— Я разочарован, Коннор, я мог бы поклясться, что ты все понимаешь, — руки Джозефа потянулись к рубашке Арианны, пальцы нащупали первую пуговицу ее блузки и медленно расстегнули ее. В глазах Коннора вспыхнул гнев, и Арианна попыталась отстраниться от мужа. Джозеф схватил ее, его пальцы так глубоко впились в ее кожу, что она вскрикнула от боли. Джозеф бесстыдно потянулся другой рукой, разорвал на ней рубашку и обнажил ее грудь перед стоявшими мужчинами.

— Это то, чего ты хотел? Тело жены другого мужчины?

Рука Джозефа погладила ее живот, обхватив ладонью ее грудь, прежде чем крепко зажать вершинку между пальцами. Она вскрикнула от боли, слезы хлынули из ее глаз, когда муж снова наклонился, чтобы снять с нее брюки. Не сводя глаз с Коннора, Джозеф продолжал срывать с нее одежду, пока она не оказалась обнаженной перед группой мужчин, охранявших ее.

Коннор боролся с людьми, которые держали его, но был встречен кулаком другого, стоявшего рядом. Еще больше крови хлынуло из его рта, прежде чем тот же самый человек схватил его за волосы и заставил поднять глаза, чтобы посмотреть на Джозефа и Арианну.

Тихий смех прозвучал позади нее, и Джозеф отпустил ее грудь, чтобы провести рукой вниз по ее животу, в конце концов прикоснувшись между ее ног, потирая пальцем чувствительный пучок нервов. Одним пальцем, проталкиваясь сквозь плоть, он цыкнул.

— Она стала влажной от моих прикосновений, но на этот раз я позволю тебе посмотреть, что ты мог иметь, если бы был лучше.

Заставив Арианну опуститься на колени, Джозеф прижал ее голову к земле. Она снова услышала, как Коннор борется, но тут же услышала тошнотворный хруст еще одного кулака, встретившегося с его телом. Когда Джозеф снял штаны, он потер твердый член вдоль складок ее кожи, заставляя себя болезненно войти в нее. Она закричала, плоть разрывалась от вторжения, горела, когда он одной рукой удерживал ее бедра неподвижными, а другой прижимал ее лицо к земле. Белый шум бегущей крови пульсировал в ее голове, ее глаза встретились с глазами Коннора, когда Джозеф с силой входил в нее. Мужчины притихли, и Арианна съежилась при звуках того, как Джозеф ублажает себя ее телом, смущая ее и ворча над ней. Она видела кипящий гнев во взгляде Коннора. Только один глаз оставался открытым, а другой болезненно заплыл.

Джозеф с ревом кончил, его пальцы впились в плоть ее бедер и вырвали волосы с головы. Ее рот открылся в безмолвном крике, кусочки грязи и травы прилипли к губам там, где ее лицо было прижато к земле. Когда он закончил, Джозеф пнул ее ногой, и подошва коснулась ее задницы, когда ее снова повалили на землю. Она лежала неподвижно, не желая двигаться, слишком боясь сделать что-нибудь, что могло бы заставить Джозефа потерять контроль.

Когда все затихло, если не считать воплей Аарона, Джозеф встал перед Коннором. Стоя лицом к лицу, Джозеф плюнул в Коннора, а затем ударил его кулаком в живот и коленом в лицо. Треск костей эхом разнесся по стенам лагеря, сопровождаемый тошнотворным хихиканьем мужчин в ответ.

— Отведите его обратно в особняк. Я разберусь со своей женой.

Мужчины двинулись вслед за Джозефом, и тот опустился на колени рядом с Арианной, которая все еще лежала на земле.

— А ты… — он покачал головой, снова насмехаясь над ее стыдом и болью. — Очевидно, ты до сих пор не понимаешь, что происходит, когда ты предаешь меня, — его рука потянулась вниз, пальцы больно запутались в ее волосах, и ее тело двинулось по земле, ведомое рукой, которая угрожала содрать кожу с ее черепа, пока он тащил ее по траве позади себя.

Глава 19

Арианна лежала на большой двуспальной кровати в своей комнате. Ее тело болело от синяков и порезов на руках, туловище и ногах. Три дня прошло с тех пор, как она была поймана у ворот с Коннором, три дня, когда Джозеф нападал на нее каждый день и каждую ночь, оставляя ее сломленной и измученной, но не настолько, чтобы она не могла ухаживать за Аароном.

