Брайан, так не любивший обсуждать своих женщин и свои семейные проблемы, вдруг затронул эту щекотливую тему. Наконец к нему пришло понимание, почему у Фреда и Мэри все сложилось так, как сложилось. Именно потому, что она любила его, а он — ее.

Тут Брай вспомнил еще кое-что.

— Мэри сказала, что Фред завещал ей Гарден Лодж.

Это было неожиданно. В том, что Мэри достанутся деньги Фредди (по крайней мере, большая часть) никто даже не сомневался, но дом… Они думали, что там по-прежнему будут жить Джо и Фиби с Джимом, заботясь о многочисленном кошачьем племени.

Брайан оглядел хмуро-удивленные лица друзей.

— Мда-а, вот и она поначалу не поверила, когда Фредди об этом заговорил. Даже, по ее словам, отговорить его пыталась. Только он уперся. Сами знаете, если уж наш Фред что-то решил… Сказал, что дом покойного всегда отходит жене, а его жена — это Мэри. И что, если б можно было отмотать назад, она стала бы настоящей женой, тогда бы никто даже не подумал оспаривать ее право. Я считаю, Фреду по-настоящему повезло, что Мэри все эти годы была рядом. Она тоже понимала и принимала его со всеми недостатками и слабостями. Со всеми… особенностями. Понимаете? Это же самое большое счастье. — Брай вздохнул. — Они даже на расстоянии друг друга чувствовали. Помните, как Мэри приехала к нам в Оксфордшир? Мы тогда «День на скачках» записывали. А через пару дней уехала, потому что заболела…

— Это когда Фред чуть не разбился на машине вместе с Рэтти? — Джон внимательно посмотрел на Брайана, не понимая, к чему тот клонит.

— Ну да, тогда. Я другого такого случая не припомню. Фред в тот вечер не собирался никуда — а тут вдруг прям подорвался. Надо срочно ехать и все тут.

***

Август, 1976 год

Это было невозможно жаркое лето! Синоптики победно рапортовали о еще одном побитом температурном рекорде: восемьдесят градусов, девяносто, девяносто пять, девяносто шесть… Фаренгейт сходил с ума. Асфальт плавился. Дождя так и не предвиделось. Находиться в Лондоне было физически невозможно. Говорили, что такой суши в Англии не случалось лет сто, а может и больше.

Группа со всей командой переехала из Рокфилда, где по традиции репетировали новый материал, в Оксфордшир на студию «The Manor», принадлежащую Ричарду Брэнсону. Большой просторный особняк, напичканный под завязку самым современным оборудованием, мало напоминал переоборудованную ферму. Записи шли полным ходом.

Спасаясь от невозможной жары, из Лондона потянулись все, кто только мог. Первой на студию переехала Вероника с сыном, затем Крисси и, наконец, Мэри, которая взяла отпуск. Тут, за городом, в тени деревьев рядом с небольшим озерцом жить, в общем-то, было можно. Даже Рид со своей свитой выбирался несколько раз, чтобы проведать подопечных и послушать готовые демки.

Воскресение они всей компанией провели на озере. Купались, жарили барбекю, загорали — словом, валяли дурака. Женщины возились с годовалым Робби. Роджер с Фредди немного порубились в теннис, но жара быстро их сморила и затею бросили.

Уже вечером, собираясь спать, Мэри пожаловалась Фредди на воду в ухе, которая до сих пор не вышла.

— Не переживай, дорогая, такое бывает. — Фредди заботливо поцеловал ее в макушку. — Может, за ночь выльется? Попробуй лечь на это ухо.

Он развалился голышом на широкой кровати — укрываться, даже простынями, было жарко.

— Когда же эта духота закончится? Я в Индии к жаре привык, но и меня это уже достало! Открой окно пошире, пожалуйста.

Мэри молча сделала, как он просил.

К утру ухо разболелось не на шутку. Мэри позвонила врачу, записалась на прием и, приняв обезболивающее, засобиралась назад, в Лондон. Обеспокоенный Фредди вызвал машину с личным водителем Дереком (и машина, и водитель были отнюдь не роскошью. Фредди так и не решился самостоятельно освоить вождение, а после триумфального шествия «Рапсодии» по радиостанциям страны передвигаться на ненавистном общественном транспорте стало попросту невозможно).

Мэри уехала, пообещав позвонить сразу как придет от врача.

