— Какого еще сторожа? Ты офигел?! — тут же запротестовал Родж. — Ты еще мне медсестру найми! Хотя, если молоденькую… — Он сделал глупое лицо и похлопал глазками.
— Вот видите! Он только дышать начал без перебоев, а уже за свое! — Фредди чувствовал, что дал бы по шее возмутителю спокойствия, но… рука не поднималась. И потом, он никогда не бил лежачих.
— Есть предложение, — возвещал Джон со своего стула, который оседлал, пристроив подбородок на спинку. — Надо позвонить маме Роджера! Думаю, она не откажется поехать с нами в тур, раз такое дело. И уж точно уследит за этим засранцем!
Роджер, откинувшись на подушки, простонал:
— Нет, никогда! Лучше б я подох! Она же ни мне, ни вам жизни не даст, придурки! Ни за что!
Фред зло глянул на него:
— Я тебя сейчас ударю, нарушая все мировые конвенции.
— Угомонись! Твоя мама — приятная и хорошая женщина. Она нам вон сколько халтуры на праздниках в Труро подогнала. Первые деньги музыкой мы зарабатывали благодаря ей. — Брайан поставил чашку на стол. — Кто будет звонить?
— Звони ты, Брай, — предложил Джон. — Она к тебе тогда прониклась. И вообще, ты у нас самый умный — подберешь правильные слова, чтобы ее не напугать.
— Парни, я вас предупредил. Не делайте этого, ну правда! Вы не знаете мою маму. Она очень хорошая и все такое… Но блядь, она — моя МАМА! — Роджер сорвался на крик. — Фред, ты бы свою маму на гастроли взял? А ты, Брай?
— Не ори. Может и взял бы. Все, я пошел. Пожелайте мне удачи. — Брайан вышел в прихожую и закрыл за собой дверь.
— Заткнись, дорогой, а то снова придется доктора вызывать. — Фредди погладил Роджера по плечу. — Надо выбирать: либо мы отменяем гастроли (что невозможно), либо с нами едет твоя прекрасная мама. Давай не выпендривайся. Я сегодня с тобой ночую. Завтра приедет Мэри, у нее выходной. Надеюсь, твоя мама быстро выберется. Кстати, где твоя девушка, как там ее? Куда она опять делась?
— Джо. Уехала в Ливерпуль по работе. И еще ни разу не позвонила. — Роджер окончательно надулся.
— Будешь чай? Или, может, поешь чего-нибудь? Да, ты же голодный! Пойду, поищу, чем тебя накормить.
Фредди свалил на кухню — проводить обыск в холодильнике. В ближайшем магазине ничего путного купить не удалось, а на одном печенье больной долго не протянет.
Джон поднялся со своего стула.
— Ну ладно. Если что-то будет нужно, звоните. Ты уж прости, что так получается, Родж, но другого варианта реально нет. Признай честно, ведь мы правы. Сам — сорвешься.
Роджер взглянул на него исподлобья.
— Курить хочу, сил нет!
— Вот. У меня отец тоже… — не договорив, Джон тяжко вздохнул. Больная тема, которую он не хотел развивать.
Роджер молча проводил глазами Джона. Чего говорить, если и так все понятно?
***
Мисс Уиннифред Меддоуз Тейлор приехала через два дня.
Брайан убедил ее не впадать в панику и не вскакивать в первый же поезд, а спокойно завершить все дела и собраться. Заверил, что одного Роджера они не оставят и будут регулярно отчитываться, так что приедет она к выздоравливающему сыночку, а вовсе не к умирающему.
С этого дня жизнь Роджера Тейлора, эсквайра — отличного барабанщика и просто хорошего парня — изменилась в корне.
Мама в доме это:
— Роджи, ты принял лекарство? А почему таблетки лежат на прежнем месте?
— Роджи, ты сейчас же съешь обед или я сама его в тебя запихаю. И никаких разговоров.
— Репетиция? Какая репетиция? Доктор сказал ограничить нагрузки. Два часа, не больше. Ничего страшного. Будут еще туры. У тебя сердце одно — запасного нет. Я сказала два часа, милый.
— Почему ты мне не сказал, что болел в августе? Почему я все узнаю от мальчиков?
— Роджер Тейлор, если ты сейчас же не ляжешь спать, я не поеду с тобой в тур. И тогда, уверяю тебя, никуда не поедешь и ты!
— Когда ты в последний раз кормил кошку по-человечески? Как не стыдно! Брайан должен тебя побить за такое отношение к животному!