Джозеф не был глупцом. Он понимал, что младенцу нужна мать, а Джозеф не доверял Аарона никому, кроме Арианны. Он знал, что она будет заботиться о ребенке, что она любит его и защитит его, даже если ее сердце будет переполнено ненавистью к его отцу.

Прикованная к кровати, Арианна освобождалась только в тех случаях, когда ей нужно было пойти в ванную или душ. Ей дали достаточно свободы, чтобы легко дотянуться до сына и три раза в день приносили еду и воду. Та небольшая свобода, которой она обладала до попытки побега, была у нее отнята, заменена реальностью, что она служила только одной цели — заботиться о сыне чудовища. Она потеряла Коннора в качестве охранника, Джозеф быстро заменил его четырьмя другими мужчинами, строго приказав каждому из них не приближаться к Арианне и не разговаривать с ней, пока не появится другой.

Хотя она изо всех сил старалась не думать о судьбе Коннора, она не могла забыть, что они сделали с ним. Она знала, что Джозеф был жесток, что он, вероятно, приказал убить человека, которого она любила, и она боялась, что метод смерти был беспощадным и жестоким. Слезы катились из ее распухших глаз от потери единственного мужчины, который помог ей в кошмаре, в котором она жила.

Заснув, она была разбужена щелчком открывшейся двери и скрипом петель, нарушившим тишину комнаты. Она приоткрыла глаза и увидела, как Джозеф вошел внутрь. Он пересек комнату, чтобы взглянуть на Аарона, и улыбка тронула уголки его губ, когда он увидел, что его ребенок мирно спит в кроватке. Однако эта улыбка исчезла, когда он повернулся и позволил своим глазам скользнуть вдоль тела Арианны. Она вздрогнула, когда он приблизился, и попыталась отодвинуться от него на матрасе.

— Есть мероприятие, которое ты должна посетить сегодня вечером. Мне не нравится оставлять Аарона на попечение другого человека, но этого нельзя избежать, учитывая обстоятельства. Это займет всего час или около того, и тебе не нужно одеваться соответствующим образом для того, что должно произойти.

Ее сердце колотилось в горле, желудок угрожал освободиться от обеда, который она съела несколько часов назад. Не двигаясь ни на дюйм, она открыла рот, пытаясь говорить четко губами, которые были разбиты и кровоточили от удара Джозефа по лицу. Ее горло горело, а язык распух, но она смогла выдавить:

— Куда ты меня ведешь?

Она не была уверена, что хочет получить ответ на свой вопрос, не могла понять, что Джозеф устроил для нее.

Джозеф мило улыбнулся, частички того человека, которым он был много лет назад, проглядывали из-за холодного, мертвого взгляда его глаз. Он протянул руку, чтобы убрать волосы с ее лица, и она инстинктивно отпрянула от его прикосновения.

— Теперь, Арианна, тебе нечего меня бояться. Я не сделал ничего плохого. Ты сама виновата во всем, что с тобой случилось. Я был всего лишь хорошим мужем: давал крышу над головой, пищу в желудке и одежду. Я даже дал тебе охранника, чтобы защитить тебя, и что ты сделала? Попыталась улизнуть с ним, чтобы забрать у меня сына, — его слова звучали ужасно спокойно, почти радостно и удовлетворенно. — Но после сегодняшнего вечера мне больше не придется об этом беспокоиться. Ты полюбишь меня снова без помутнения рассудка из-за интереса другого мужчины.

Ее сердце готово было взорваться, и ей стало плохо, когда она поняла, что он ей говорит. Найдя в себе силы заговорить снова, она поднялась с кровати, подползла поближе к мужу, умоляя:

— Пожалуйста, Джозеф, что бы ты ни задумал, я не хочу быть частью этого. Пожалуйста. Я сделаю все, что угодно, только не надо…

Он шикнул на нее, успокаивающий звук был искажен злыми намерениями человека, который это сделал.

— Все что угодно? — он поднес палец к губе и постучал по ней, делая вид, что глубоко задумался. Встав, он протянул руку:

— Пойдем со мной, у меня есть идея.

Она не доверяла мужчине, стоявшему перед ней, но, не имея выбора, встала, как было велено, и взяла его за руку, когда он попытался помочь ей. Отпустив ее лишь на мгновение, он наклонился, чтобы снять кандалы с ее лодыжки, и с ее губ сорвалось шипение, когда прохладный воздух коснулся кожи, открытой грубым металлическим кругом.