Король тоже смотрел на нас, и его обветренное лицо походило на деревянную маску – неподвижное, непроницаемое, только глаза блестели, как уголья в прорезях для глаз.

Я поклонилась, протягивая поднос, но король не взял кубок, словно чего-то дожидаясь. Жозеф кашлянул, и я повернула голову, глядя на него вопросительно: было что-то, чего я не знала.

– Прошу прощения, – сказал мой муж извиняющимся тоном, – но моя жена еще не знает всех наших обычаев, – и добавил уже тише и для меня: – Надо пригубить вино, Ди.

– Что? – спросила я шепотом.

На неподвижном лице короля появилось какое-то подобие улыбки.

– По нашим обычаям, – пояснил он, – хозяину надо первому попробовать угощение и вино, а уже потом предлагать их гостю.

– О! – поняла я, и мне стало смешно и немного неловко. – Конечно же, мудрый обычай. Вдруг мы решим отравить самого короля!

Муж посмотрел на меня в ужасе, а за столом повисло напряженное молчание, но я уже поставила поднос, взяла кубок двумя руками и, улыбнувшись королю поверх кубка, сделала глоток.

Напиток обжег мои язык и горло, согрел сердце и желудок, и я почувствовала легкое головокружение. Неужели, от глотка вина? Или все дело в том, что король смотрел на меня так пристально, что это казалось почти неприличным?

– Теперь ваше величество может ничего не опасаться, – сказала я, протягивая кубок королю. – Под этой крышей вам не от кого ждать предательства. Мы с мужем будем верны вам до последнего вздоха.

– Хорошо сказано, леди Верей, – произнёс король, принимая кубок.

На мгновение наши пальцы соприкоснулись, и король вздрогнул. Да так, что несколько капель вина выплеснулось мне на руку.

– Мне кажется, вы сидите на сквозняке, ваше величество, – встревожилась я. – Позволите передвинуть ваше кресло поближе к камину?

– Не откажусь, леди, – ответил он любезно.

Я приказала слугам передвинуть массивное кресло к огню, а Жозеф расправил медвежью шкуру, чтобы королю было мягко и удобно сидеть.

Мы уже собирались уйти, но король остановил нас:

– Пусть твоя жена, Верей, сядет рядом со мной, – попросил он.

Такая просьба могла рассматриваться лишь как приказ, и Жозеф не посмел возразить:

– Да, ваше величество, – ответил он и сам поставил рядом с креслом скамеечку.

– На скамейке ей будет неудобно, – сказал король. – Принесите кресло для леди.

Моему мужу ничего не оставалось, как распорядиться, чтобы мое кресло из-за женского стола перенесли к камину и поставили справа от кресла короля, развернув, чтобы мы с его величеством сидели лицом к лицу.

Я пересела, не понимая причины такого внимания. Теперь мы с королем находились в стороне ото всех, будто бы наедине. На нас бросали косые взгляды, но король не замечал их, и я тоже постаралась не замечать.

– Мне захотелось поболтать с вами, – объяснил он. – Вы очень красивы. И у вас такая милая улыбка… Верхняя губа коротковата, кажется, что вы все время чуть улыбаетесь.

– Леди Бригитта постоянно щипает меня за бок, – сказала я, будто поверяя страшную тайну, – чтобы смеялась поменьше. Она утверждает, что в вашей стране женщине смеяться неприлично.

– Понимаю, почему ваша свекровка так считает, – сказал король, не сводя с меня взгляда. – По ее лицу видно, что сама она улыбалась последний раз еще до первого причастия.

Я рассмеялась и тут же извинилась:

– Простите, ваше величество. Я не должна быть такой непочтительной.

– Ну что вы, это я был непочтителен, – утешил он. – Но вы и в самом деле не похожи на наших женщин. У вас смуглая кожа и темные глаза.

– Моя мама была принцессой княжества Лаллапур, если вы слышали о таком.

Он покачал головой, показывая, что не знает.

– Оно находится на востоке, – объяснила я. – Там всегда лето, всегда солнце, и люди смуглые и черноглазые. Но очень красивые.

– Даже не сомневаюсь, – галантно поддакнул он. – Говорят, на востоке женщины ведут себя, как мужчины…

– Если вы о том, что они могут смеяться, когда им вздумается – то да, как мужчины, – мне было приятно говорить с ним о своей родине. Тем более, я видела, что он слушал меня с искренним вниманием.

