— Смысла двоим помирать не было, — удивился майор. — У тебя был шанс выжить — вот и отпустил. Дурак ты.

Курт молчал, не зная, что ответить. Согласиться было заманчиво, убивать майора не хотелось все больше и больше, но верить людям он не умел.

— И еще, — в голосе майора прорезались привычные командирские нотки, — старший по званию здесь я. Твоему киборгу я приказывать не буду, сам с ним разбирайся, а вот своему рядовому — буду. И ты приказ выполнишь, не споря и не пререкаясь. Не согласен — проваливай. Каждый тогда сам по себе.

И выждав полминуты, рявкнул:

— Не слышу ответа, рядовой!

— Есть выполнять приказы! — выпалил Курт, не успев даже толком обдумать условие — что-то было в голосе майора такое, что не давало ослушаться.

— Вольно, рядовой. Доложи, как собираешься добраться до базы и куда мы идем.

***

Оказалось, что идти с майором в связке проще, чем тащить его, как груз. Тот не обманул, ни разу позывной киборга не назвал, обращаясь строго по имени, на которое система не реагировала, и чисто теоретически приказ можно было проигнорировать, но почему-то все равно не получалось. То ли приказы майор отдавал правильные, то ли сказывалась многолетняя привычка слушаться этого человека. А может, Курт просто не мог принять решение и проще было подчиниться.

А еще майор разговаривал. Выспрашивал, когда Курт первый раз понял, что может думать, как додумался скрывать и что хочет делать, уйдя от людей. Рассказывал и про себя, про планету, откуда был родом и куда хотел вернуться по завершении контракта.

— Ненавидишь нас? — Майор поворошил палкой угли в костре, заставляя взметнуться сноп искр.

— Это как? — искренне не понял Курт. Слово было знакомое, не раз слышанное в том же головизоре, но смысл его так и остался непонятым.

— Ну как… убить нас хочешь? Людей, в смысле, за то, что с тобой сделали?

Курт поправил запекающегося на углях в собственном панцире зайца и уточнил:

— Как его?

Пару зайцев (острозубого, с длинными ушами зверя так назвал майор) Курт убить хотел и убил. Тушенка закончилась на третий день, а энергию восполнять надо, и последние дни они ели то, что киборг поймал.

— А? — озадачился майор. — Нет, это просто добыча.

— Тогда нет.

Люди были как этот заяц: надо убить, так убьет, а если не надо — мимо пройдет.

Майор тоже посмотрел на медленно обугливающегося зайца и задумчиво протянул:

— Мда…

Задрал голову, разглядывая небесный мост над головой, и добавил:

— Все-таки как быстро она вращается, вроде только закат был…

— Кто вращается?

— Планета, кто же еще.

Курт отвлекся от зайца и внимательно посмотрел на человека. Сотрясение мозга у того, конечно, было, как и контузия, да еще рука сломана, но вроде последние дни он чувствовал себя терпимо, даже идти быстрее стал. И вот на тебе! Как назло и лекарства все закончились…

— Билл, может, тебе полежать?

— Зачем? — удивился майор.

— Она не вращается, Билл. — Курт для убедительности похлопал рукой по земле. — Это у тебя, наверное, просто голова кружится от контузии.

Майор открыл рот и глупо вытаращился на киборга, а потом захохотал, распугивая притаившуюся в кустах живность.

— Курт, а планета у нас, случайно, не плоская? Стоит на трех слонах, а те на черепахе?

— Какой черепахе? — Курт окончательно убедился, что командира слишком сильно в плену по голове били. — Круглая она. Спутники же вокруг планеты летают, нам с них данные грузят.

— Вот, а планета вокруг звезды!

— Зачем?

Майор вдруг перестал ухмыляться и посмотрел на киборга уже серьезно.

— Сколько тебе лет, Курт? По-настоящему?

— Фактически? Пять с половиной, а что?

— Вот черт… В школу бы тебе, а не на войну…

— Что такое школа?

Говорить с человеком было не сложно — сказывались просмотренные в диких количествах фильмы у интендантши, да и с самой хозяйкой складов Курт иногда разговаривал сам, без помощи системы. Не выбиваясь из программы имитации личности, конечно, но запомнить и нести ту пургу, что выдавала подпрограмма Irien`а, было просто, а вот майор иногда загонял в тупик. То планеты у него вращаются, то школы какие-то… Тоже, наверное, вращаются.

