— Я замужем, Коннор…
— Мужчины, за которого ты вышла замуж, больше не существует.
Это была просьба, в которой она могла слышать отчаяние и тоску.
Ее глаза исследовали его, произнесенные слова эхом отдавались в ее ушах. Он был прав, но и неправ в тоже время. Тот Джозеф, которого она встретила и за которого вышла, больше не существовал, он был прав насчет этого. Однако монстр, что заменил его, что удерживал ее, несмотря на то, любил ли он ее на самом деле, тот Джозеф был ужаснее, неся в себе еще больше угрозы, чем человек, которым он формально был.
Коннор отступил назад, его глаза путешествовали по ее лицу, страстное желание осветило его черты, не взирая на тени от пещеры, в которой они оставались, покрывающие их. Его голос был тихим и сдержанным, когда он снова заговорил.
— Просто скажи мне следующее, Арианна. Скажи мне, что я не сошел с ума, думая, что, если бы все было по-другому, если бы судьба была более снисходительна к нам, если бы наша встреча произошла при других обстоятельствах, то все вышло бы иначе… с хорошим концом…
Ее сердце пропустило пару ударов. Он казался потерянным в том, что пытался сказать, как если бы слова, произнесенные вслух, становились еще более невозможными, чтобы быть правдой, чем когда они были заперты в его голове.
— В моей жизни никогда не было излишеств, только плохая удача и люди, которым я был вовсе не нужен. Так было до тех пор, пока я не начал бороться за то, что мне дорого. И женщина, как ты, кто источает красоту во всем, что делает — то, как ты ходишь, твоя музыка, сияние твоих глаз, когда ты смеешься — ты никогда не была той, с кем у меня был бы хоть малейший шанс. Я знаю, что если ад на Земле существует, мы определенно заключены в нем, но я поражаюсь каждый день, что внутри этой клетки, в которую мы заперты, живя под крышей чокнутого, ты все еще способна излучать красоту, свет, который силен достаточно, чтобы проникнуть в темноту. Свет, что окутывает пустое и бессмысленное чувство потерянности, которое приходит, если живешь внутри кошмара наяву.
Дрожа, она положила ладонь на его щеку. Ее глаза блестели от непролитых слез, а разум изо всех сил пытался проникнуться тем, что он пытался сказать. Ее инстинкты кричали ей не поддаваться на его соблазн, и все же ее сердце и тело хотели ничего другого, кроме как отдаться моменту, несмотря на возможные последствия.
Она не ответила, потеряв дар речи из-за комка в горле, который она отчаянно старалась проглотить. Наконец, проиграв в битве с самой собой, она сказала:
— Я хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделал или пытаешься сделать для меня. Я знаю, ты рискуешь собой каждый день, приводя меня сюда, помогая мне сбежать даже всего на несколько часов в день…
Помещая палец на ее губы, он заставил ее замолчать. Улыбка коснулась его губ, и ямочки, придающие ему мальчишеской невинности, проступили под щетиной на его щеках.
— Не благодари меня. Я эгоист. Когда я привожу тебя сюда, частично это для тебя, но, в основном, это всего лишь возможность для меня застать тебя одну, притвориться, что у нас другие жизни, что ты вышла замуж за меня, а не за мужчину, который не стоит и взгляда.
Не говоря больше ни слова, он наклонился, охватывая своей большой рукой ее голову, притягивая для поцелуя, наполненного эмоциями, отчего у нее подогнулись колени. Он поймал ее, придерживая за спину, углубляя поцелуй, кладя ее на пол пещеры. Она не сопротивлялась, не подала и малейшего сигнала своего нежелания. Ее тело яростно откликнулось на его прикосновение, а кожа горела в тех местах, где его пальцы оставляли следы. Дождь, словно штора, лил за пределами входа в пещеру, как будто сама природа хотела, чтобы они насладились этим прекрасным моментом, не боясь быть пойманными.
Гром продолжал греметь в небе, а молнии освещать пещеру, бросая эротические тени на огромные формы Коннора, когда он заставил себя подняться, чтобы снять промокшую футболку, что покрывала его тело. Ее глаза расширились, наблюдая за мускулами его плеч и груди, перекатывающимися под его загорелой кожей, подчеркивая мужественность мужчины, раздевающегося рядом с ней. Искорки электричества покалывали на ее коже, ее тело горело, готовое ко всему, что он собирался сделать с ней. Это было пьянящее чувство, запрещенная связь, о которой она и не мечтала раньше, но без которой, как она думала, не сможет жить, начиная с этого момента.
