Аксумцы выли, но благоразумно держали строй, ожидая, когда подоспеет помощь. На второй шхуне уже формировался ударный отряд. Нужно было торопиться. Наша атака совпала с появлением «Нырка». Ускиера шкипера Сетрика появилась из-за свинцовой завесы дождя словно блуждающая скала (один из мифов среди моряков Тефии), накатывая своим черным блестящим от воды бортом на атакующую шхуну контрабандистом. Удар прошелся вскользь, даже чуточку аккуратно, как будто Сетрик предупреждал, что с ним шутки плохи. А по мне, так он просто берег свой корабль.

Небольшого толчка на высокой волне оказалось достаточно, чтобы аксумцы с криками попадали кто за борт, а кто на палубу. Атака была сорвана. Вдобавок, кого-то растерло в кровавую кашу между двумя суднами. Отчаянный крик взвился в мрачное дождевое небо и затих.

— Пошли! — махнул рукой Ансело.

— Марра! — весело рявкнули мы, метнувшись черной, неумолимой смертью в сторону небольшой кучки упертых фанатиков. Сложи они оружие, и никто не тронул бы их! У меня, правда, оставались сомнения, нужно ли было так радикально зачищать караван. Главная задача состояла не в поголовной резне. Внезапно я понял, что мои измышления приводили только к одному ответу: маркграф специально устроил этот спектакль. Ему было важно сбить напряжение, периодически возникающее в форте «Вороньем», чтобы агрессия замкнутых в ограниченном пространстве штрафников не перехлестнула через край и не вылилась на головы горожан Оксонии. А появление каравана как нельзя лучше укладывалось в его стратегию. Метод кровопускания дозволен в медицине, так пациент будет чувствовать себя лучше.

Мы вломились в ряды упрямых аксумцев. Заскрежетало железо. Вопли сменились хрипами умирающих людей. Я шел следом за Ричем, обладающим, по моему мнению, великолепным умением работать ножами с двух рук. Его клинки разили, уничтожали противника. Он даже не обращал внимания на пораженных врагов. Рич просто шел вперед. Тычок, мах, подставленное под опускающуюся руку с ятаганом плечо, снова тычок. Мне только оставалось подстраховывать товарища, чтобы кто-нибудь из аксумцев не помешал дьявольской песне с острым железом. Честно, я был зачарован. Даже Игнат Сиротин не дорос до таких высот владения холодным оружием. Причем, не длинными клинками, а обычными ножами.

Потом все внезапно закончилось. Шхуны контрабандистов качались на волнах, а их пассажиры, которых осталось не больше десятка, сидели на палубе одной из них, связанные крепкими узлами. «Нырок» и «Летяга» принимали на свои борта огромные тюки. Матросы и штурмовики с веселыми шутками опустошали трюмы, нагружая ускиеры чужим добром. Они предчувствовали хороший кутеж и прибыль в своих карманах. Маркграф обещал, что щедро отвалит часть добычи форту, то есть бойцам, участвовавшим в захвате контрабанды.

Нам всем пришлось серьезно впрячься в работу. Рук не хватало, а некоторые тюки были довольно тяжелыми, и я подозревал, что там нисколько не ткани, а как бы нечто серьезное. Пробегая с очередным тюком мимо спорящих о чем-то шкиперов, я услышал, что сказал Хейрис.

— Я ни за что не брошу вполне ходовой корабль! — сердито бурчал капитан «Летяги». — Это наш приз. И я найду, куда его пристроить!

— Кто поведет его? — резонный вопрос Сетрика уже был мне в спину.

Решение Хейриса было правильным, и я полностью поддерживал его желание вести призовую шхуну в порт Оксонии. Есть же соображающие в морском деле помощники у шкиперов! Поставят на борт небольшую команду и потихоньку дойдут до места назначения! Я бы поступил именно так, рассуждая с позиции человека, знающего, что в северной провинции тяжело со свободными кораблями. Почти все, что держится на воде, сейчас занято перевозками фуража, продовольствия и армейских подразделений на Пакчет и Соляные острова. Готовится грандиозная драка между двумя самыми упертыми и сильными государствами на Тефии. Только вот где она разразится — мало кто знает.

— Эй, парни! — крикнул я «душителям», копошащимся возле трюма, сбрасывая с плеч тюк. — Кто знает, где упакованы пахитосы?