Жозеф тоже слушал, но когда я его о чем-нибудь спрашивала – отвечал так, словно только что с неба упал. А леди Бригитта с Элишей и вовсе не любили слушать о моих родных краях. По-моему, они считали, что я все выдумываю, рассказывая о животных, величиной с крепость, которые носом могут вырвать с корнями столетний дуб.

Короля интересовало абсолютно все, и я с удовольствием рассказывала ему об отце, о нашем короле, и о слонах, на которых каталась, когда приезжала в гости к маминой родне. Когда я упомянула, что люблю верховую езду, король спросил, как я нахожу его жеребца.

– Он не очень красив, – ответила я лукаво, – но сразу видно, что сможет выдержать не один заезд. Только моя кобыла все-таки быстрее и выносливее. Я забрала ее сюда, не могу с ней расстаться. Правда, здесь для нее слишком холодно, я всегда держу ее в попоне.

– Будет любопытно на нее взглянуть, – сказал король. – Я наслышан о ваших скакунах. Говорят, они – помесь кобылицы и пса, и поэтому такие верные.

– Сказка, не имеющая почти ничего общего с истиной, ваше величество.

– Но что-то есть?

– Есть, – я опять разулыбалась. – Собачья верность наших лошадей.

Он тоже улыбнулся, и суровые черты немного смягчились, а морщинка между бровями разгладилась.

– В наших краях всё не похоже на те места, где вы жили, – задумчиво произнес он. – Как вы привыкаете к переменам?

– Здесь всё слишком… уныло, – призналась я, но тут же торопливо добавила: – Я не скучаю, нет. Совсем не скучаю, ведь со мной Жозеф. Но все так непривычно…

– Вам надо обязательно посетить Ланвар, – сказал король. – Тогда ваше мнение о нашей стране изменится в лучшую сторону, я уверен.

– Даже не сомневаюсь, – вернула я ему его слова. – Думаю, Жозеф в ближайшее время сможет показать мне вашу столицу. Скажем, летом…

– Зачем тянуть? – он поднял голову, нашел взглядом Жозефа и поманил его пальцем.

Мой муж сразу же вскочил и приблизился едва ли не бегом.

– Ты так хорошо нас принимаешь, – сказал король, – что я хочу пригласить тебя и твою милую жену с ответным визитом. Приезжайте в Ланвар на следующей неделе. Устроим охоту на лис.

– Благодарю, ваше величество, – ответил Жозеф, но мне показалось, он не слишком обрадовался.

– Можешь идти, – бросил король, не глядя.

Жозеф тут же ушел, хотя я взглядом предлагала ему остаться.

Сказать честно, меня не вдохновили ни предполагаемая охота, ни то, что мой муж ведет себя в собственном замке вовсе не как хозяин, а как слуга на побегушках, поэтому я заговорила холодно:

– Я не люблю охоту, сир. Мне жаль бедных животных. Особенно лис. Они такие красивые.

– Тогда устроим соколиную охоту, – предложил он. – Вы никогда не видели, как охотится сокол? Это похоже на сражение. Прекрасно и грозно.

– Боюсь, мне будет жалко и птиц.

– Не бойтесь, они станут меньше вас смущать, когда окажутся на столе в жареном виде.

В ответ я вежливо улыбнулась.

– А как развлекаются у вас дома? – спросил король, рассеянно разламывая лепешку и кидая в рот кусок за куском. Зубы у него были белые, крепкие, и я снова подумала, что он – воплощение севера, воплощение этой земли, как будто родился не от смертных родителей, а от богов гор и лесов.

Этот вечер я просидела рядом с королем, и он ни на кого больше не обращал внимания. Признаться, я тоже позабыла обо всех, и лишь иногда спохватывалась, отыскивала взглядом мужа и кивала ему. Жозеф кивал в ответ, но вид у него был не очень довольный.

Я рассказывала королю о великолепных маскарадах, которые устраивали в столице моей страны, об уличных актерах, о менестрелях, которые каждый год состязались друг с другом за право получить розу из рук королевы. Я словно не вспоминала, а переживала свою прежнюю жизнь наяву.

– Вы очень скучаете по родине, – сказал король, когда я замолчала. – И очень ее любите, это чувствуется даже в словах.