Ну, да, герои всегда правы. А граф Анхиз, несомненно, стал героем после дурацкой ловушки, в которую сам же и завел свой вымпел. Конечно, мы все хотели наказать нападавших, но голос разума подсказывал не соваться в бухту. Только теперь не докажешь обратного.

— Фрегат-капитан Фарли, к вам вопрос, — очнулся пехотный чин. — Зачем вы отдали приказ на снятие защитного полога? Вы же отдавали себе отчет, что подвергли экипаж смертельной опасности?

— Мы находились в такой смертельной опасности, — позволил себе поерничать я, — что лишняя опасность не играла никакой роли. Какая разница, пнем по сове, или совой об пень?

Кто-то засмеялся, где-то на галерке раздались аплодисменты. На смельчака зашикали.

— Не старайтесь бравировать своим положением, капитан, — пошевелился Онгрим. — У нас потерян новейший фрегат «Дампир», личный состав уполовинен. Первая Эскадра в тяжелом положении.

Мне хотелось спросить, а за каким чертом, ты, уважаемый адмирал, послал вымпел под командованием Анхиза к архипелагу? Зачем понадобилось патрулировать на узком пространстве, зная, что острова напичканы пиратскими базами, что в узких, изрезанных волнами фьордах, могут прятаться дарсийцы? Какая необходимость была в таком маневре? Шли бы себе в походном ордере, не дробя силы, и ничего бы страшного не произошло. Но я не стал задавать такие провокационные вопросы, потому что надеялся на решающий голос адмирала. Начни я грубить и хамить, или выгораживать себя — получу по полной и приобрету влиятельного врага.

— Вы осознаете степень тяжести обвинения? — это вылез первый судья, так и не отпустивший молоток из рук.

— Все обвинения построены на непонимании ситуации, — дерзко ответил я. — И вся проблема состоит лишь в том, что мы смотрим на нее с разных позиций. Я не собирался стоять на месте и ждать, пока мой экипаж расстреляют прямой наводкой из сотен стволов вражеских линкоров. А их было два, заметьте! Если кто-то считает, что моя вина состоит в попытке изменить ситуацию на поле боя — что ж, значит, в нашей империи что-то происходит неладное.

Галерка снова взорвалась аплодисментами. Да там настоящая фронда собралась! Подозреваю, что тайные агенты сейчас вовсю вычисляют дерзких дворян, чтобы потом они пополнили ряды штурмовых отрядов.

— Вы отдаете отчет своим словам? — побагровел пехотный чин, и в праведном гневе даже привстал, опершись кулаками о крышку стола. — Да за оскорбление императора можно нешуточный срок получить!

— Я не оскорблял императора, — вежливо ответил я. — Вы собрались, чтобы вынести приговор. Давайте же решать, что со мной делать. Я устал, у меня болит рана на ноге. Себя я виновным не считаю. Закончим.

Действительно, зачем толочь воду в ступе? Если высшему командованию нашего доблестного флота требуется жертва — ее все равно назначат. Ну, так вышло, что я подставился. Адмирал Онгрим тоже начудил, но подсудимый-то я, а не он.

Машинально провел ладонью по ожогу на лице. Неужели мазь действует? Сегодня утром забыл посмотреть в зеркало, но рубцов, наощупь, стало меньше.

— Пригласите свидетеля виконта Улема, — сказал второй судья, вытирая платком лоб. Да, что-то жарковато стало.

Флаг-лейтенант жив? От сердца отлегло, но ненадолго. Как он себя поведет? Будет топить меня до конца? Или честь и достоинство для него не пустой звук?

Виконт вышел на середину, взглянул на меня, едва заметно кивнул и подошел к трибуне.

— Флаг-лейтенант Улем, вы подтверждаете, что капитан Фарли самостоятельно принял решение выйти из боя? — спросил первый судья.

Вот же гнида, так и продолжает намекать, что нужно говорить!

— Я подтверждаю, что фрегат-капитан Фарли принял решение идти на прорыв дарсийского ордера, чтобы нанести удар с тыла, — твердо ответил Улем, — но отрицаю другой взгляд на этот маневр. Мы полностью поддержали своего капитана. Это было единственно верным решением, тем более что «Корина» и «Лаваль» стали расходиться, образуя брешь в строю дарсийцев. Вот туда мы и решили проскочить.