Фредди снедало какое-то смутное чувство тревоги. Он старался взять себя в руки, не придумывать проблемы на пустом месте, но побороть интуицию не удавалось. Ему казалось, что вот-вот должно было случиться что-то плохое.

***

Целый день они с парнями работали ударными темпами, однако это беспокойство, как бесконечный зуд, мешало собраться. Фредди решил, что после ужина сам позвонит Мэри — узнает, все ли у нее в порядке.

За столом весело обсуждали вчерашнее шоу Бенни Хилла. Телевизор на студии был один, и тот показывал всего три канала, так что периодически вокруг него разгорались споры. Но воскресный вечер проходил одинаково — вся компания самозабвенно ржала над незамысловатыми, а порой и откровенно дурацкими шуточками комика. Вот и сейчас оживленно спорили, повторяется он или нет.

Фредди от участия в разговоре воздерживался, думая о своем. Сегодня его не очень-то тянуло на веселье, и ничего поделать с собой он не мог.

Беседу прервал резкий звонок. Кристал, как раз выходивший из столовой, подошел к телефону.

— Фредди, это тебя. Мэри.

Меркьюри аж подскочил и, быстро выбравшись из-за стола, чуть ли не бегом рванул в холл.

— Фредди, это я… — Голос Мэри срывался. Она всхлипывала.

Сердце в груди подпрыгнуло и перевернулось. Предчувствие было не напрасным! Что-то произошло.

— Что случилось, дорогая? Ты дома?

— Да, дома. Вернулась от врача пару часов назад. Он сказал, что это какая-то инфекция. Выписал лекарства. Фредди, ухо болит все сильнее! Температура 38,5. Фредди, что делать? Мне ужасно больно… — Она, не сдерживаясь, заплакала.

— Милая, не плачь! Я… я сейчас приеду. Попрошу кого-нибудь меня подбросить. Ничего страшного. Все будет хорошо. Выпей таблетки и ляг. Я приеду, и мы решим, что делать. Если понадобится, вызовем скорою. — Фредди старался говорить как можно спокойнее, но ощущение, что это и есть начало какой-то большой проблемы, нахлынуло мощной волной.

Возвратившись в столовую, он с порога спросил, кто сможет его отвезти. Никакие возражения не принимались.

— Я должен СРОЧНО ехать к Мэри. Ей плохо, она одна. Когда все решится, вернусь. Кто отвезет?

Вызвался Рэтти… тьфу ты, то есть Питер. Питер Хинс. Сколько бы Фредди себя ни одергивал, прозвище, похоже, приклеилось к этому двадцатилетнему пареньку намертво.

Рэтти, вошедший в дорожную команду группы в прошлом году, был отчаянным раздолбаем, к тому же, вечно грязный и потный, прыщавый — натуральный крысеныш! Но дело свое знал хорошо. По крайней мере, на гастролях пока не облажался. Тут, в Оксфордшире, его держали «на всякий случай». До сих пор, однако, никаких особых случаев не представилось, потому парень просто наслаждался возможностью отдохнуть за городом, тем более в такую жару, и только иногда, больше для вида, занимался настройкой инструментов. Иначе говоря, пинал балду и пил пиво за чужой счет.

По счастью, сегодня он выпить не успел, в отличие от остальных, за обедом приговоривших две бутылки вина. Потому мог сесть за руль.

Что ж, Рэтти — так Рэтти.

Нехорошее предчувствие не покидало Фредди. Беспокойство нарастало снежным комом, и понять, что не так, он не мог. Однажды он уже испытывал нечто похожее — на тех злополучных американских гастролях, когда потерял голос. Как будто над его головой, где-то высоко в небе, скапливаются грозовые тучи и вот-вот прогремит гром. Хотя в действительности небо было таким же чистым и ясным, как вчера, позавчера и уже второй месяц кряду, но Фреду постоянно казалось, что он чувствует в воздухе электрические разряды.

Вот-вот что-то произойдет. Что-то дурное, непоправимое, гадостное…

Не утруждая себя лишними сборами, Меркьюри в чем был выскочил во двор.

Встал вопрос, на чем ехать. Вызывать машину из Лондона не вариант — Фредди был на взводе и не смог бы выждать два часа, необходимые Дереку, чтобы добраться сюда. Старый раздолбанный фургон, на котором Рэтти этим утром ездил за продуктами, доверия не вызывал — говорили, что там временами глохнет мотор. Еще одна машина была занята… В итоге нашелся свободный студийный «Форд». Вроде, в приличном состоянии. Фред без промедления уселся на переднее сидение рядом с водительским.