— Все легкие товары в самом низу, — ответил мне молодой парень с весьма пронырливым взглядом, тоже южанин. Характерный тип лица, смуглость, кучеряшки на висках. Зовут, кажется, Джейдерс. — Серехо приглядывает за ними, не дает даже прикоснуться.

— Он внизу, что ли? — погрустнел я. Не буду же я при всех разрезать тюки и набивать карманы куревом. — Когда приз делить будем?

— Только после того, как Шиматт отберет в закрома самое лучшее, — сплюнул на палубу еще один абордажник, ожидая, когда судовой лекарь закончит перевязывать его рассечённую руку, за что удостоился неодобрительного взгляда со стороны матросов «Летяги».

Наконец, с погрузкой было покончено. Вся контрабанда оказалась в трюмах «Летяги» и «Нырка». Пленников загнали под палубу «Нырка» в специальный загон для лошадей, закрыли люки и приставили охрану. Шкипер Хейрис категорически отказался принимать контрабандистов на свой борт, справедливо указывая на то, что на его ускиере стоят гравитоны. А вдруг этим шелудивым псам взбредет в голову захватить ценные кристаллы, и последствия будут плачевными для экипажа и штурмовиков.

Разбитую шхуну решили потопить. «Летяга» отошла подальше от раскуроченного судна и дала пару залпов из всех пушек ниже ватерлинии. Через дыры вовнутрь жадно полилась вода, постепенно заполняя трюмы. Шхуна накренилась набок и под жалобный треск бортовой обшивки быстро исчезла с поверхности моря.

«Летяга» не стала подниматься в воздух, наоборот, вместе с «Нырком», подняв штормовые паруса, достигла Оксонии, когда в мутных просветах тяжелых дождевых облаков появился робкий глаз бледного солнца. День клонился к закату, и нужно было торопиться до темноты дойти до порта. Шкипер со своей неизменной трубкой так и простоял на капитанском мостике, кутаясь в плащ. Рядом с ним замер маг Анастар. На его месте я бы спустился в каюту придавить на массу. Сейчас-то он не нужен со своими умениями. Ускиера шла под парусами, гравитонами Хейрис пользоваться не собирался. Впрочем, это его дело. Мы-то как раз с удовольствием спрятались от нудного накрапывающего дождя. Хорошо, что море стало постепенно успокаиваться — качка не так доставала.

Операцию можно было считать удачной. В двух отрядах, участвовавших в захвате каравана, были незначительные потери. «Ястребы» потеряли шестерых, раненых было в два раза больше. В нашем отряде мы недосчитались четверых. Еще один умер, не дожив до порта, прямо в трюме. У него была рассечена голова тяжелым мечом. Из моих новых знакомых никто не пострадал. Мелкие порезы и раны вообще никого не волновали. Перевязали друг друга — и ладно. Из всего этого я сделал вывод: боевая подготовка у штурмовиков была на высоком уровне. Дворяне умели драться, и умели, когда надо, наступить на горло своей гордыне и утихомирить кипящую аристократическую кровь. Ведь на шхунах находилось не меньше народу, чем нас, но результат налицо.

Больше всего парней волновал один вопрос: не заграбастает ли себе маркграф весь призовой товар?

— Опять крохи получим! — больше всех возмущался Джейдерс. — Помнится, год назад мы перехватили караван в нескольких милях от города, и что в итоге? Шиш на кулаке и хитрая рожа Шиматта!

— Ты сколько в отряде, Джей? — с ленцой в голосе поинтересовался Серехо, полеживая на сене. — Три года, да?

— Да уж не меньше твоего, сержант! — задиристо ответил парень. — Имею право говорить и требовать!

— Требовать ты будешь после оправдания Трибуналом, — продолжил сержант. — Получишь обратно свою шпагу — и качай права. А здесь хозяин — маркграф. И не баламуть народ. Все получат свою долю. Мы же не пираты, в конце концов, чтобы рвать добычу по частям.

Кто-то одобрительно заворчал, но большинство было иного мнения. Яд вольницы все же проник в души бывших дворян, и никто бы не отказался от большего куша, как кто-то пробурчал из темноты трюма.

— Парни, — добродушно ответил Серехо, нисколько не волнуясь, что горячая тема взбудоражила людей, — эта операция полностью под контролем маркграфа и кое-кого повыше. Ну, вы же не дети безмозглые! Должны понимать, откуда пованивает.