— Вы использовали вертикальный луч для подъема, убрав защиту. Зачем? — пошевелился морской чин.

— Наш маг-левитатор не мог держать одновременно под контролем защитный полог и совершать маневр подъема. Нужно было перенаправить энергию гравитонов на что-то одно. Решено было использовать кристаллы для вертикального взлета, — Улем говорил спокойно, и чувствовалось, что его не так просто сбить с толку. На душе потеплело.

— Не вел ли капитан Фарли разговоров о сдаче боя? — влез второй судья.

Адмирал Онгрим так на него посмотрел, что показалось, испепелит его взглядом, в котором читалось презрение и желание сказать нечто непотребное. Я все это замечал, и недоумевал все больше и больше. Кому выгодно прилюдно высечь меня? К чему это судилище?

— Никаких разговоров о сдаче боя не было, — твердо ответил виконт.

— А вы видели сигналы с «Джиллы»? — влез морской чин.

— Никаких сигналов с линкора не было. Решение о прорыве было самостоятельным. Мы не могли оповестить капитана Анхиза о своем решении, к сожалению, что привело к недопониманию ситуации. Фрегат-капитан Фарли не предатель, а настоящий воин, не боящийся вступать в драку. Он все время простоял на капитанском мостике, когда рядом рвались ядра. Нужно ли еще что-то говорить? Он не виновен!

— Спасибо, виконт, — сохраняя вежливое выражение лица, сказал первый судья. — Мы вас больше не задерживаем.

Улем развернулся и подмигнул мне, после чего быстрым, решительным шагом покинул это судилище. Трибунал стал перешептываться между собой, и обо мне забыли на некоторое время. Парочка стражников переминалась с ноги на ногу за моей спиной — им было неинтересно. Каждый из них в душе проклинал меня за непонятное упорство. Ну, сознался бы, а после оглашения приговора помещен в тюрьму на пару дней до отправки в часть. То, что меня казнить никто не будет, уже стало ясно давно. А вместо этого приходится маяться, ждать оглашения приговора. И жрать охота.

Я так явно слышал их мысли, что невольно улыбнулся. Посетители на нижних рядах и на галерке тоже скучали. Гул голосов нарастал, пока не был прерван стуком молотка.

Встал адмирал. Мою судьбу должен был решать именно человек военный, моряк, воздухоплаватель, то есть тот, кто был кровно заинтересован в наказании или помиловании. Онгрим прокашлялся и громко сказал:

— Суд рассмотрел все доводы «за» и «против» в деле графа Фарли, фрегат-капитана Первой Эскадры, и учитывая тяжесть содеянного, а также непризнание своей вины, Имперский Суд и Военный Трибунал постановил признать графа Фарли виновным по следующим пунктам: самовольное принятие решения в момент боя покинуть ордер, что привело к хаосу в управлении отрядом, а также в потере фрегата «Дампир» из-за снятия защитного полога. Исключить в отношении графа Фарли обвинение в предательстве и трусости. Да!

Онгрим повысил голос, увидев, как вскинулся первый судья. Кажется, что-то пошло не так. Адмирал по-своему решил наказать меня.

— Я знаю фрегат-капитана, и более чем уверен, что он не хотел покидать поле боя. И ход его мыслей был правильный. Нужно было применить какой-то нестандартный ход в этом бою. Позже я анализировал ситуацию, и пришел к такому же мнению, что и граф Фарли. Но! Именно недисциплинированность и несогласованность с командиром графом Анхизом привела фрегат к печальному концу. Решение наше таково: применять дворянскую казнь по отношению к графу Фарли, лишить всех привилегий, прав собственности и звания фрегат-капитана. А также…. С завтрашнего дня препроводить под охраной Вестера Фарли в штурмовую бригаду, дислоцированную в городе Оксония. Срок службы — до особого распоряжения имперской канцелярии. Все, господа! Мы закончили.

Фронда на галерке неодобрительно загудела, но дальше этого дело не пошло. В зал суда стали стягиваться охранники с алебардами и недвусмысленно перекрывать все выходы. Кому-то не поздоровится из-за своих предпочтений. В империи не любят, когда решения от имени властителя подвергаются сомнению.