства? О каких чувствах ты говоришь? — возмутилась Аэтель. Ее начинала бить дрожь. — Что я могу испытывать к человеку, который все время только и делает, что врет мне?

Бен покачал головой.

— Я не врал тебе.

— Тогда почему ты не сказал, что из Ольгерда? Почему промолчал, что мы едем сюда? Да ты даже промолчал о враче, когда подрался с Лексом! И это лишь малое из того, что я знаю! Сколько еще ты скрываешь? Даже имя свое ты скрыл!

— Я уже говорил, что это и есть мои имена.

— А почему только два? Наверняка есть еще и третье? А может, и больше? — она отошла на шаг, обхватила себя за плечи. Покачала головой, словно до сих пор не понимая. — Что ты вообще делал в Риорике? Ох, только не говори мне про отпуск! Я не хочу слушать эту ложь.

— Я был на задании. Большего сказать не могу.

— Задании? Убить пассажиров дилижанса? — она давно догадывалась, что Бен не просто так появился тогда в лесу. Но боялась, что он подтвердит ее опасения… — Ты же знал, что моих родных убьют. Поэтому и подстроил, что б я подальше ушла от стоянки. Чтобы ничего не видела. И не позволил связаться с констеблями! Ты был с убийцами!

Она понимала, что произошедшее в лесу могло быть совсем не тем, чем казалось. Возможно, у него была весомая причина находиться там. Не для убийства. И все же…не могла позволить себе думать по-другому, забывать это. Сейчас она была готова уцепиться за что угодно, лишь бы увеличить расстояние между ними. И слова, мысли, сомнения, что копились в ней, начали формироваться в слова.

— Я спас тебя. Если б я так не поступил, ты бы погибла! Ты должна это понимать.

— И для этого ты переспал со мной? Нет, тебе просто нужна была игрушка, которая будет тебе благодарна за спасение. И только. Одной тебе было мало?

— Ты сама слышишь, что говоришь? — возразил Киневард. — Зачем мне тащить из Риорики кого-то, когда и здесь недостатка в девушках нет?

— Но ты захотел меня? — девушка уже не сдерживала голоса. Накопившиеся эмоции хлестали через край, обращаясь в колкие слова. — Но я никогда не буду твоей! Ты ничуть не лучше других, и я лучше выберу кого угодно, но не тебя.

На губах появилась недобрая усмешка: