— Скажешь, что больше такого не повторится? — она поднимает подбородок, чтобы не было заметно, что ей важен его ответ.

Бен испытующе смотрит на неё, а потом отрицательно качает головой.

— Не скажу, — он делает шаг вперёд. Рей остаётся стоять на месте, просто из принципа. — Я не отступаюсь от своих целей.

Рей хмыкает. Какой принципиальный.

— Твоя цель — достать меня? — она острит, потому что вдруг чувствует себя беззащитной, а сарказм всегда был её лучшим щитом.

Бен облизывает нижнюю губу, и взгляд Рей машинально соскальзывает вниз, к его пухлым губам, которые выглядят совершенно порнографически.

— Моя цель — ты, — просто отвечает он, и по спине Рей бегут мурашки, а в коленях снова появляется мелкая дрожь.

Тягучее пламя внизу живота просит продолжения, просит губы Бена Соло, просит его широкие ладони, просит его взгляд, и Рей выдыхает сквозь зубы, потому что она тоже этого хочет.

И она не собирается себе в этом признаваться.

— Иди к чёрту, — говорит она. — Ещё раз подойдёшь — и я тебе врежу, не сомневайся.

Губы Бена режет ухмылка.

— Не сомневаюсь, — отзывается он.

И лениво делает ещё один шаг вперёд.

========== По/Лея (G, повседневность) ==========

Комментарий к По/Лея (G, повседневность)

Потому что могу :D

Посвящаю Даше!

Он, конечно, не влюблён.

Он восхищён, взволнован — даже, пожалуй, слегка покорён. Но не влюблён.

Лея удивительная — и не только потому, что она возглавляет Сопротивление. От неё веет каким-то феноменальным теплом, которое вдруг может резко обратиться в едкий бич, обвившийся вокруг ног, чтобы после прозвучал её хлесткий голос: «Вы что, не слышали мой приказ?»

Она не сердится на него всерьёз, никогда. Он это понимает, и она тоже — и, кажется, не особо стремится исправить ситуацию. Он не любит планировать, он — король экспромта, и когда всё завершается удачно, он в первую очередь ждёт её одобрительного взгляда. И, возможно, лёгкой улыбки на тонко очерченных губах.

Нет, он ни капельки не влюблён. Лея очаровывает, но как лидер, как икона, как идол. Он готов встать на колени — потому что он действительно предан ей до последней капли его горячей алой крови.

Ему — тридцать два.

Лее — пятьдесят три.

Она хихикает как девчонка, когда он, игриво поднимая брови, рассказывает скабрезный анекдот, услышанный накануне от Красного Лидера. Она не краснеет, но в глубине мудрых глаз загорается какой-то шаловливый огонёк, и он вдруг замирает, чуть ли не открыв рот, засмотревшись: Лея невероятно красивая.

Она выделяет его — будто напоказ, совсем не стесняясь этого, а он с удовольствием садится рядом на каждом совещании, ловит её под локоть в одном из коридоров, ставит свой поднос напротив её тарелки в столовой. Лея будто видит в нём сына, которого у неё отняли — который ушёл сам? — но разве руку сына сжимают так, как перед вылетом сжимает она?

Он не молится богам во время боевых вылетов. Его бог — богиня — стоит на капитанском мостике, сжав тонкие губы, подняв увенчанную густой косой голову, всматриваясь в карту военных действий. Его богине не нужны молитвы — ей нужна его победа, и он добудет её для Леи. И, конечно, для Сопротивления.

Он редко врёт себе и редко врёт другим. Нет, он не влюблён. Да, он будет выполнять приказания.

Он краем уха слышит разговор Леи с дроидом, и имя Хана неожиданно неприятно режет сердце. Ему нет дела. Он не влюблён. Он не будет больше ничего взрывать — без приказаний.

Сны ему снятся быстрые, яркие, цветастые. Он их не помнит, совсем, но зато спокойный взгляд карих глаз, кажется, останется в памяти навсегда. Он думает о её глазах, просыпаясь за минуту до трели будильника. Он думает о её глазах — и в них всё так же блестит тот шаловливый огонёк.

Она сжимает его руку перед очередным вылетом — на прощанье, не прощаясь. Он заглядывает в лучистые глаза, не опуская взгляд на тревожно сжатые губы.

Возлюби Бога своего всем сердцем, так, кажется, говорят.

Лея — его Бог.