— Фредди сказал? Фредди — это Фредди, а я — это я. Никуда ты сегодня не пойдешь. Да, я сама ему позвоню. Перестань ныть, Роджер Меддоуз Тейлор. Взрослый? Сам решаешь? Вот когда я дома в Труро, а ты тут — ты взрослый. А когда я здесь, ты сидишь и слушаешься меня. Мне уехать домой?
— Девушка? Завтра придет? Отлично! Ты меня так с ней и не познакомил. Будет хороший повод. Вы про помолвку не думаете? Ты же сам говорил, что уже взрослый самостоятельный мужчина. Вон Джон младше тебя, а уже женат, и у него такой прелестный сынок! А ты?
И так далее, и тому подобное.
Самое обидное, что уже через два дня Роджер чувствовал себя сносно, а через неделю — вообще отлично. Хотелось всего и сразу. Но нет, его насильно держали в режиме «пенсионер в санатории».
Три месяца…
Роджер понял, что не выдержит. Умрет раньше.
Первым делом мама, конечно, отвезла его в клинику, где Роджера Тейлора, эсквайра — хорошего парня и неплохого барабанщика — два часа мучили кардиограммами, анализами и беготней от одного врачебного кабинета к другому. Доктор подтвердил первоначальный диагноз — аритмия как реакция на стресс, нагрузки — эмоциональные и физические, и, безусловно, алкоголь. Роджер получил от мамы по шее, но тут же был обласкан на радостях, что все обошлось.
Надо сказать, когда мама в доме, в этом имеются свои положительные моменты — вкусная еда, уютные вечера с разговорами про жизнь в Труро, про родню и знакомых, про одноклассников Роджера и друзей детства, про работу местной благотворительной организации, в которой миссис Тейлор была самым важным и значимым членом, про негодяйку-сестру… И потом, чего уж там, Роджер любил свою маму. Очень любил. Она и правда всегда была на его стороне. Помогала с концертами. Принимала парней дома в Труро и не ругалась. Кормила всех. Вот и сейчас бывала рада, когда к Роджеру забегали Джон, Фредди или Брайан. Она даже поддержала его решение свалить с медицинского после рассказа о том, как он упал в обморок в анатомичке, хотя сама настояла, чтобы он пошел учиться на стоматолога. В целом-то, конечно, у него отличная мама. Самая лучшая.
Но личная жизнь кончилась.
Роджер спасался книгами и трепом по телефону. Парни довольно часто забегали на чай — миссис Тейлор пекла вкусные пироги.
Работа над альбомом продолжалась, парни сводили все материалы и доводили композиции до блеска, шлифуя каждую ноту. На доработку альбома и репетиции в преддверии тура мама его отпускала, но со скрипом и ненадолго. Роджер пытался спорить — без толку.
И что характерно, парни, гады, все как один были на маминой стороне. Фредди через каждые два-три часа работы заглядывал ему в глаза, внимательно оценивал состояние и приговаривал:
— Все, дорогой, на сегодня хватит. Поехали домой. Там твоя мама уже пирог испекла, я тоже хочу кусочек.
Приходилось сворачивать лавочку. Альбом, само собой, доделали к сроку и все были им довольны. Правда, на презентации материала для прессы Роджер картинно упал на стол и заявил с использованием непечатных выражений, что больше он это слушать не может, чем изрядно повеселил собравшуюся журналистскую братию. Из «Ночи в опере» — так решили назвать грядущий шедевр — они успели отрепетировать только четыре номера, остальное — старый материал. Песню про машину петь не давали. Роджеру казалось, что все, включая заботливую маму, над ним изощренно издеваются, или это наказание за какой-то страшный грех.
***
В последний день октября первый сингл успешно стартовал в продаже. Фредди, негодяй, договорился с Кенни Эвереттом, и они вдвоем провернули такую интригу, что буквально за один уик-энд «Bohemian Rhapsody» стала известна всей стране. Эверетт проиграл ее в эфире аж четырнадцать раз! Песню Роджера, увы, не ставили — ни на «Capital», ни на других радиостанциях. А он так рассчитывал…
Билеты во всех городах были распроданы подчистую. Назначались дополнительные концерты. Наспех переименованный сингл сметали с полок. Рид был доволен. Стало очевидно, что его новое приобретение — не пустая трата денег. Он собирался на гастроли вместе с группой, о чем сообщил Роджеру лично, когда заехал к нему в первых числах ноября под предлогом беспокойства о его здоровье.