Его руки схватили подол ее юбки на бедрах, поднимая вверх, его разгоряченный взгляд путешествовал по ее коже, которая медленно обнажалась перед ним. Она села и разрешила ему снять с себя рубашку, и когда на ее груди ничего не осталось, тепло его рук внезапно обрушилось на нее, и это прикосновение, пославшее волны удовольствия, растекавшиеся по всему телу, стало причиной стона, вышедшего из ее горла. Когда его рот нашел шершавую вершинку, он прищелкнул языком, вбирая сосок глубже, мягко посасывая, вызывая искры во всей ее сущности. Она потерялась в его действиях, чувство его рук на ее коже, жар его языка, двигающегося по ее телу. Она выгнула спину, ее голова, бедра и ноги были единственными частями ее тела, все еще касающимися пола, на котором она лежала, не в силах сопротивляться его желанию, его потребности.
Его руки жестко сжимали ее грудь, пальцы теребили и потягивали затвердевшие соски, рот прокладывал дорожки по всему ее телу, посасывая нежную кожу ее плеч и шеи, останавливаясь на мочке уха. Его дыхание раскатилось по ее коже, когда он произнес:
— Ты так чертовски соблазнительна, я хочу взять тебя до невозможного медленно, покрыв каждый дюйм твоего тела своими прикосновениями, поцелуями.
Она повернула голову, чтобы встретиться с ним лицом, но ее глаза закрылись, когда его рот обрушился на ее, сила его поцелуя заставляла ее чувствовать себя пьяной, все еще живой. Ее руки гладили грубые контуры его спины, поднимаясь вверх, пока ее пальцы не запутались в шелке его волос. Легонько потягивая их, она почувствовала рык, исходящий из глубины его груди, вибрация которого вызвала природный инстинкт подчиниться и отдаться такому дикому мужчине, как он. Разрывая поцелуй, его руки и губы проложили путь вниз по ее телу, а ее голова откинулась назад, когда они достигли ее живота. Наконец, он добрался до края ее трусиков, спуская их по ее ногам, пока она не оказалась совершенно обнаженной.
Он приподнялся, размещая руки на ее бедрах, разводя ее ноги перед собой. Его глаза полыхали огнем, который она не видела никогда прежде. У него ушло пару мгновений на то, чтобы просто полюбоваться ею, с выражением лица, которое невозможно было прочитать, он сказал, поднимая уголки рта вверх:
— Я мог бы сидеть здесь и смотреть на тебя вечно, и этого никогда бы не было достаточно.
Она задрожала под его взглядом, не в силах ответить. Ее возможность говорить, думать потерялась в пылу ее тела, вызванном реакцией на его запах, который окутывал всю ее кожу.
Ее ноги легко поддались его рукам. Каждый дюйм ее тела был открыт для его взора. Он опустил голову, и его губы дотронулись до внутренней стороны ее бедра, полизывая и покусывая ее кожу, приближаясь к тому месту, где она отчаянно нуждалась в его присутствии. Потайной момент был скрыт за пеленой дождя, ее сердце набирало бешенный ритм, кровь бурлила в венах, бунт гормонов делал ее пьяной и неспособной двигаться. Когда его губы наконец-то добрались до чувствительной плоти между ее бедрами, а язык начал обводить круги вокруг комочка нервов, все ее тело начало дрожать, извиваясь под ним, природа взяла под контроль ее возможность ясно думать или волноваться о последствиях того, что они начали.
Его пальцы крепко сжали ее бедра, разводя ноги так широко, что сухожилия горели от напряжения. Ее бедра извивались от чувства его губ на ее коже, но когда рука присоединилась к действию, один палец надавил на вход в ее тело, медленно погружаясь внутрь, ее рот открылся в безмолвном крике удовольствия и боли, желания и необузданной похоти.
Давно забытая энергия проснулась в ней, вихрясь внутри ее сущности, угрожая разорвать ее на части, если ее не выпустят. Ее мышцы натянулись на костях, а дыхание застряло в легких. К одному пальцу добавился второй, находя точку внутри нее, что подводила ее к крутому чувственному краю, звезды взрывались под веками ее крепко зажмуренных глаз. Она потеряла контроль над собой, забыла то, где они находятся и в какой мир вернутся, утонула в ощущениях, которые он заставлял ее чувствовать, в сногсшибающей, отнимающей душу страсти.