— Знаешь, Курт, я тут подумал… Связываться с техниками палевно, можно и под трибунал загреметь, но главное — не смогу проверить, что там тебе сотрут… Да подожди ты, не дергайся.

Курт, прищурившись, разглядывал майора, ожидая, что человек сейчас разведет руками и признает, что помочь киборгу ничем не сможет.

— Есть у меня идея. Говорят, шестерок скоро менять будут на семерок, а значит, старых на аукционы отправят, для гражданских. Мне до конца контракта четыре месяца осталось, продлевать я его не собираюсь. Хватит уже, пятый десяток пошел, пора домой. Деньги у меня есть. Как ты на это смотришь?

— На что? — не смог вычленить ничего разумного Курт. — На деньги? Или на семерок?

— На то, чтоб я тебя выкупил и с собой забрал!

— А… — Пришла очередь Курта глупо открыть рот и вытаращится на человека. — А… зачем? В смысле, что мне там делать надо будет, ты на другую войну поедешь?

— Нет там войны, Курт, совсем нет. Ты что, не слушал, что я тебе рассказывал?

Из рассказов майора выходило, что жил он, а точнее его отец, на далекой аграрной и совершенно мирной планете. И воевать там не надо. Совсем не надо. Только не очень понятно, как это.

— И главное! — Майор задрал палец. — Там киборгов почти нет, и DEX-компани тоже нет. Отсюда улетишь киборгом, туда прилетишь — человеком. Никто и не узнает, будешь спокойно жить, учиться. Хорошо же? Детей у меня нет, жены тоже, против никто не будет. А как выучишься, решишь, чем хочешь заниматься — отпущу, насильно держать не буду.

Воздух застрял где-то посреди горла — не вздохнуть и не выдохнуть. Человек продолжал что-то говорить, но Курт не слушал, судорожно цепляясь за последнюю фразу, пытаясь ее удержать и не выпустить. А если обманет? Если дойдут до базы, и он отдаст приказ?

— Точно отпустишь?

— Что? — Майор мотнул головой, явно не сразу сообразив, что его спросили. — Точно. Отпущу.

— Мне надо полететь с тобой, потом что-то там выучить, и отпустишь?

Курт смотрел внимательно, стараясь уловить малейшую фальшь, намек на нее, хоть неуверенность, но человек искренне верил в то, что говорил, выдавая запредельные проценты правды.

— Почему ты не спрашиваешь, что случилось с рядовым Беккером? А если это я его убил? И забрал жетон?

В этот раз майор молчал дольше, а потом нехотя признался:

— Боюсь, наверное. Если окажется, что это ты, то мне надо будет с этим что-то делать, а пока не знаю, то и не знаю… Ты убил?

— Нет… — Курт подцепил палкой забытого всеми зайца и сдвинул его с углей. — Сам погиб, я ни при чем.

— Ну вот, — обрадовался майор. — Я же тебя в бою видел, ты своими не закрывался, нормально воевал, в кусты не прятался.

«Если бы ты видел, мы бы сейчас с тобой не разговаривали», — мрачно подумал Курт, но вслух решил не озвучивать, здраво рассудив, что радовать человека такой информацией опасно для собственного здоровья.

***

К плато они вышли через десять дней. Курт бы и дольше шел, но рука у человека становилась все хуже и хуже, и он начал бояться, что раздробленную кисть придется ампутировать, а обезболивающего у них больше нет. Майор не жаловался, только стонал во сне и чуть чаще спрашивал, сколько еще осталось до базы. Курт понимал, что вернуться им рано или поздно придется, а там опять будет оборудование и человек в офицерской форме, и все отпущенное ему время старался использовать по максимуму, подробно расспрашивая майора про его планету.

Раньше мечта заканчивалась тем, что он уходит от людей, а что потом он не сильно думал. Пустая строчка приказа была сама по себе самодостаточной целью. Но сейчас мечта стала объемнее, дополнившись другой планетой, где солнце пряталось за горизонт раз в две недели, и день сменялся такой же длинной ночью. А еще появилось странное слово — дом. Майор каждый свой рассказ начинал «Вот вернемся домой…», и Курт понемногу привык, и даже пытался произносить чужое слово, пробуя его языком на вкус — до-о-ом.