Он не влюблён. Он всего лишь следует заповеди.

========== Рей/Кайло (G, future!au) ==========

Комментарий к Рей/Кайло (G, future!au)

Я хотела написать что-то очень мрачное и короткое, но…

Скорее всего, будет вторая часть, но это не точно, не факт и вообще я уже давно не понимаю, что делаю.

Луна невероятно большим ровным кругом желтела на беззвёздном небе, отбрасывая бесполезные бледные блики на стены комнаты. Погода уже которую неделю стояла холодная, но безветренная, поэтому в квартирке Рей было довольно тепло — и это несмотря на то, что три обогревателя из четырёх она отключила. Конечно, если подует ветер, придётся включить их обратно, но Рей об этом не думала, чтобы не подавать ненужных идей вселенной. В том, что вселенная её слушает, Рей не сомневалась: как иначе объяснить то, что буквально пару недель назад она радовалась, что её ботинки который год в прекрасном состоянии — и нате вам, тем же вечером она пришла домой и обнаружила дырку на тыльной стороне!

Денег на новую пару обуви взять было неоткуда, поэтому Рей просто подклеила ботинок суперклеем, который стащила — потом, конечно, вернула — в техническом помещении на своей работе.

Рей плотнее завернулась в тонкое одеяло и прищурилась, склоняясь над книгой. Свет она не включала — зачем платить лишние деньги, когда на небе висит бесплатный, хоть и довольно тусклый светильник? Ей и так едва-едва хватало зарплаты до конца месяца, а если шикануть и включить свет, то, пожалуй, в последние два-три дня до получки можно было и без обеда с ужином остаться. К такому Рей не была готова и предпочитала сидеть без света, а не без еды.

За окном с воем пролетел полицейский мобиль, и Рей проводила его взглядом. Район, в котором она жила, нельзя было назвать ни безопасным, ни чистым, но зато он был гораздо лучше того гетто, из которого она с таким трудом вырвалась пару лет назад — перспектива быть проданной почти что в рабство какому-нибудь богатому толстяку её совсем не прельщала, и однажды ночью Рей просто исчезла из общего барака, оставив после себя пару непонятных жестянок да старую латанную куклу.

Рей снова посмотрела в окно, разглядывая равнодушную луну. Можно было даже различить её рельеф, если хорошенько приглядеться, но долго заниматься бездумным рассматриванием спутника Рей не собиралась; книгу надо было вернуть через два дня, а она едва осилила половину. Это был учебник по механике, который одолжил Финн, под страхом болезненной смерти запретив таскать его с собой, поэтому для чтения оставались только ночи.

Стрелки на часах скопились в районе четвёрки, и Рей широко зевнула, потягиваясь. Через два часа она быстрым шагом выйдет из дома, поймает ранний гравибас и за какие-то сорок минут домчится до центра, прямо к высоченному зданию из матового метастекла, в котором она работала уборщицей.

Впрочем, этим утром всё не заладилось с самого начала.

Никак не хотела закрываться дверь, датчик которой вдруг сошёл с ума и начал показывать, что в квартире задымление. Рей, отчаянно ругаясь, два раза открывала окно и проветривала, но, в конце концов, просто плюнула и треснула по мигающему алым датчику. Тот мигать перестал и послушно щёлкнул, закрывая дверь. Рей стиснула зубы и пообещала себе перебрать непослушную технику, на ходу накидывая на голову капюшон из плотной ткани — обещали крайне неполезные для кожи головы осадки.

На свой привычный гравибас Рей, конечно, опоздала, поэтому пришлось бежать к другой посадочной станции, прямо через монорельсовые пути трансрайонных перевозчиков, выстланные гладким магнитным покрытием, и относительно светлая подошва ботинок Рей тут же покрылась тонкими металлическими опилками, рассредоточившимися в интересном рисунке. Рей чертыхнулась, но скорость не сбавила, вскочив на платформу за несколько секунд до прибытия транспорта и вызвав этим недовольный окрик смотрителя.

Подошедший гравибас плавно качнулся, останавливаясь, и Рей тут же запрыгнула внутрь, скидывая капюшон и привычно прикладывая свой уникард к датчику. Людей было немного, и ей удалось протиснуться к окну, прижав к груди свою небольшую сумку, в которой тихо позвякивали кропотливо собранные на свалках детали, из которых Рей конструировала собственную станцию связи.